Князь Ядыгар (СИ) - Агишев Руслан (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Если Иса про знаменитую прусскую пехоту и «слыхом не слыхивал» (по крайней мере, его недоуменное лицо об этом ясно свидетельствовало), то я о ней имел кое-какое представление. В свое время мне посчастливилось поработать над экспертизой одного занимательного экспоната – тяжелого потрепанного прусского мушкета образца 177... года, которое стало наиболее удачным по скорострельности и убойной силе из всех своих огнестрельных предшественников и современников. Какой-то толстосум тогда «отвалил» мне просто бешенные деньги за то, чтобы я привел его новое приобретение в порядок. Собственно, тогда-то я и начал «копаться» в истории этого знаменитого оружия, узнав за пару недель бдения за интернетом и слесарным верстаком и о непобедимых прусских стрелках, и о ударно-кремневым замке, и о примкнутом штыке, и о всяческих мерных приспособлениях. Помню, особо меня впечатлило заметка о самых быстрых стрелках из мушкетов, где сравнивалась стрелки разных армий и эпох. Оказалось, что именно прусская пехота XVIII века была чемпионом по скорострельности. Прусский солдат из мушкета мог делать до заоблачных шести выстрелов в минуту. При Иване Грозном же предок прусского ружья мог выстрелить едва ли каждые две-три минуты. При этом дальность эффективной стрельбы у такого огнестрельного монстра едва превышала 50 шагов (35-40 метров). Любовался я, кстати вчера на такого стрелка. Выглядел он, слов нет, молодцом! Высокий, плечистый, с залихватски надетой высокой шапкой, широким красным матерчатым поясом подпоясанный. Жених, одним словом! Через всю грудь тянулся ремень-берендейка, словно портупея, увешанный десятком коробочек с заранее отмеренными пороховыми зарядами. Завершала всю эту красоту массивная фитильная пищаль с увесистым стволом. Вот только стрелял этот стрелок не очень.
… Словом, была у меня идея, как с помощью небольшой, правда муторной, переделки сделать из русских пищалей местное чудо-оружие!
– Давай, давай, иди, – начал я выталкивать, все еще стоявшего столбом Ису. – Чай не съедят они меня. А если и съедят, то ты тоже особо не поможешь. И не забудь… спрятать тех, кто делал греческий огонь. Эта штука и нам еще самим пригодиться. Давай, иди.
Едва он вышел, как полог шатра был широко отдернут и внутрь уверенно шагнул рында, высокий, широкоплечий детина в светлом овчинном кафтане и замысловатой шапке. Он слегка поклонился и, грозно мазнул по мне взглядом, проговорил:
– Великий Государь тебя желает видеть княже, – я попытался было кивнуть на свой расхристанный вид, но царский телохранитель даже не шелохнулся. – Немедля велел он явиться под свои очи.
Что на это было ответить? Немедля, так немедля. Кто в здравом уме будет спорить с приказом того, кого через пару столетий объявят едва ли не самым кровавым тираном нашей планеты. «Хорошо, хорошо, Ваня, поговорим. Уж найду чем тебя удивить. Про твое детство я читал и как тебя там «гнобили» могу рассказать в таких подробностях, что закачаешься. А если, добрый Ваня, спросит, «откеля дровишки», то отвечать придется намеками и полунамеками». В любом случае, чем быстрее мы расставим все точки над «и», тем быстрее я окажусь рядом с иконой и отправлюсь домой».
– Ну что-ж, пошли, – я хлопнул себя по бокам и двинулся к выходу.
Признаться, дорогой я немного вспотел и, если честно, совсем не от накинутого на плечи роскошного халата, расшитого золотистыми нитями. Подспудный страх холодил мне спину и заставлял по ней бегать мурашки. Было совсем непонятно, чего ожидать от царя. Не стоило обольщаться и его публичными «обнимашками». Как показывала история, сегодня Иван Васильевич тебя жаловал шубой со своего плеча, а завтра затравливал своими любыми собачками.
– Великий Государь, ожидает, – из тревожной задумчивости меня вывел один из рынд, когда мы подошли к царскому шатру. – Проходи, княже.
С замиранием сердца я откинул тяжелый полог из какой-то шкуры и вновь наткнулся на царского рынду, а точнее на мощное древко бердыша. Негромко чертыхнувшись, я обошел этого живого великана, сверлившего меня подозрительным взглядом, и подошел ко второму пологу, который преграждал дальнейшее движение. Здесь же я замер, услышав чей-то громкий и довольно уверенный голос, вещавший очень занимательные для попаданца из будущего вещи. «Интересно, это что за кадр такой? Такие байки рассказывает, что заслушаешься. Ого-го! Это он так Ваню что ли нахваливает?! Смотри-ка, так лизать тоже надо уметь… Ладно, хватит тут прятаться, а то эта морда коситься уже».
Выдохнув воздух, я сделал шаг вперед и тут же оказался в полумраке, где толстыми свечами освещались лишь сидевшие фигуры двух людей. Остальное проступало лишь мягкими темными силуэтами.
– А вот и ты, князь, – судя по довольному голосу, у царя было очень хорошее настроение. – Проходи к столу, отведай чем Бог послал.
«Черт…». На мгновение завис я, не зная, что ответить. «Что сказать-то? Здорова, братва или может хай, парни. Б… ь. Надо, как–то проще! Нужно что-то из классики».
– Здрав буди, Великий Государь, – я довольно глубоко поклонился царю, чай спина не отвалиться. – И ты, здрав буди, – а вот тут я вновь замешкался, не зная, как обращаться к третьему. – Э… боярин, – все же вывернулся я, решив, что холеный и мордастый «товарищ» рядом с царем вполне потянет на «боярина». – Не знаю я, как величать тебя, боярин.
– Это лепший друже наш, князь Андрей Михайлович из доброго рода Курбских, вельми известных на Руси своими благими деяниями, – Иван Васильевич сам представил своего ближника, что говорило об очень и очень многом. – Наш верный слуга и ярый воевода, каких поискать еще…
Сам же Курбский во время это очень лестной для него речи, произносимой самим царем, пристально меня разглядывал, а точнее буквально буравил глазами. «Оба-на, фаворит! Курбский! Князь! А смотрит-то как, смотрит, как коршун. Носяра здоровенный, острый, того и гляди им меня клюнет. Чего я ему, баба что ли с сиськами? Черт, а не боится ли он за свое теплое местечко? Скажет поди, принес молодец царю на подносе целый город и теперь милости царской искать захочет. Боится, падла…». Бодаться с Курбским взглядами я не стал, ибо не в моем положении было спешить обзаводиться врагами, особенно такого калибра.
– Вина предлагать не буду. Отведай лучше отвара. Вельми он хорошо пробирает, каждую косточку, – благодушию царя можно было только поражаться. – Вот ты, княже, разреши наш спор…
Б…ь, отвар у меня колом встал при этих словах. Я чуть кубок не выронил. «Бляха муха, спор у них! Я же, значит, арбитр теперь у них… С одной стороны, Ваня Грозный, а с другой, князь Курбский. И что получается? Скажу, мол, ты Иван Васильевич, великий стратег и полководец, и поэтому всегда прав. Тогда мне царский почет и милость, а от князя Курбского щепотка яда в бокал на каком-нибудь пиру. Или скажу я, что Курбский прав, то будущий Грозный обиду затаит. Это сейчас он душка и весь такой пушистый, а через пару месяцев возьмет и припомнит. Мне же, б…ь, еще до Москвы и знаменитой иконы добраться нужно… Проклятье, Ваня, подкузьмил ты мне!».
– Друже мой говорит, что длань нашу царскую теперича нужно на стародавние русские земли протянуть, на Полок, Нарву, Юрьев, – задумчиво начал излагать суть вопроса молодой царь, поглаживая небольшую редкую бородку. – Пусть, мол, государство русское новыми землями и умелыми людишками прирастает. Ливонский же орден сейчас слаб и остался вовсе без друзей…, – тут он замолчал, взглядом устремившись куда-то в темноту шатра. – Я, ближники мои, тоже дюже как желаю исконные земли русские от рыцарей ослободить и веру православную там испоместить, – вместе с этими словами царь истово перекрестился. – Только боязно мне и не стыжусь я этого, друже. Слабы мы еще тягаться с ливонскими псами… А ты что молвишь друже Ядыгар?
Замолчав, Иван Васильевич переглянулся с князем Курбским, а потом они уже вдвоем уставились на меня. По всей видимости, спор этот возник между ними уже довольно давно и обоим уже основательно «набил оскомину».
«Иван, мать твою, Васильевич, задал ты, конечно, задачку!». Мысленно взвыл я, лихорадочно пытаясь придумать правильный ответ. «Давай, Деня, давай качай ситуацию! Курбский … явно хочет войны. Однозначно, хочет. Для такого орла, война – это новые царские милости, военная добыча и прибавление земельных владений. Как говориться, лишь на войне быстрее всего растут звезды на погонах. Так… с Ваней тоже вроде все понятно. Молод он, неопытен, но, походу, чуйку хорошую имеет. Нутром чувствует, что война с Ливонским орденом может очень нехорошо аукнуться. Б…ь, а ведь, действительно, война с Ливонией станет могилой и для Грозного и для всей династии Рюриковичей. Ладно, скажу как есть. Короче, башкой в омут».
