Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) [СИ] (Прода от 28.01.2013) - Берг Николай (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗

Разгадка страшной тайны оказалась довольно тривиальной — при вылете группы, шедшей в 1943 году бомбить Неаполь, «Паинька» отстала, штурман оказался неопытным, потому куда летели и как летели — понятия не имели никакого. В группе такой экипаж держался бы за хвост опытных товарищей, а в одиночку… Неаполь не нашли, бомбы сбросили в Средиземное море и уфитилили вглубь пустыни, перемахнув через море. Бензин кончился, один за другим вставали двигатели и экипаж решил прыгать. Одели спасжилеты, полагая, что внизу — море. Оказался — песок. Собрались восемь человек, один пропал и найти товарища им не удалось. Его нашли куда позже поисковики — в 800 метрах от места сбора остального экипажа — парашют не раскрылся и он погиб первым, врезавшись в песок. Может быть это можно было бы назвать везением — потому как остальные пошли на север (эх, стоит ли говорить, что на юге всего в тридцати километрах валялся их бомбер с едой, водой и рацией, да и оазис там был недалече. Беспризорный самолет на диво мягко сел. А вот на севере — только несколько сотен километров песка и вся вода — что во фляжках.) Дойти у них шансов не было никаких. Но они шли и протопали в нечеловеческих условиях больше ста километров за пять дней. Как они смогли это сделать — непонятно. Температурка-то в пустыне — за 55 градусов Цельсия, да и солнышко… Эксперты уверенно считали, что прожить люди могут в таких условиях три дня и пройти только сорок километров. Летчики прошли более ста и прожили неделю. Трое тех, кто покрепче, оставили ослабевших товарищей в импровизированном лагере и двинули дальше. Одного нашли в 34 километрах, другого — в 42 от лагеря. А последнего оказалось нашли куда раньше — английский патруль нашел скелет неизвестного в песке, сфотографировал и похоронил. Это и был последний, самый выносливый член экипажа. Сенсация сдулась, писать об этом перестали, а вот потом родился роман, отличный надо сказать роман. Сколько погибло самолетов в войну, а вот «Леди» сподобилась послужить зачином для целого романа. Кстати, название мной переведено не вполне корректно — вообще-то имя самолета скорее стоит перевести иначе, это из песни — там "леди, будь добра", в контексте — будь добра ко мне. И мне кажется, что леди была добра к ним до последнего момента. И мягко села и сохранила все необходимое, чтобы парни выжили. Зря они ее бросили, это их угробило.

Времени нам хватает спокойно понаслаждаться чаем, после чего принять соответствующий вид и отправиться по делам — я пешком двигаю к месту сбора нашей группы, Надя осторожно выкатывается на четырехколесной балабушке — все таки я ее уговорил учиться потихоньку водить машину как следует, то есть в городских условиях.

Погода замсечательная, утро прохладное и солнечное, потому мои сослуживцы сидят на улице, неохота быть в душной комнате, где у нас проводятся инструктажи. Майор обычно приходит точно вовремя, пока его нет — значит я с запасом приперся.

Пока ждем майора, общее внимание привлекает симпатичная девушка, ухитряющаяся грациозно идти на высоченных каблучищах (это вообще-то очень непросто и многие девчонки выглядят в такой инквизиционной обувке смешно — сутулятся и семенят на полусогнутых в коленках ногах). Эта красавица явно умеет ходить на каблуках и — я уверен в этом — у нее еще и танцевальное обучение было, очень уж она легко двигается. Верхним чутьем ощутив внимание кучи глазеющих самцов, девчонка теперь не то, что идет, она гарцует, но при этом и виду не подает, что заметила наше внимание.

— Вот некоторые спрашивают — ради чего, дескать, корячимся. Вот ради этого и корячимся. Чтобы такие девушки могли без опаски носить такие мини и радовать глаз такими каблучками — негромко и привычно выводит резюме событию неслышно подошедший командир. Впрочем, он сам любуется красоткой и мы, сначала вроде как дернувшись, продолжаем эстетически наслаждаться, пока она не скрывается за углом.

— Хороша, чертовка! — выдает оценку Вовик и остальные соглашаются. Действительно — хороша. Даже Серега и Енот таращились с одобрением. Я-то, как человек с деликатным художественным воспитанием смотрел из эстетических побуждений, а вот у них ясно дело все куда примитивнее, да. Но впрочем, теперь надо перейти к куда более прозаичным делам — сейчас разбор полетов и получение новой задачки. Видение красавицы испаряется быстро — как только рассаживаемся по местам. Надежда сейчас опять на дежурстве, вчера ее не было с нами (обиделась сильно, но сдержала чувства, тем более, что и впрямь она куда полезнее оказалась в больнице — раненых с Ропши прибыло многовато, да и тяжелые они были. В хирургическом блоке рабочие руки были жизненно необходимы), потому разбиралка пройдет без нее. Ну, может оно и к лучшему, я не уверен, что мои подвиги стоит подробно разбирать в ее присутствии.

Майор задумчив. Кивает в ответ на рапорт Ильяса о состоянии группы — давно уже заведено так, что с этого утренний сбор начинается. Люди, их здоровье, оружие, боеприпасы, состояние техники — все кратенько. Потом майор неторопливо, скрипучим голосом извещает нас, что операция по взятию Ропши прошла успешно. Ну, это-то мы и сами знаем. Ждем что еще скажет. И он начинает. Для начала сообщает, что мы получили выговор от начраза. Причем такой, неприятный, не то, чтобы с вынесением на улицу и с занесением в подвал, но неприятный. Также не самый приятный разговор был с руководством Некролаборатории. Правда Кабанова выразила свое «фе» не прилюдно, а в кулуарах, но выразила вполне твердо и определенно.

— За потерю контроля за Мутабором? — спрашиваю я, просто чтобы нарушить тяжелую тишину. Ясно же, что за прокол у нашей команды.

— Именно — кивает Брысь.

— В штабе учли, что мы не могли контролировать морфов по своей малочисленности? — уточняет Ремер.

— Учли, разумеется — но проблема имеет место. И эту группу, во главе которой стоит аж два морфа, со счетов сбрасывать нельзя. Полагаю, всем понятно почему? — смотрит на нас майор.

— Раз они организовали моментально действия группы зомби, то вероятность, что они организуют и большие силы, велика — тихо говорит Андрей.

— Именно. Потому сейчас в Ропшу перебрасывают дополнительные силы для предупреждения навала умертвий — говорит Брысь.

— Навалы же только по весне были. Да и вычистили под Ропшей все гладенько, нет там теперь зомбаков для навала — возражает Званцев — младший.

— Кипень — осекает его Андрей.

— И к слову в навалах подозревается и участие морфов — добавляет Ильяс.

Я слыхал про эту теорию "пастухов и стада", потому для меня нового ничего нет. А вот Званцев удивляется. Ну да, когда был разбор навала на Петропавловку не было анализа видеозаписей с камер наружки, а потом на них были отмечены и морфы, которые при всем том на рожон не лезли и мелькали в арьергарде толпы мертвецов. Что характерно — среди упокоенных ни одного морфа не оказалось. На видео были. А когда стали убирать поле боя — ни одного. Что настораживает.

— Без морфов мы бы не имели успеха — негромко напоминает Ремер.

— Вопрос спорный для начальства — печально усмехается командир.

— Особенно когда операция уже успешно завершена — говорит Ильяс.

— Насколько все это может иметь для нас последствия и какие? — вопрошает Ленька.

— В зависимости от того, что будет дальше делать группа Мутабора, будут и для нас последствия. К слову, медицина, а что можно ожидать от сладкой парочки и ее приемных дитяток? — спрашивает меня Вовка.

— Понятия не имею. Все что угодно — от исчезновения с нашего горизонта навсегда, до какой-нибудь гадкой диверсии. Чужая душа — потемки, а уж у Мутабора душа вроде как покинула бренное тело, так что — все что хочешь. Любая фантазия. Может оказаться, что возникнет зомбоцарство во главе с королем Мутабором.

— Или эмиром. Или шахом. Или ханом — хмуро шутит Ильяс.

— Не удивишься? — хмыкает Вовка.

— Ни капли — честно говорю я.

— Тогда тебя туда послом пошлют — весьма резонно замечает Серега.

Мне остается только пожать плечами и глубоко вздохнуть.