Неизданные записки Великого князя (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
— Да я так, вполсилы, размяться только, — сказал Матвей.
— Хорошо, ответил Алеша. Только давай биться в полную силу, кто как умеет, нельзя только бить по глазам и ушам, любые захваты и подножки допускаются, также, как и удары руками и ногами.
— Ну смотри, студент, держись! — Матвей встал против Алеши.
Оба были в белом исподнем, что сразу напомнило Алеше кимоно, только без пояса.
Матвей бросился вперед, стараясь захватить Алешу поперек пояса и выполнить бросок, но Алексей в последний момент увернулся и Матвей пролетел мимо, едва успев затормозить перед лавкой со зрителями. Так повторилось еще пару раз, послышались смешки, что разозлило Матвея и он крикнул:
— Что, боишься? Трусишь схватится в честном бою, — и опять бросился вперед. Но тут Алеша захватил его за отвороты рубахи и выполнил бросок. Матвей даже не понял, как оказался на полу. Пыхтя, он поднялся, сделал замах рукой, но был опять повержен.
— Подножка, нечестно.
— Все честно, мы же договорились драться, кто как умеет.
Тут Матвей уже решил с размаху дать по роже наглому студенту, но тут рука его оказалась завернута за спину и он почувствовал острую боль. Осталось только не шевелиться…
— Это называется болевой прием.
— А хочешь, покажу как надо бороться против ножа?
— Это, что, голыми руками?
Ну вот, представь, что это нож. Алеша свернул драное вафельное полотенце в жгут и дал Матвею — коснешься им меня, значит, я убит.
— А как бить, сверху, или снизу?
— А по любому — это ты сам решай.
Матвей сделал резкий выпад, предварительно перебросив "нож" в другую руку и взяв его обратным хватом. Но Алеша мгновенно отреагировал и опять завернул Матвею руку, отобрав у него "нож". Теперь давай медленно, я буду показывать прием по частям.
— Теперь понятно? Давай одеваться, потом потренируемся на свежем воздухе, если тебе интересно. Только сделай деревянный нож, размером как финка.
Бойцы одобрительно похлопывали Алешу по спине, собираясь на выход.
— Ай да ловок наш медбрат. Такого бугая укатал, молодец, потешил. Те, кто помоложе, просили еще показать "приемчики".
— Это пожалуйста, приходите к медвагону, потренирую.
С тех пор на остановках собирался круг любителей рукопашных поединков. Алеша был признанным чемпионом, победить его никто не мог. Но он и обучал бойцов рукопашному бою, то что сам знал. Иногда против него выходили двое и он почти всегда побеждал, но объяснял, что так бывает, только если нож у одного и нет огнестрела. Против троих — уже не выстоять. Как-то подошел командир:
— А я думаю, кто это тут игры молодецкие, воинские затеял. Правильное дело, нужное для бойцов! А против меня выйдешь? — спросил он Алешу.
— А почему не выйду, выйду, конечно. Командир взял деревянный нож и они пошли по кругу, приглядываясь друг к другу. Алеша сразу понял, что против него — опытный боец: ишь взгляд какой хищный и ступает мягко, по-кошачьи, готовясь к броску, как только противник суть расслабится. Вот командир сделал выпад, но Алеша в последний момент увернулся, о захвате речь даже не шла… И еще раз увернулся, а на третий получил касание по руке
— Вот я тебя и подрезал, улыбнулся командир.
Воспользовавшись этим, Алеша попытался выполнить захват руки с ножом, но командир был начеку и захват не удался, а после этого получил легкий удар в живот.
— Все, убит. Но ты не расстраивайся. Я эту науку в дивизионной разведке, у казаков-пластунов два года проходил и учился по-взаправдашнему: или ты, или враг тебя одолеет и жизни лишит. Дело ты хорошее делаешь, а приемам этим у вас в отряде учат? — вполголоса спросил он Алешу. Я бросков этих вообще нигде не видел, ни у пластунов, ни в цирке. Это что, японская борьба какая-то?
— Ну, в общем, что-то есть от дзю-дзюцу японского, это джиу-джитсу, так европейцы его обозвали, а много из нашей народной борьбы и специально разработанных боевых приемов. Самбо называется, да нет, это не иностранное, а сокращение от русского "самозащита без оружия".
Мефодиевич тоже похвалил:
— Ведь Матюшка-то мой первый драчун в рабочем поселке. Я ведь с ним поехал потому, что одного его мать не пускала, — ты, мол, Матвейка, всегда на рожон лезешь, а так хоть отец за тобой присмотрит. Потому, как сказал Матвей, не может он от товарищей своих отстать и бросить их в своем революционном деле.
Я-то этих партий и революций не понимаю, по мне хорошо было бы как по-старому. Жили мы не богато, но и не бедно, все бы Матвея выучили на техника-механика, а то и на инженера политехнического, один ведь он у нас, одна надежда и опора в старости.
А борьбу эту я в Японии да в Корее видел, когда служил на Тихоокеанской эскадре.
В Нагасаки японцы ногами, палками длинными и короткими, на цепях и веревках и всем чем ни попадя дерутся, а у корейцев драка не драка, а вроде как танцы, кружатся, кружатся, "таквода" называется…
— "Тэквондо", наверно.
— Правильно, а я так и сказал. Я, между прочим, в последний год службы санитаром служил (а служить надо было 5 лет), на крейсере "Варяг" в бой против япошек ходил.
Песню-то слыхал про "Варяг"?
— Кто же ее не слышал, только там вроде все погибли. Поется же "не ведали, братцы, мы с вами вчера, что нынче умрем под волнами".
— Так это для песни, для красного словца придумали. Там народу в бою погибло 22 матроса, да мичман граф Нирод, еще 10 человек из тяжелораненых потом уже умерло от ран на союзных кораблях-стационерах. И только двое из десяти самых тяжелых умерло в госпитале Красного Креста, у японцев — вот что значит хороший послеоперационный уход-с. А отрезать, зашить и на койку без заботы и присмотра бросить — это только человека мучить, все равно умрет. Вот для этого и нужны сестры милосердные, чтобы раненых выхаживать, да в строй их настоящими бойцами возвращать, ведь за одного битого двух небитых дают. Вот у тебя получается братом милосердным быть, это редко у кого так, правильный ты, Алеша. Вот бы мне младшего сына такого, вот счастье было бы! А ты прости меня, старика дурного, что на тебя иногда ворчу, я ведь только добра тебе желаю, понравился ты мне.
— Да что вы, Никодим Мефодиевич, я ведь вам так благодарен за науку. Меня ведь практическим приемам никто еще не учил, вот я у вас учусь, как у настоящего опытного доктора.
— Да какой из меня доктор! Вот на "Варяге" у нас был старший доктор Старостин, очень знающий и строгий. Меня тоже учил как на фельдшера, хоть я и простой неученый санитар, чтобы мог фельдшера заменить, хотя бы на чуть-чуть. Так оно и получилось в бою. Я со Саростиным и старшим фельдшером работал, а другой доктор — младший врач крейсера в ранге лекаря — доктор Банщиков — тот со своей бригадой. Раненых много было. Не так много тяжелых — с ними врачи только могли справиться, ну и средней тяжести пострадавших тоже они оперировали, иногда — фельдшер. А вот легких мне доставалось, только иногда фельдшер отвлекался проконтролировать. Легкораненых около сотни было, из полутысячи с полсотней моряков крейсера. Раны-то грязные были: бушлаты пропарывались мелкими осколками снарядов и потом мы вату бушлатную из ран доставали пинцетами. Ну и против микробов обработка — асептика и антисептика: все те же карболка, йод и перекись водорода.
— А почему в бушлатах на вате, разве в Корее холодно, она же на юге, вот и на картинках так рисуют — все в тельняшках.
— Мил человек, на картинках, как и в песне, чтобы красивше было, а не по-правде.
В тот день было плюс четыре всего, холодный ветер и в воде куски льда плавали, не дай бог за борт свалиться, через четверть часа человек замерзает, только некоторые полчаса могут продержаться.
— А потом после войны выучились на фельдшера, а почему на врача не стали?
— Вообще-то, нас всех Георгиевскими кавалерами сделали, и медаль красивую, серебряную дали, да и вообще все носились с "варяжцами" как с писаной торбой, подарки дарили, — вон, часы серебряные с тех пор у меня — и Мефодиевич показал дарственную надпись на крышке больших карманных часов. Даже царь нас на обед приглашал, потчевал и братцами величал. Во как, ну как такого молодца не взять учиться — я ведь последний год служил, пока все празднования были и кончилась моя служба. Фельдшерскую-то школу я закончил, а вот на лекаря надо поступать в Академию или Университет, там экзамены по разным предметам, которые я с роду не знал, химии да физики разные. И кресты и медали мои против гимназии ничего не стоили. Так что хорошо еще, что фельдшером взяли учиться, я ведь уже вроде как старый для учебы за казенный счет: и ведь на флот пошел, когда Матвейке пятый годок пошел, по жребию выпало идти моему младшему брату, а он совсем хворый и слабосильный был, не выдержал бы в армии. Вот я и уговорил волостного начальника взять меня вместо брата, а брат все равно помер через 4 года, не дождался меня со службы героем увидеть, так хорошо, хоть дома в тепле и покое преставился.
