Ротмистр Гордеев 3 (СИ) - Дашко Дмитрий (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt, fb2) 📗
— Я его не получал. — Делаю максимально честные глаза.
Фрейзен удивленно смотрит на меня.
— К вам был послан поручик Федотов, с пакетом.
— Он вернулся к Куропаткину и доложил о передаче приказа?
— Нет.
С одной стороны чувствую облегчение, с другой — тревогу. Федотов должен был передать наместнику Алексееву рапорт, оправдывающий мои действия.
Подтягиваются и окружают нас вооруженные бойцы: Буденный с перевязанной головой, братья Лукашины, Савельич, Цирус. Настроение у всех боевое. Неужели решили не отдавать меня на расправу Куропаткину?
— Господин поручик, — рука Цируса на расстёгнутой кобуре револьвера, — потрудитесь объяснить, что вы собираетесь делать с нашим командиром, ротмистром Гордеевым?
— Федор Федорыч, не кипятитесь. Поручик Фрейзен всего лишь должен сопроводить меня на вызов к командующему в штаб. Вы остаетесь за меня.
— Так точно. Господин Гиляровский передал ваш приказ, но…
— Но прошел слух о моем «аресте», и вы все решили лично вмешаться. Благодарю вас, друзья, однако сейчас лучше озаботиться дальнейшей обороной наших позиций.
Подчинённые расслабляются. Фрейзен бросает на меня благодарный взгляд. Ему только противостояния с моими обозленными бойцами не хватало.
— Поручик, — тихо спрашиваю Фрейзена, — мне следует сдать оружие?
— Увольте, господин ротмистр, это излишне, — шепчет он, не сводя глаз с моих орлов.
— Японцы, вашбродь! — заполошно орет на бегу какой-то солдатик.
Все как по команде смотрят на него.
— Рядовой Лапшин, господин ротмистр, — солдатик еле переводит дух, вытягиваясь по стойке смирно перед нами, — велено передать: японец снова в наступ пошел.
— Кем велено?
— Господином есаулом Скоропадским.
Поворачиваюсь к Фрейзену.
— Поручик, ввиду неприятельской атаки, вынужден попросить у вас отсрочки до её отражения. Можете обождать в тылу, пока мы тут закончим.
Лицо Фрейзена покрывается багровыми пятнами.
— Господин ротмистр, ни мои предки, ни я не привыкли праздновать труса перед врагом, когда другие сражаются. Прошу считать меня в вашем распоряжении.
— Тогда на позиции, поручик. Как вас по батюшке?
— Николай Карлович.
— О, так мы тезки!
Поручик улыбается.
Бегом спешим к траншеям. Солдатики, спутники поручика, топают сапогами у нас за спиной.
— Как у вас с патронами?
— По паре запасных обойм.
— Негусто. Ничего, поделимся. И снимите фуражку, перед тем как высунуться из окопа. Лучшей мишени, чем белое — не придумать. А среди японцев полно отменных стрелков.
В окопах суета. Уцелевшие бойцы занимают места, всматриваясь в движение противника по полю перед нашими позициями.
Прошу у Цируса бинокль. Навожу и подкручиваю окуляры.
Противник наступает силами до роты примерно и без артиллерийской поддержки. Какая-то сборная солянка. Помимо гвардейцев Хасэгава Есимичи, в рядах наступающих на наши позиции — какие-то явные тыловики, даже легко раненые.
— Господа, перед нами явный жест отчаяния — противник выгреб до дна возможные резервы. Отсутствие артподготовки говорит, что и со снарядами у них в артиллерии сейчас просто швах.
— Это, конечно, утешает, — почти кричит Скоропадский — у него после контузии еще туго со слухом, — но и нас тут человек шестьдесят.
— При обороне потери наступающих в три раза больше, чем у обороняющихся.
— Это кто сказал? Мольтке Старший или Наполеон? — интересуется Фрейзен.
— Это говорит опыт боевых действий современной войны, Николай Карлыч, — если честно, не помню, кто вывел эту прекрасную формулу, бывшую в ходу в моем мире в мое время.
— При условии, что обороняющимся хватит боеприпасов, — влезает в разговор Цирус.
— Нам хватит на плотный огонь, поручик? — интересуюсь у своего зама.
— Где-то на четверть часа, — признается Федор.
— Кузьма, санинструктора ко мне и Гиляровского. Быстро!
Скоробут, козырнув, исчезает, как и не было.
— Федор Федорыч, у нас сигнальные ракеты еще остались?
— Так точно, господин ротмистр. Пара зеленых найдется.
Снова приникаю к биноклю. Противник наступает, блестя примкнутыми штыками на солнце, ровными рядами. Чуть ли не строевым шагом. Судя по долетающим до нас звукам, даже под дивизионный оркестр. Так и есть — в задних рядах японцев — военные музыканты.
Тоже мне изобретатели психической атаки… Хотя, конечно впечатляет. Но тоже говорит, скорее, о том, что с боеприпасами у Есимиче не густо.
— Господин ротмистр, по вашему приказанию прибыли, — а вот и Соня с дядей Гиляем.
Поворачиваюсь к ним.
— Софья Александровна, вам следует доставить командиру нашего полка следующее… — В кратких, но емких выражениях описываю ситуацию:
— У врага полное истощение сил и резервов, а также боеприпасов. Идёт в атаку силами до полутора батальонов. Принимаем бой. Резервов за ним нет или ещё не подтянулись. Своевременная помощь позволит нам не только удержаться на занятых позициях, но и развернуть дальнейшее наступление на противника.
Соня внимательно слушает каждое моё слово.
— Все запомнили?
Она кивает.
— Тогда исполнять немедленно!
— Но как же раненые, господин ротмистр? — растерянно спрашивает Соня.
Делаю свирепое лицо. Надеюсь, не перебарщиваю.
— Это приказ. Мне кроме вас некого отправить с донесением. И не медлите. Враг уже близко. Бегом! — Рявкаю на бедную девушку зверским командирским голосом.
Соня обиженно всхлипывает, но все же исполняет приказ.
— Владимир Васильевич, теперь вы. Отправляйтесь к артиллеристам. Как только они увидят над этими окопами две зеленых ракеты, пусть немедленно накрывают их артиллерийским огнем.
— А как же вы? — вздрагивает он.
Успокаиваю легендарного журналиста:
— А нас здесь уже не будет. Выполняйте.
— Слушаюсь!
Глядя вслед бегущему вслед за Соней Гиляровскому, успеваю подумать, что хотя бы этих двоих я спас от верной смерти.
Теперь, к бою!
Враг уже в пределах досягаемости ружейного и пулеметного огня. Продолжает наступление стройными рядами под развернутыми знаменами без единого выстрела под бравурную музыку.
— Как на параде идут, рисоеды, — Фрейзен прищурившись, всматривается в наступающих японцев. — Что делать будем, господин ротмистр?
— Воевать, поручик.
И уже громко, для всех:
— Огонь! Беглый!
Сухая винтовочная трескотня мне ответом.
Бьют пулеметы. Падают убитые, но враг продолжает идти, перестраивая и смыкая цепи на месте погибших.
Жуткое зрелище. Ещё и оркестр с музыкой. Что ж, самурай мёртв, даже если еще пока жив. Только он не догадывается об этом. Пока…
Приникаю к прицелу и как в тире расстреливаю всю обойму. Приближающиеся фигурки падают. Некоторые встают и снова идут.
Перезаряжаю винтовку. Фрейзен смотрит на меня безумными глазами.
— Они, что совсем смерти не боятся?
— Это особая философия, тёзка. Только сейчас она же и работает против них.
— Простите, но как?
— А вот так. На мишени, а одно загляденье. Выбирай любую…
Японцы все ближе. Вместе с бравурными звуками теперь долетают сквозь треск пальбы и слова песни, которой самураи бодро себя подгоняют в свою атаку.
'Митти ва роппяку хатидзи: ри
Нагато но ура о фунадэ ситэ
Хая футтосэ о фурусато но
Яма о харука ни нагамурабэ!..'[1]
— Хорошо поют, — усмехается Фрейзен.
После моих слов к нему вернулось душевное равновесие.
Японцы падают под нашими пулями, но продолжают идти вперед.
Слева замолкает пулемет. Либо перегрелся, либо кончились патроны у Жалдырина.
Пулемет Буденного справа выдает короткие по несколько патронов очереди. У всех боеприпасы на исходе.
А японцы, хоть и изрядно поредевшие, еще не сделали ни одного выстрела. И по-прежнему, сохраняют численное преимущество.
Неожиданно один из рядовых, прибывших за мной с Фрейзеном, отбрасывает винтовку в сторону и с диким испуганным воем выскакивает из окопа и бежит в тыл.
