В лето 6746 года от сотворения мира (СИ) - Нефёдов Борис (книги полностью бесплатно TXT) 📗
— Что так?
Вмешался Митяй:
— Жутко там долго находиться. И это…, от захоронений тленом несет. Неуютно там сейчас. Душе неуютно.
— А что, от крепости вообще ничего не осталось?
— Не осталось. Степан Петрович (который Молчун) да Ян Падеревский люди хозяйственные.
— И супруги у них такие же.
— А ты, Милица, не встревай.
— Да и что добру пропадать. Готовые срубы домов, колья частокола, двери и ворота уже с навесами, столешницы готовые, половицы, гвоздей сколько.
— Одна защита от стрел чего стоит. Там же железа от монгольских наконечников было пудов на десять, не меньше, это же деньги какие.
— Все подобрали. Ямы одни, да кое-где одиночные бревна валяются.
— А вот ледник остался, но уже заметно покосился и, похоже, подгнил с одного угла. Вроде бы и времени прошло совсем ничего. Но в нем сырость постоянно.
— В общем, сходили мы на могилы наших, подправили их чуток, прошлись там, где главная стена была, поглядели по сторонам, повспоминали, да и поехали назад.
— Ну а в Яжелбицы и в Ибицу заезжали?
— А как же. Да там мимо и не проедешь. Дорога теперь прямо через них идет.
— Ну и как они там?
— Яжелбицы будут со временем селом чисто купеческим. Уже сейчас видно. Думаю, что обещание свое Степан Молчун сдержит, будет такое купечество, как Яжелбицкое сто. Деньги из воздуха делают. Думаешь, на чем первые заработки получили? А вот на той одежде, да обуви, что от монголов и их союзников остались, а наши никто брать не захотел. Где подлатали, где подшили и на продажу. Цену поставили малую, а за счет объема поднялись хорошо.
— Сейчас обжились немного и знаешь, что делают? Дороги прокладывают к ближайшим крепостицам, да селам. Сделают, сядут на перекрестке и будут потихоньку кубышки набивать. Уже сейчас все бортники в округе на них работают. На корню скупают и мед, и воск. Там и землю-то пахать некогда, да и некому, так что больших пахотных участков нет, в основном огороды.
— А Ижицы?
— Ижицы — они немного другие. У этих источник есть, который они считают святым. Вода действительно очень вкусная, чистая и, похоже, полезная. Думаю, около источника этого все проезжие останавливаться будут, а значит, будет и доход от желающих переночевать в безопасных условиях, да с возможными удобствами. Если у тех огороды — то у этих выпасы и пахотные участки. Разводят много скота, заготавливают сено и овес на зиму. Косить то все научились. Стадо растет как на дрожжах. Впрочем, огороды тоже есть, куда без них.
— Не рассорились они еще?
— Нет, вожди у них грамотные, да и делить нечего. Эти — в одну сторону командуют, эти — в другую. Между ними — «зона безопасности». Там даже ни ягоды, ни грибы не собирают. Этого добра и в других местах набрать не трудно. Коммерческие интересы (пока) тоже не пересекаются, а вот общих интересов — хоть отбавляй. Взаимная выручка на большом тракте ой как нужна. У них же и на Тверь выход. Мы в Яжелбицы заехали, а те сигнал в Ижицы подали, что мол гости у нас, приезжайте, да видно что-то перепутали. Так из Ижицы мигом чуть не все взрослое население прискакало, да с оружием, да решительно настроенное. Чуть до душегубства не дошло. Хорошо, что Миша со Степаном Петровичем к ним вышли.
— Зато потом такая пьянка была…
— Я не о пьянке, я о том, что так вот к соседям, с которыми в ссоре, на выручку не поспешают.
— Про Марцина Бельского ничего не слышно?
— Падеревский говорил, что, когда был в городе, то передали ему купцы польские от него известие. Добрались они неплохо, но по-разному встретила их польская земля. Отряд распался. Появились даже такие, что назад собрались. У Яна совета спрашивают. Но что уж он им отписал, не ведаю.
— На Новый Торг не подворачивали?
— Нет, там делать нечего. Город еще долго не восстановится. В Новгороде его уже пренебрежительно даже не Торгом, а так, Торжком называют. Но новаторы — люди настойчивые, упертые. Думаю, поднимется еще город. Место хорошее. Полагаю, лет через сто там будет не просто город, а город с каменной крепостной стеной. Ну а сейчас…В общем, мы сразу ушли на Тверь. Людей встречали часто. Кстати, добрую славу вы о себе у них оставили. До сих пор вспоминают, как вы их от голодной смерти спасали, да инструментами и одеждой поделились.
— В Суздаль заезжали?
— А что это ты, Матвей, Суздалем вдруг заинтересовался? На родные места потянуло?
— Да ладно тебе, Михаил Игнатьевич. Знаешь же про меня все. Я и в Суздале-то никогда не был. Сказал тогда, «в гостях» у Ибрагимки, первое, что на ум пришло. О втором отряде спрашиваю, как там у них?
— Да понятно все, это я просто пошутить попытался. Ну, конечно же, заехали. Кежай и Алексей Щука получили боярство и вотчины.
— В Рязанском княжестве боярство в моем отряде, кроме меня, еще три человека получили (все командиры родов войск). Остальные командиры получили чин детей боярских.
— Ну мы же сейчас не о тебе, да и людей у тебя было вдвое больше. Так вот, Кежай остался в Суздале, а Алексей, как я советовал, перебрался в Москву.
— Ну и как они там?
— Кежай при дворе князя, как рыба в воде. Где надо — лизнет, где надо — верноподданнически тявкнет. Силу набрал.
— Силу он набрал, хамло поганое, а совесть потерял. Представляешь, Матвей, оказывается не помнит он «какого-такого купца из Новгорода»!
— Да ты что, Милица? И что, это ему с рук так и сошло? Не поверю.
— Как же, у Милицы сойдет… Она приказала Кежаю передать, что ночью (во сне) она к нему придет и о купце этом напомнит. Да заодно снесет Кежаю все его хозяйство напрочь.
— И что Кежай?
— Мухой прилетел. Он же знает Милицу. Она ведь знахарка, да еще и ведунья. А это народ такой…можешь мне поверить. Я теперь хорошо знаю. Может шутит, а может… а может и не шутит совсем. А Кежай жениться собрался. В общем он сразу всех вспомнил, даже вот ту кобылу с черным ухом.
— Кто моего Мишу обидит, тот у меня долго не проживет. В общем, от приглашений Кежая мы отказались, повидались с бойцами, развернулись и на Москву.
— Ну а Алексей?
— Тут с точностью до наоборот. Человек он прямой, честный, а с волками при княжеском дворе жить надо по волчьи выть. А он не умеет. Так что его отъезду в московскую глухомань никто не противился, посмеялись только за его спиной. Ну, посмотрим еще, кто последним смеяться-то будет.
— Встрече нашей Алексей, в отличие от Кежая, сильно обрадовался, все не знал, чем еще нас угостить, да куда усадить.
— А вот хозяйствовать он не умеет. Хорошо, что женился удачно. Жена, хоть и боярского роду, и видно, что души в нем не чает, но быстро поняла, что хозяин из Алексея никакой.
— А что там с хозяйством?
— Так Алексей же добрый, да безотказный. Люди этим пользоваться стали. Чуть все добро свое не раздал. Хорошо, что жена потихоньку его от дел хозяйственных оттерла, да в свою руку казну взяла. Дело сразу пошло. Сейчас тоже хоромы с теремом строят.
— Мы ему тоже железа в подарок привезли, да не два воза, как в начале планировали, а четыре. Кежай и без нашего железа обойдется. Так супруга Алексея вся раскраснелась, бегает вокруг возов как наседка, хотя железо ценная вещь, конечно, но ведь не серебро. Видно, тяжеловато ей пришлось семью из ямы вытаскивать.
— А тут еще Миша наши подарки достал. Алексею две шубы боярских, беличья да бобровая, да жене его столько же. Из соболя. Ну и еще по мелочи.
— К месту подарки наши оказались. У них шубы были, да все уже вытертые. Не сказать, что срамота, но уже на грани того.
— Дорого шубы обошлись?
— Не дешево. Но доля моя в общем хабаре здорово меня подняла. Считай все затраты вернула, а затрат было ой как много. Так что…мне было не в напряг. Да и то сказать, принять да накормить такую ораву гостей, да лошадей. И для боярина удовольствием не из дешевых.
— Покаюсь, не удержался я перед отъездом, сказал боярыне, что пересчитали мы стоимость полученного хабара и что Алексею еще серебра причитается. Передал ей… немного гривен… да столового серебра. Так она даже расплакалась.