Том I: Пропавшая рукопись - Джентл Мэри (мир бесплатных книг TXT) 📗
Вошли два солдата с булавами, встали по обе стороны узкой двери. Уже не было места ни для кого, и Аш отодвинулась к окну. Между стражниками протиснулся ариф Альдерик. А за ним — бородатый, в рясе. Годфри Максимиллиан.
— Дерьмо! Уже? Сейчас? — требовательно спросила Аш, но Годфри покачал головой, как только их глаза встретились.
— Господин амир Леофрик решил, что тебя нужно сохранить здоровой, пока ты ему не понадобишься, — Годфри Максимиллиан почти незаметно споткнулся на последнем слове: она заметила, как Альдерик про себя взял на заметку недовольную интонацию священника.
— И что?
— И тебе нужны прогулки. Каждый день понемногу.
Отлично придумано, Годфри.
Аш встретилась глазами с Альдериком.
— Итак, ваш господин собирается выпустить меня из этой каменной коробки?
Ага, как же. Ты, наверное, шутишь! При всех возможных обстоятельствах…
Альдерик сказал бесстрастно:
— У амира есть надежный союзник, он поручает тебя его присмотру на час каждый день с сегодняшнего дня до коронования. Возможно, только сегодня.
Аш не двигалась. Она переводила взгляд с одного на другого. Потом вздохнула, слегка расслабилась и подумала: «В городе политическая машина работает во всю мощь, откуда мне знать разных союзников, врагов, сделки, подкупы, трюки — и если какие-то лицемерные махинации ради Леофрика позволят мне выйти из камеры, мне наплевать, что я всего этого не знаю. Мне надо только, чтобы за мной не следили немножко — всего на десять ударов пульса, и только меня и видели…»
— И кого же господин амир считает своим надежным союзником? — спросила Аш. — Кому он доверяет следить за мной, когда я нахожусь вне камеры? Не станем притворяться, что я вернусь сюда, если это будет зависеть от меня.
— Хватит! — свирепо сказал ариф Альдерик. — Я сам решил, кого. Назир!
Солдат повыше ростом прикрепил кожаным вытяжным шнуром свою булаву на эфес меча и отсоединил от пояса длинную цепь из стальных звеньев. Аш подняла подбородок, когда он приблизился и начал пристраивать цепь под ее железный ошейник.
— Ну, так кто? — удалось ей выдавить. Выражение лица Альдерика было чем-то средним между грубым юмором и неодобрением.
— Союзник. Один из ваших аристократов. Мне сказали, что ты его знаешь. Баварец.
Аш наблюдала, как назир наклонился и прикрепляет оковы к ее щиколоткам. Холодные металлические звенья отвисали вниз и тянули за ошейник. Она могла бы удушить его цепью, но ведь тут остаются другие.
— Баварец? — резко переспросила она. — О дерьмо, не может быть!
Годфри Максимиллиан поднял брови:
— Я же говорил, что тебе это не понравится.
— Значит, Фернандо! Так? Он приехал на юг! Долбанный Фернандо дель Гиз!
— Ты его собственность, — с каменным лицом сказал Годфри. — Он твой муж. Ты в полной его власти. Я убедился, что амир Леофрик должным образом осознает это обстоятельство. Фернандо дель Гиз может считаться полностью ответственным за тебя. Господин амир согласился на час предоставить тебя обществу твоего мужа, каждый день, под его честное слово.
— Предполагаю, что комнатная собачка Фарис будет неплохо сторожить тебя, — заключил ариф Альдерик, — поскольку от этого зависит его жизнь.
«Конечно, — думала Аш, — любой может запросто воспользоваться мной, чтобы избавиться от Фернандо. У него врагов хватает. Любой, в том числе и господин амир Леофрик…»
— Хрен с ней, с политикой, — вслух проговорила Аш, — жаль, что не могу просто врезать кому-нибудь!
Прямо перед сидевшей верхом Аш встал на дыбы лошадиный череп. Его пустые белые глазницы и длинные желтые зубы ухмылялись ей, отбеленные кости черепа отражали яркий свет греческого огня.
— Карнавал! — проревел пьяный мужской голос. Несущий лошадиный череп дико махал руками среди развевающихся красных лент.
— Сукин сын!
Аш укоротила поводья, всей тяжестью тела наклонилась вперед, пытаясь опустить вставшую на дыбы кобылу. Цепь сковывала щиколотки и проходила под брюхом кобылы, натирая нежную кожу на животе животного. Звенела цепь, связывающая ошейник Аш и удила. Кобыла подняла морду кверху, пена стекала по ее шее.
— Опускайся, — приказала Аш, стараясь повернуть лошадь назад, подальше от уличной толпы. По обе стороны от нее двое верховых солдат прижимались так, что угрожали раздавить колени; и позади нее скакали две обученные кавалерийские лошади. — Опускайся.
Передовой всадник эскорта наклонился вниз и одной рукой схватил кобылу за уздечку. Удерживая кобылу, он ударил по маске кутилы. Тот зашатался, заорал и, мертвецки пьяный, исчез в толпе.
Приблизился другой всадник.
— Мы едем за город, — объявил ей Фернандо дель Гиз, рядом с ней он возвышался в седле, поглаживал птицу под капюшоном, которая сидела, крепко вцепившись в его запястье: слишком мала для большого ястреба, слишком велика для сокола-сапсана.
Желание не охватило ее, как бывало раньше при его появлении; только при виде его лица, знакомого до мельчайшей черточки, у нее ухнуло сердце.
Вперед немедленно выехали шестеро из эскорта, оттеснив в сторону бражничающих карфагенцев. Холодный ветер обжигал лицо Аш; толкнув кобылу коленями в бока, она погнала ее вперед и, высвободив руки, надела капюшон на меховой подкладке, прикрывая лицо, и плотно запахнула на себе подбитый мехом шерстяной плащ.
— Сукин сын, — проворчала она, — интересно, как я поеду верхом в таком состоянии?
Она была как в ловушке: щиколотки связывала цепь, протянутая под брюхом кобылы. Даже если бы она случайно соскользнула с седла, ее проволокло бы головой вниз по булыжникам мостовой; вряд ли такая смерть намного лучше, чем приготовленная для нее Леофриком.
— Давай, шевелись, красотка, — Аш погладила кобылу. Кобыла, довольная тем, что ее окружают девять-десять соседей по стойлу, теперь шагала тяжелой поступью между лошадьми соратников Фернандо дель Гиза. В большинстве это были вооруженные немецкие воины. Недоброжелательные и настороженные.
«Вот было бы чудо, если бы мне в какой-то момент удалось уговорить тебя сбежать, унести меня отсюда, — угрюмо думала Аш, наклоняясь вперед и похлопывая кобылу по шее. — Похоже, ты — мой единственный шанс…»
Прямые, как по линейке, сбегающие вниз улицы освещал сильный сине-белый греческий огонь, высвечивая в толпе людей в масках цапли, в кошачьих головах из раскрашенной кожи, в медвежьих — с острыми, как нож, клыками. Аш показалось, что перед ней промелькнула женщина, но она быстро сообразила, что это бородатый купец в женской одежде. Вокруг пленницы раздавалось пение грубых мужских голосов, шум эхом отдавался от стен зданий; толпа расступалась, разгоняемая эскортом, размахивающим клинками.
Фернандо дель Гиз правил чалым, натягивая поводья, его оруженосцы следовали за ним.
Сверху, с городских ворот кто-то гортанно прокричал на карфагенском готском:
— Сутенер, немецкий жополиз!
Собрав остатки самообладания, Аш заговорила, только потом сообразив, что в данных обстоятельствах этого говорить не следовало:
— Ну, ну. Кто-то распознал твое личное знамя. Каково?
Она не смогла прочесть выражения лица Фернандо, его было плохо видно из-под носового стержня стального шлема в форме желудя. «Кретинка, последнее, что я сделала в Дижоне, — врезала ему по морде в присутствии его визиготских коллег; может, пора научиться держать рот на замке? ».
Она отметила, что он держится в седле своего пятнистого чалого как-то утомленно, что его куртка с изображением орла местами потерта, в одном месте даже шов разошелся. По его позе она поняла, что ему из последних сил приходится держать спину прямой, что роль ренегата далась ему нелегко, как бы ни была она необходима для сохранения жизни. Нет, он уже не прежний золотой мальчик.
Фернандо передал свою охотничью птицу оруженосцу и снял шлем.
— Может, хватит пинать меня? Они разрешили мне сохранить Гизбург. — В голосе его прозвучала жалкая потуга на юмор, и, встретив взгляд его зеленых глаз, она заметила, что они налиты кровью и стали мутно-красными: такие глаза бывают у того, кто недосыпает. — И орла я своего сохранил.
