На звездных крыльях Времени. Обратный отсчет (СИ) - Федоренко Александр Владимирович (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Все собравшееся летчики пораженно молчали, это было неожиданно, Жека понял что перегнул, но осаживать было поздно, и он закончил.
— Наши бойцы, были похожи на белые привидения, их не было видно в снегу, и продвижение танков удалось остановить. Когда к немцам подошла новая колонна танков и мотопехоты, "белых бушлатов" уже практически не осталось. И тогда опять прилетели самолеты… И с неба хлынул новый белый водопад свежих бойцов. Немецкое наступление было остановлено, и только несколько танков поспешно отступили. После выяснилось, что при падении в снег погибло всего двенадцать процентов десанта, а остальные вступили в неравный бой. Вот такая самоотдача у нашего народа.
Незаметно подошел парторг, покачал головой и подойдя к Евгению, сказал:
— Вроде бы патриотично, но лучше Лютиков, оставь мне такие рассказы. Не всем все можно говорить.
— Понял, буду думать, что говорю.
— А ты почему еще не партийный?
— Так это же ответственность, да и я как бы, не созрел еще…
— Ты мне это брось — другим пример тоже подавать надо.
— У меня со сбитыми пока проблема, вот наверстаю, тогда и …
— Скоро случай представится. Ладно, ты думай, а у меня еще дела.
Жека оглянулся — все уже разошлись, и Евгений направился в расположение эскадрильи. Зашел в дом, прошел к своей койке, и раздевшись, улегся, откинулся на подушку. И не смотря на усталость, погряз в думах. Мысли парня были сумбурными, смешалось и желание попасть домой, и увидеть родных и друзей, и переживание завтрашнем дне. А по соседству, уже привычно затеяли шуточный спор армянин и грузин, по меркам полка уже старики.
— И у нас в Армении, сейчас все цветет и пахнет — мечтательно протянул Георгий Саркисян, жгучий брюнет, с щегольскими усиками — красота. Вот война кончится — все приезжайте сами посмотрите. Коньяк у нас, ох какой.
— Зато у на вино, пей, хоть сколько. Выпить можно бочку. Правда, из-за стола потом не встанешь. — Не уступал ему Реваз Арвеладзе. — А природа — вах геноцвале, зелени зеленее. А озера, какие чистые, думаешь там не глубоко, дно видно, а там метра четыре. Горы, воздух. Баран. Шашлык.
— У нас тоже горы…
— Мастера вы расписывать — усмехнулся Жека — у нас летом, такая красота на лугах, да и в лесах на полянах. Гор вот рядом нет, это да. Но рыбалка — ух, и в озерах, и в реках, рыбы полно. Вы таких рыб, и по названиям не знаете. А барана вашего едал я — не мясо, а проблема, куча хлопот с ним. На шашлык молодой барашек берется, а вот того что подрастет готовить заморочишься. И без вина и ткемали не съешь. А вино да — отменное.
Реваз расплылся в улыбке, и спросил — какое Жека пил? Пришлось осторожно рассказывать. А в конце добавить — но и Арарат, коньяк отличный. А затем резко перевести тему разговора — напитки, которые он знал, в это время, могли еще не производить.
Остальные летчики занимались кто чем. Жека решил отвлечься и почитать, взял оставленные парторгом газеты, и тут же натолкнулся на заголовок. Видимо это была подборка, сделанная специально капитаном Беляевым, который таким образом поднимал боевой дух летчиков.
Заметка посвящалась непревзойденному подвигу летчика-истребителя Бориса Ковзана, совершившему четыре воздушных тарана, причем трижды, возвращавшегося на родной аэродром на своем самолете. И когда Жека заговорил об этом, подхватились с коек и Семен Петраков, и Реваз Арвеладзе, и горячо заговорили.
— Это было меньше года назад — проговорил Семен — уже, будучи капитаном, Ковзан совершил четвертый таран. Он натолкнулся на своем "Лавочкине", на группу из семи "лапотников", под прикрытием шестерки "худых", и вступил с ними в схватку… Фашисты, заметили одинокий истребитель, и Ковзану пришлось вступить в неравный бой. Он попытался прорваться к "Юнкерсам", и тут один "мeссер" попытался встать у него на пути. Но после меткой очереди капитана, задымил и стал падать. И тут вражеская очередь ударила по кабине… Одна пуля попала Ковзану в правый глаз. Он сделал попытку выброситься с парашютом, но сил не хватило…
— И что? — Невольно подался вперед Игорь Середа, младший лейтенант из новобранцев.
— А то, что наши умирают героически, чего немцы никак не ждут, и не понимают. В момент, когда выпрыгнуть не получилось, прямо по курсу показался "Юнкерс", и Ковзан направил свой горящий самолет на него. Раненый в голову Борис, на горящем самолете пошел на таран. Когда самолеты столкнулись в воздухе, от резкого удара ремни просто лопнули, Ковзана выбросило из кабины. Три с половиной тысячи метров он пролетел, не раскрывая парашюта, в полубессознательном состоянии. И только уже над самой землей, на высоте всего двести метров, очнулся и дернул за кольцо. Парашют смог раскрыться, но удар о землю все равно был очень сильным. Капитан пришел в себя в госпитале Москвы, на седьмые сутки.
— И? — Напрягся уже Евгений — что-то я об этом не слышал…
— Это был приговор. У него было несколько ранений осколками, оказались сломанными ключица и челюсть, обе руки и ноги. Правый глаз Бориса, врачам спасти не удалось. Два месяца продолжалось лечение…
— Жесть какая — вырвалось у Евгения, но он тут же поправился — жестко судьба его помяла.
— Не только его — высказался комэск — таких летчиков много. — Еще в первый день войны, было совершено несколько таранов. Неизвестно кто это сделал первым — старший лейтенант Иван Иванов, или младшего лейтенант Дмитрий Кокорев? Но они подали пример, его и подхватили… И у нас тоже. Вано Габунии, повезло меньше — один таранный удар, и все… Может угол не тот, или столкнулся не так?
Тут в разговор вступили и другие летчики. И вскоре молодые, узнали, что таран, это не отчаянная мера, а метод ведения боя. И делался он четырьмя способами.
Первый и самый распространенный — удар пропеллером по хвостовому оперению врага. То есть атакующий самолет заходит на противника сзади и наносит удар пропеллером по его хвостовому оперению. При правильном исполнении пилот атакующего самолета имел довольно хорошие шансы, чтобы уцелеть.
Второй способ — это удар крылом. Производился как при лобовом сближении самолетов, так и при заходе на врага сзади. Удар наносился крылом по хвосту или фюзеляжу вражеского самолета, в том числе кабине вражеского летчика. Третьим способом был удар фюзеляжем. Он считался самым опасным для пилота. Ну и четвертым — удар хвостом самолета. Но в любом случае это требовало определенного мастерства, иначе можно просто врезаться во врага, и погибнуть.
Жека призадумался — да, или глупая смерть, или пацаны останутся в памяти, совершив подвиг. Таких примеров было много, особенно, как он знал в первые годы войны. В послевоенное время, такое самопожертвование было редкостью. По крайней мере, в училище им рассказывали только про два случая, и оба случились еще, когда был Союз…
Первым был Павел Шклярук, который будучи еще курсантом, погиб. Во время учебного полета у его самолета отказал двигатель, и перед парнем стал выбор — катапультироваться и бросить неуправляемый самолет, или пытаться планировать. А время щелкало, высота всего триста метров, а внизу река, мост, и пароход, рядом жилые дома, и выбора не остается. Приняв решение не катапультироваться, Павел отвернул, и врезался в берег…
Вторым, был тезка героически погибшего курсанта — Павел Ярцев. Который выпустив все ракеты по учебным целям, и оставшись без боеприпасов, пошел на таран, разведывательного беспилотника.
— Бывают же парни — подумал Евгений — за считанные секунды принимают такое решение. Жаль уходят молодыми…
Тут для перемены настроения, затянул свою песню Георгий Саркисян:
— Эх, домашнего бы чего-нибудь — протянул он — долмы, там или плова, я бы сразу был здоров как бык. А нас кормят пшеном. Что я птичка что ли? — Пошутил он.
— Какую долму? — Удивился комэск — где тебе листья виноградные брать? Да и не рекомендуется нам… И не пшенка это, а пшеничка, и то, только пару раз была, пока кухню настраивали, после перелета. Мы же на одном месте не сидим.
