Наследник (СИ) - Старый Денис (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT, .FB2) 📗

Так же я начал делать упор на свою физику. Работа с собственным телом, поднятие и опускание кровати и других тяжестей. При этом, попросил Краузе помочь мне со спортивным инвентарем. На выручку пришел Бернхольс, который изрядно осмелел после того, как получилось заключить пакт о ненападении с Брюммером. Были заказаны три гири по моим рисункам, пять пар гантелей, а в небольшом дворе того дома, где я жил – деревянный турник и брусья. Не ахти что, занозы появлялись нередко, но работа в деле развития собственной физики началась. Хотел начать бегать. Но негде. Пространства сжаты, небольшой парк есть, но там всегда хватает людей двора, а шокировать их не стоит. Так что кардиотренировки проходят в виде скакалки. Ну и удивил свою прислугу, когда начал мыться два раза в день – после тренировок. Иногда, два раза в неделю получалось упросить Бернхольца поупражняться со мной в фехтовании. Я был слабым поединщиком, но что отметил «наставник», стал слишком быстр и только время и тренировки стоят на пути становления меня, как неплохого фехтовальщика.

Мои навыки фехтовальщика в том мире, откуда я перенесся сознанием, заканчивались тремя месяцами увлечения японским искусством кен-до, когда нужно было поработать с одним партнером по бизнесу, который был увлечен этим видом досуга. Еще как-то помахал мечом на закрытой вечеринке. И все. Гольштейнский герцог был удостоен мучения уроков фехтования, но не преуспел в них. Так что, есть, куда расти.

- Сударь, а почему Вы не выпишите мне наставника по фехтованию? – спросил я как-то Брюммера.

- Ее Величество сказала, что пока не выучитесь танцевать, то не давать Вам ни воевать, ни фехтовать, - ответил обергофмаршал и я понял, что он не врет, такой тон и подобные решения в духе тетушки.

Танцмейстер Лоде был неплохим малым, знал свою работу, но я не хотел уроков танцев, всем своим сознанием не хотел, предпочитая упражнения на силу, растяжку и выносливость. Батман предпочитал в фехтовании, а не у балетного станка. А Лоде учил не просто движениям, мастер хотел сделать из меня балеруна, или как мужчина зовется, который танцует в балете. Пришлось и в этот раз подчиниться, стиснуть зубы и показывать даже заинтересованность в становлении меня звездой танцполов.

Но больше, чем что-либо меня тянуло к музыке. В том мире, откуда я пришел, владел гитарой на неплохом уровне, закончил музыкальную школу по классу аккордеона. Скрипку ненавидел, но сейчас хочется и на ней помузицировать. Решил я стать новатором в России и заказал фортепьяно из Англии – узнавал, его уже изобрели.

После Рождества состоялся и откровенный разговор с Брюммером. Из трехсот тысяч, которые были мне даны, осталось меньше восьмидесяти двух тысяч. При этом обер-гофмаршал и не скрывал, что тратил деньги, в том числе на свои выезды и на женщин. Я не стал усложнять отношения с бывшим, как я надеялся, воспитателем и взял себе восемьдесят тысяч, а Брюммер, как распорядитель свадьбы, свое не упустит и так. Тетушка же не спешила давать обещанные на обеде деньги. Да тут все по поговорке «обещанного три года ждут», что немного раздражало.

Так и протекала рутинная, однообразная жизнь – день сурка да и только. Будучи предпринимателем в двадцать первом веке, когда телефон не отключается вообще, привыкнув к молниеносному решению проблем, мне было тяжело смириться.

* **

Петербург,

дом невесты наследника престола

24 января 1745 г.

- Мама, Вы отдаете себе отчет, что императрица уже и так Вами не довольна? – спросила Екатерина Алексеевна.

- Ты забываешься, дочь. Да, я твоя мать, даже после того, как тебе по этикету нужно идти впереди меня, - ответила дочери Иоганна Елизавета, подсчитывая золотые монеты из объемной шкатулки. – Могла бы Елизавета и лучше ценить будущую жену наследника.

- Мне намекала графиня Румянцева, что я уже много долгов наделала, - вторила своей матери Екатерина. – А как не наделать? Общество принимает меня только любезной и щедрой. Да и Румянцева не отказывается от подарков. А еще нужно соответственно одеваться.

- Ничего, станешь женой, Елизавета станет больше давать денег, да и мужу твоему ни к чему такие суммы. При дворе говорят, что императрица дарует ему пятьдесят тысяч кроме тех денег, которые и так ему положены. Еще он приструнил Брюммера и Бернхольца и теперь сам распоряжается деньгами. А у твоей матери уже шестьдесят тысяч рублей долга – все вложены в твое будущее, - сказала Иоганна Елизавета и отсчитала сто монет, которые собиралась взять с собой в поездку по городу.

Сегодня у матери невесты наследника намечалась прогулка по Петербургу, а Екатерина намеривалась сделать заказ на подарок ко Дню Рождения Великого князя. Правда, девушка сомневалась в своем выборе, при дворе поговаривали, что Петр Федорович сильно изменился, похорошел, стал усердно заниматься атлетикой и не играет уже в солдатиков.

Последние увлечения наследника, впрочем, при дворе осуждали. Зачем нужно себя изнурять, для чего? Тем более, что он даже не боевой офицер, волею судьбы подполковник Преображенского полка, но это больше церемониальная должность. Перемены в характере наследника еще больше стали очевидны, когда он освободил фельдмаршала Ласси от ежемесячных докладов ему, по крайней мере, в той форме, что была введена Великим князем еще два года назад. Мало того, его уже давно не видели на разведении караулов у дворца.

Между тем, набожность Петра Федоровича не вызвала сильную тревогу у придворных. Многие объяснили его перемены в отношении к православию как работой признанного духовника Симона Тодорского, так и чудесным спасением, с явлением лика Пресвятой Девы Марии. Были и те, кто хмыкал и говорил о хитрости Петра Федоровича, мол «задурил голову матушке императрице, чтобы та больше денег дала».

Однако, столь разительные для общества перемены вызывали и немалый политический интерес к уже примелькавшейся в светских сплетнях фигуре наследника. Две партии при дворе даже в некоторой мере оспаривают Петра Федоровича, не решаясь сделать решительный шаг навстречу наследнику. Эта нерешительность проявлялась в том, что Великого князя не приглашают ни люди Бестужева, ни люди Шуваловых. Впрочем, последние быстрее входят в фавор к Елизавете и пока в дополнительной поддержке не нуждаются.

- Я его опасаюсь! – выдавила из себя Екатерина мучившее ее уже долгое время признание.

- Поэтому, дочь моя, ты избегала встречи с Великим князем? – испуганно спросила Иоганна Елизавета.

Мать невесты наследника в своих собственных амурных делах, да в процессе добычи дополнительного содержания от кредиторов, как и трате этих средств, упустила важное – дочь не встречалась с Петром Федоровичем уже как больше месяца. А наследник, между, тем две недели делал, пусть и робкие, но частые попытки встретиться с Фике.

- Мама он стал другой, смотрит на меня, как…- принцесса замялась.

- Как на женщину? – проявила догадливость Иоганна Елизавета.

- Взглядом старика в теле мальчика, - нашлась Екатерина. – А еще я поняла, что ему не следует лгать, или льстить. Как вести себя с ним?

- Не выдумывай, Фике, - начала было Иоганна, но была перебита.

- Мама, называйте меня, Екатерина, это важно, мама. Я православная и становлюсь русской, Фике умерла, когда мы прибыли в Петербург, - возмутилась Екатерина.

- Помню тот приезд. Когда императрица подарила нам дорогие шубы еще в Риге, где был этот симпатичный, с выдающемся носом, ротмистр барон Мюнхаузен, я была уверена тогда, что пенсион будет многим больше. А не так, что деньги считаем, - перевела вновь тему разговора на свою «боль» Иоганна Елизавета.

- Мы таких денег никогда ранее не видели, мама, а в Сан-Суси, у дядюшки Фридриха, так и вовсе не было платья, чтобы встретится с королем. Ему Вы не высказали тогда претензий, - сказала немного обиженная Екатерина, впрочем, матери, как всегда, не было дел до переживаний дочери.