Злые чудеса (сборник) - Бушков Александр Александрович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT, .FB2) 📗
– Ну я тебе в тумбочку положу, – все так же преувеличенно бодро сказал я. – И спички. А вечерком ребята к тебе собираются. Принести чего-нибудь? Веденеев на продскладе консервированный компот раздобыл, немецкий, виноградный. Мы баночку вскрыли – вкуснота…
– Сами съешьте. Какой компот, тут самому аллес компот… Командир, скажите Аглайке, пусть придет, а то так и кончусь, не повидав…
– Обязательно скажу, – заверил я.
И наступило неловкое, тягостное молчание. Совершенно я не представлял, что еще сказать и о чем спросить. И Бунчук молчал. В конце концов я положил в тумбочку пачку папирос, спички, сказал, что прямо сейчас пойду поищу Аглаю, и пошел к выходу. Встав в двери, поманил сестричку, выразительно ей погримасничав. Она поняла и вышла следом за мной в коридор, притворив дверь палаты.
– Давно при нем дежуришь? – тихонько спросил я.
– Почти сразу, как привезли, с утра, товарищ офицер, – ответила она старательно и чуточку робко.
– Как у него состояние?
– Такое, как сейчас, только еще похуже. Доктора ему какие-то процедуры делали, а потом посадили меня дежурить. Еще два раза приходили, делали уколы, микстуры пить давали. Велели бежать за врачом, если будет что-то вроде приступа, только никакого приступа еще не было. Но ему хуже, чем было раньше…
Девчонка показалась мне неглупой, но робела отчаянно – точно, в медсанбате без году неделя, сапожки кирзовые новехонькие, хотя сразу видно, что по ноге…
– Вот и с офицером, что был перед вами, он почти и не говорил, не мог, а он его подробно расспрашивал. Я сначала подумала, он тоже врач – рубаху больному поднял и осматривал. Потом сообразила: нет, посетитель. У врача халат был бы надет в рукава, а у него на плечи наброшен, как у вас.
Совсем интересно. Что это за офицер-посетитель, взявшийся задирать Бунчуку рубаху и осматривать? Не водится такого за посетителями. Да и зачем какому-то офицеру вообще навещать даже не раненого – больного? Стоп! А ведь есть один офицер, от которого такого посещения, да и осмотра можно ждать!
Я хотел спросить, сколько звездочек у того офицера было на погонах, но вовремя спохватился – под накинутом на плечи халатом погон не видно, как не видно у меня сейчас. И решил зайти с другого конца:
– Ты этого офицера хорошо запомнила?
– Ну примерно. – Девчонка явственно стриганула глазами. – Вежливый такой, симпатичный…
– Чуть повыше меня, – сказал я. – Белокурый или, говоря попросту, белобрысый, курносый, – и когда она машинально кивнула, продолжал уже уверенно: – Глаза скорее серые, на лице конопушки, на правой скуле коротенький, хорошо заметный шрамик…
– В точности такой, – сказала она, еще раз кивнув, и тут же взглянула чуточку тревожно: – А что, с ним не так что-то? Его в палату привела Фаина Дмитриевна, старшая медсестра, начальство маленькое, и потом, когда он ушел, сказала что он из… Смарша. Таким тоном сказала, будто это что-то важное…
– Из Смерша, – поправил я.
– Ага, из Смерша. Я в военных делах еще слабо разбираюсь, три дня как на работу… на службу приняли…
– Местная?
– Ага. Неужели что-то не так?
– Да все так, – сказал я. – Просто мы с ним из разных служб (и ведь если подумать, нисколечко не врал). Знал, что и они должны прийти, только не знал кто – ну, хлопот меньше… Значит, тоже расспрашивал и даже осматривал…
– Ага. Только раненый… больной ему не много рассказал, как и вам. Говорил, что ему плохо, что кончается… – Она беспокойно оглянулась на закрытую дверь палаты. – Фаина Дмитриевна говорила, чтоб я от больного не отходила, как солдат на посту.
Она была мне больше не нужна, и я кивнул:
– Ну, если как солдат, не смею задерживать, иди на пост…
Козырнул ей по всем правилам, как старшему по званию, и направился к выходу. Ничегошеньки не понимал. Даже без упоминания о Смерше было бы ясно, что речь может идти только о Вене Тимофееве – описание к нему подходило идеально, особенно когда речь зашла о шрамчике. А это окончательно запутывало дело и ни на что прежнее не было похоже. Учитывая обстоятельства, Веня мог прийти в госпиталь в одном-единственном случае: при подозрении на самострел, но он обязательно предварительно поговорил бы с врачами, рассказавшими бы, что никаким самострелом тут и не пахнет. А он мало того, что пришел, еще и осматривал Бунчука, что вовсе уж не лезло ни в какие ворота. Не считал же он, что врачи ему соврали? Не было у них такой привычки – врать оперуполномоченному Смерша, по какой именно причине кто-то госпитализирован, наоборот, считали бы своим долгом выложить правду на блюдечке…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Так ничего и не понимая, я направился в соседнее двухэтажное здание – уже был здесь у Климушкина и прекрасно помнил, где он помещается. Вряд ли у него сейчас есть какие-то дела – медики пока что в безделье, как и мы, у них осталась горсточка выздоравливающих легкораненых, не требующих особого ухода. Главная задача – удержать их от самовольного ухода в город, легкораненые на полпути к выписке, по себе знаю, так и смотрят, как бы шмыгнуть за ворота с самыми разнообразными целями – госпиталь размещается в тыловом городе с кучей соблазнов, от девушек и спиртного до базарчика с полузабытыми на фронте яствами вроде семечек, пирожков и кваса…
Ну да, вот именно! В одни из ворот браво промаршировал усатый вояка моих лет с левой рукой на перевязи. Конечно, он мог оказаться и пришедшим на перевязку солдатом-пехотинцем, с легкой раной из тех, ради которых в госпиталь не кладут – тем более здесь, вдали от передовой. Вот только я моментально определил наметанным глазом, что обмундирован он отнюдь не по росту: гимнастерка на детинушке чуть не лопается по швам, и галифе малы, обтягивали ножищи, словно рейтузы старинного гусара, видно было, что сапоги ему жмут, временами невольно страдальчески морщится, но выскользнул за ворота крайне целеустремленно. Великоватое обмундирование и сапоги обычно стоически терпят, но от тесного и особенно тесных сапог стараются избавиться при малейшей возможности или не получать вовсе – быстро ноги собьешь. Знакомый фокус: всей палатой прячут форму и сапоги, в которых по очереди ходят в самоволку. Ну мое дело сторона, я ни в госпитале, ни в комендатуре не служу. Сам однажды пользовался этой нехитрой придумкой…
Как я и думал, старший врач капитан медслужбы Климушкин никак не походил на человека, заваленного делами, не было у него особенных дел ввиду ничтожно малого числа пациентов, а пополнять запас медикаментов и оборудования в его задачи не входило, для этого имелись свои снабженцы. Однако и на мающегося бездельем он что-то не походил: смотрел на меня с непонятным выражением интеллигентного лица, и ничуть не походило, что мой визит послужит, называя вещи своими именами, удобным поводом избавления от скуки…
Я не стал ходить вокруг да около, едва усевшись, спросил:
– Что там с моим сержантом, доктор?
Он досадливо поморщился, закурил и не сразу ответил:
– Честно вам признаюсь, товарищ старший лейтенант, с вашим сержантом сплошные непонятности…
– А конкретнее? – спросил я без нажима. – Что считает медицина?
– Медицина не знает, что и думать. В полном тупике медицина… Страшные шумы и хрипы в легких, но абсолютно никаких признаков воспаления легких, тяжелого бронхита, другой какой-нибудь болезни, способной вызвать такие осложнения, нет. Температура нормальная. Нигде он так застудить легкие не мог, Фокин его подробно расспросил. Так что колоть пенициллин и давать другие лекарства нет смысла и надобности. Пару раз дыхание так перехватывало, что пришлось применять кислородную подушку – хорошо еще, нашлась, нас снабжают по полной форме. А параллельно идет серьезное нарушение сердечной деятельности, причем крайне нестандартное, сразу несколько проявлений, обычно присутствующих по отдельности: то жуткая аритмия, то сердце едва ли не останавливается, то колотится так, что едва не выпрыгивает из груди. С самого начала колют сердечные вроде строфантина, но помогает плохо. Фокин даже допускает летальный исход, очень уж с ним плохо, все хуже и хуже становится…