АН -7 (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный" (прочитать книгу .TXT) 📗
От самого страшного осталась та кальдера, в которой куролесят периодически нынешние конуса. Стенка её — это остатки гигантского прежнего конуса, а сама кальдера — грандиозная воронка от взрыва, разнёсшего вдребезги весь тот здоровенный конус. Вот то было всем извержениям извержение! Серёга говорит, где-то семьдесят с небольшим тысяч лет назад оно шандарахнуло, то бишь вскоре или не намного позже индонезийского Тобы. Шебутное, получается, было времечко. Судя по размерам кальдеры, вряд ли извержение уступало тому знаменитому взрыву Санторина, нанёсшему тяжелейший удар минойской цивилизации Крита и навёвшему шухер по всему Восточному Средиземноморью. Цунами, надо думать, тоже было едва ли слабже, и нам остаётся лишь радоваться тому, что всё это УЖЕ случилось, а значит, для нас и наших потомков — в далёком прошлом…
Но пока-что Фогу и Брава далеко не приоритетны в числе насущных интересов Тарквиниев. И разведка их будет производиться, скорее всего, "заодно" на обратном пути с Сан-Томе уже купцов-подрядчиков, которых Тарквинии подыщут и настропалят на это дело после того, как наш навигатор допишет и доведёт до ума перипл нашей экспедиции. Приоритеты же сейчас — совсем другие…
— Эта дюжина мавританских коров из Могадора загадила мне трюм так, что мои люди после их выгрузки три дня чистили, мыли и проветривали его, — рассказывал Дамал, купец-бастулон, подряженный на снабжение Горгад, — Хвала Нетону, плавание обошлось без шторма, иначе эти рогатые засранки ещё и разнесли бы мне всё судно!
— Ну, ты уж преувеличиваешь, Дамал, — хмыкнул генерал-гауляйтер.
— Ничуть, досточтимый! — возразил купец, — Ну, разве только самую малость. Я же рассказывал тебе о двух стойлах, которые они сломали, когда впали в панику от качки. А разве это был шторм? Так, просто сильное волнение, даже на совсем слабенький шторм Внутреннего моря не тянуло. Немного сильнее обычного для этих вод, только и всего. Из моих людей никто даже и завтрак свой не выблевал за борт. А представь себе только, что было бы при настоящем шторме! Гром и молния! Не хотел бы я угодить в него с ТАКИМ грузом! Говорю же, всё судно разнесут!
— Опять преувеличиваешь.
— Лапу якоря мне в задницу, если я преувеличиваю больше, чем в полтора раза! Да, доброе судно тингисской или гадесской постройки не разнести даже этим рогатым воплощениям хаоса. Но лоханку из Внутренней лужи, пусть даже и из доброго атласского кедра — разнесут, клянусь Нетоном!
— После того, как её расшатает штормовыми волнами Моря Мрака, доломать её окончательно и в самом деле нетрудно. Но ведь ты, Дамал, плаваешь не на лоханке из той лужи, а на крепком судне, рассчитанном на Море Мрака.
— Верно, досточтимый — я хоть и почитаю богов, но вовсе не спешу встретиться с ними. Но посуди сам, много ли мне будет радости, если запаниковавший в трюме скот сначала сломает все стойла, затем расколотит все амфоры, растопчет весь остальной груз, а под конец переломает себе ноги или перебодает друг друга? Зачем мне такое разорение?
— Именно за этот риск, Дамал, тебе и платятся такие цены. И потом, на это ты мне уже жаловался в тот раз, а сейчас ты выгружаешь овец, а не коров.
— Ты думаешь, они засрали мне трюм меньше?
— Это ты переживёшь, как пережил и выгрузку коров, а твой риск с овцами был гораздо меньшим. А заработал ты на Островах Блаженных наверняка гораздо больше.
— На этот раз преувеличиваешь ты, досточтимый. Ну на чём там заработаешь?
— На "крови дракона", конечно. Разве там не гораздо больше этих драконовых деревьев, чем здесь?
— Больше, досточтимый, намного больше. А что с того толку? У финикийцев на ближних островах всё схвачено, и чужаку в их торговлю "кровью дракона" не влезть. А на дальних островах дикари её не продают. Ни за какую цену, Нетоном клянусь! Уж не знаю, на что она нужна им в таком количестве, но им её самим мало! Они сами её охотно купят, если кто-нибудь им продаст, хоть и имеют свою.
— Неужели настолько больные? — поразился генерал-гауляйтер, — О них говорят совсем другое — что нет на свете людей крепче и здоровее их.
— И ростом они велики, и сложены крепко, и сильны соразмерно, — подтвердил купец, — По крайней мере, на том самом дальнем острове, куда я плаваю, я ручаюсь, что они именно таковы. За прочие острова, где дикари враждебны к любым чужеземцам, не поручусь, но рассказывают, что такие же и там.
— И что, действительно такие великаны?
— Можно найти не худших и среди наших людей, если их отбирать по одному из сотни. Но у них таков каждый третий, а два других годны если и не в первый, то уж точно во второй десяток той нашей сотни. Есть, конечно, и дохляки, но мало, и чего их считать?
— А правда ли, что ударом кулака они разбивают щит?
— Может быть, досточтимый — так говорят. Сам я не видел, а воевать с ними для проверки — боги ещё не лишили меня рассудка. Но глядя на их стати, по которым и сила, я склонен верить этим слухам. Конечно, не любой из них и не любой щит, но — может быть.
Как я упоминал ранее, Тарквинии начали присматриваться к Канарам гораздо пристальнее, чем раньше, и первым в очереди намечен самый дальний остров архипелага — Пальма. Он и самый зелёный благодаря наиболее влажному климату, и дальше всех от уже колонизованных финиками Фуэртевентуры и Лансароте. Это они средиземноморской Ойкумене более-менее известны, и вторжение на них всполошило бы если и не весь запад Средиземноморья, то уж всяко прилегающие страны, включая и союзных Риму фиников в Тингисе и Гадесе. А кого всполошит завоевание Тарквиниями находящейся где-то вообще на самом дальнем отшибе дикарской Пальмы, о которой и сами канарские финики знают только то, что такая существует? В этом они, впрочем, сами виноваты, а точнее — ихние предки, успевшие в своё время напакостить везде, куда только добирались. Теперь вот и не плавают туда, где барыши не светят, а светят вместо них исключительно звиздюли, и если Гран-Канария ещё маячит в поле зрения, изображая тот виноград, который зелен, а Тенерифе сразу за ней, то заныкавшаяся за ними Пальма — ну, есть там такая, но что на ней есть такого, чего нет на Гран-Канарии с Тенерифе? Если этот виноград зелен, так тот — ещё зеленее. В результате же и финики на Пальму подзабили хрен, и дикари тамошние малость подзабыли о финиках, так что теперь чужеземцам с моря хоть и не доверяют по старой памяти, но уже и не набрасываются сразу с целью отправить к праотцам. Поэтому нашим удалось продемонстрировать гуанчам Пальмы, что не всякий нарисовавшийся из моря чужак — финик. Постепенно и торговлю с ними какую-никакую наладили. Дамал — один из тех купцов-шпиенов, которые в ходе торговли с туземцами не забывают заодно и о разведке обстановки на острове…
— Так возможно, они и столь сильны только благодаря этой целебной смоле? — предположил генерал-гауляйтер.
— Всё может быть, досточтимый. Но я слыхал о другом — что дикари, будто бы, используют "кровь дракона", чтобы предохранить от гниения тела своих покойников. Не знаю, можно ли этому верить, но так говорят.
— Это правда, — вмешался Серёга, — Есть у них такой обычай, подобно египтянам. Из-за него дикарям и нужно так много драгоценной смолы, что им её не хватает самим. И всё равно на всех их покойников её не хватает, так что достойным образом сохраняются тела только самых знатных и уважаемых. А нехватка дающих нужную им смолу деревьев, как и нехватка удобной земли под посевы и пастбища, тоже становится причиной для ссор и военных столкновений между их племенами…
— Да вы, почтенные, знаете о тамошних дикарях больше меня, — заметил купец, — Какой тогда Тарквиниям прок в моих сведениях, которые я собираю по крупице?
— Наши сведения собирались в своё время точно так же, как это делаешь ты, но очень давно и разными людьми, — пояснил я ему, — Многие относились не к этому острову, а к другим, какие-то искажены из-за неточностей при пересказе, а какие-то, возможно, и были верны для своего времени, но с тех пор давно устарели. Жизнь же меняется, а с ней — и обстановка. Твои же сведения, пусть и скудны пока, зато — новее и точнее прежних.
