Оружие юга (ЛП) - Тертлдав Гарри Норман (читать книги без .txt, .fb2) 📗
Он сделал шаг назад, показывая, что конгрессмены и сенаторы могут начать просмотр. Тут же происходящее напомнило ему музыкальную игру, когда надо было успеть занять свободный стул. Его кратковременная улыбка исчезла так же быстро, как и появилась; именно из-за такой же ситуации на инаугурации ему пришлось устроить Мэри место на трибуне рядом с ним, а вскоре после этого он стал вдовцом. В отличие от безобразной сцены на площади Капитолия, драки здесь не последовало. Некоторые мужчины заняли стулья; другие стояли и заглядывали им через плечо. Все промаркированные книги были открыты на страницах, указывающих их даты публикации. Раздалось несколько иронических фырканий от скептически настроенных законодателей, но вскоре они исчезли. Многие издания были богато проиллюстрированы рисунками и фотографиями, яркие цвета которых были невозможны в текущем мире 1868 года. Постепенно осознавался головокружительный эффект того, что эти статьи были написаны через сто и более лет. Через несколько мгновений единственными звуками в комнате были только тихие возгласы удивления. Луис Вигфолл тяжело поднял свою тушу из кресла и подошел к Ли. "Я должен извиниться перед вами. Господин президент, я по-мужски прямо, говорю вам, что был не прав. Я думал, вы собрали нас здесь, чтобы преподнести всякий вздор и одурачить нас, но я вижу, что это не так. Все это, все эти детали - это просто не может быть фальшивкой". Качая головой, словно раненный медведя, он неуклюже вернулся обратно к столу, из-за которого пришел, и без зазрений совести выгнал конгрессмена Гартрелла, занявшего его кресло.
Ли прислонился к твердой холодной стене, пусть законодатели смотрят пока не надоест. Это было второе такое собрание, которое он проводил в святилище АБР. В итоге он планировал, чтобы весь Конгресс Конфедерации смог увидеть книги и документы, собранные здесь. Как и в случае с первой группой законодателей, здесь все началось с удивления и постепенно уменьшающегося негодования, когда сенаторы и конгрессмены переходили от одной книги к другой, сравнивая описания проигранной гражданской войны в одной и ее последствий в другой.
"Кажется, что это все написано чертовыми янки!" - воскликнул конгрессмен Ламар. Кто-то - Ли не заметил, кто -добавил: "Не просто чертовыми янки, а янки-аболиционистами."
В отличии от Ли, который процитировал Евангелие от Матфея, Джуд Бенджамин выбрал отрывок из поэмы Роберта Бернса 'Наглой вши, которую я заметил в церкви на шляпке благородной девицы':
Увы, мы дара лишены
Себя узреть со стороны,
Не то все стали бы скромны
И осторожны,
И милосердны и умны…
Весьма возможно!
Он сделал все, чтобы превратить свой мягкий акцент в глубокий суровый шотландский. Ответом ему было задумчивая тишина.
Немного помолчав вместе с ними, Ли сказал: "В отличие от других, друзья мои, мы теперь не лишены дара 'себя узреть со стороны'. Мы всегда оставались верны нашему традиционному образу жизни, несмотря на осуждение других стран. Мы были уверены, что потомки будут благодарны нам за эту верность. Но вот перед нами есть приговор потомков, которые осуждают нас за то, что мы отстаиваем принцип держать в собственности одного человека другим и убеждено, что если когда-то этому и было оправдание, то оно давно изжило себя в наше время." На этот раз он взял слова из книги пророка Даниила: "'Ты взвешен на весах и найден очень легким'. Только Бог знает все, но сами мы можем увидеть тот приговор, который нам вынесла история."
"Знали ли вы об этом, когда во время вашей президентской кампании вы говорили о прекращении рабства?" - спросил конгрессмен Кеннер.
"Нет, сэр, не знал," - сказал Ли. "Действительно, люди из Ривингтона обрисовали для меня совсем другую картину будущего, картину, в которой белый и черный навсегда остались жить в попытке перегрызть друг другу глотки. Книги в этой комнате подтверждают, что они откровенно врали, с чем, я думаю, вы будете согласны со мной. Они врали всем, как, например, мистеру Бенджамину и, я думаю, сенатор Вигфолл тоже может это подтвердить."
Массивная голова Джуда Бенджамина переместилась вверх и вниз. Вигфолл также кивнул, хотя выражение его лица было далеко не оптимистичным. Ли не знал, что заставило его ожесточенные хмуриться: то ли то, что он заставил техасца сделать это признание, то ли то, что мужчины из АБР ввели его в заблуждение.
Ламар сказал: "А что теперь с ривингтонцами-то? Если в будущем сплошной праздник любви между неграми и белыми (я не отрицаю этого, хотя лично для меня это поразительно и, надо сказать, противно), как заставить мужчин из Ривингтона признать это?"
"Никак, я подозреваю." Ли поднял руку. "Нет, я не собираюсь быть легкомысленным. По их собственным словам, переведенным на английский язык единоверцем мистера Бенджамина мистером Гольдфарбом, они позиционируют себя, как фанатики, выступающие практически против всего мира своего времени. Позвольте мне привести вам аналогию, столь обидевшую Андриса Руди: мужчины из Ривингтон столь же превозносят белых в своем времени, сколь Джон Браун превозносил чернокожих в нашем."
Законодатели Конфедерации посмотрели друг на друга. Один за другим, они начали кивать. То же самое произошло и с первой делегацией, когда они увидели доказательства из двадцатого и двадцать первого веков. Немногие люди могли набраться наглости, чтобы выдержать презрение своих правнуков.
Луис Вигфолл был к тому близок. "Пусть лучше черти заберут меня в ад, сэр, если я могу переварить, как какой-то вонючий черный республиканец из будущих штатов превозносит Авраама Линкольна как святого. И черт меня побери, если я хочу жить в стране, где негры, чистящие мои сапоги и ухаживающие за моей лошадью, мне равны."
"Мера равенства перед законом ни в коем случае не создает само по себе равенство в обществе," - сказал Ли. "Соединенные Штаты показывают это совершенно очевидно. И позвольте мне задать вам другой вопрос, сенатор, если можно: познакомившись со средствами, которые АБР использует для достижения своих целей, вы будете считать, что эти цели заслуживают вашей поддержки?"
Лицо Вигфолла почернело, как сапог. Но он был в самом центре бойни на площади Капитолия. Наконец, он тяжело покачал головой.
"Вот и я так не считаю." Ли возвысил свой голос, обращаясь ко всей делегации Конгресса: "Должен ли я так понимать, что вы будете голосовать за законопроект, предусматривающий организацию постепенного, компенсируемого освобождение негров-рабов, на условиях, которые я изложил еще прежде, чем стать президентом, и который будет внесен в Сенат и Палату представителей?"
Законодатели снова посмотрели друг на друга, некоторые из них, как будто надеялись, что кто-то из их числа будет иметь силы, чтобы сказать 'нет'. Ли смотрел на них всех, особенно на Вигфолла и Ламара, от которых ожидал вероятным, чтобы противостоять его словам, один из упрямства, другой из принципа.
Ламар долго откашливался. Несколько конгрессменов расплылись в улыбках. Представитель Миссисипи сказал: "Отступление от давно занимаемой позиции столь же опасно в политике, как и на войне. При этом, я боюсь, что похороню все свои будущие надежды. Тем не менее, учитывая доказательства, которые вы представили нам сегодня, у меня нет никакого другого выбора, кроме как поддержать то законодательство, что вы предлагаете, а затем предстать с повинной перед избирателями, отдавшими мне свои голоса."
Кивок Ли был более похож на поклон. "Если вы не получите благодарность от избирателей в вашей местности, вы получите искренюю благодарность от всей страны."
После того, как представитель Миссисипи объявил о своей поддержке программы Ли, остальные законодатели поспешили с ним согласиться. Даже Вигфолл грубо кивнул, хотя Ли, зная его характер, не воспринимал это как твердое обещание.
Джуд Бенджамин сказал: "Вы знаете, мистер Ламар, что после зверств 4 марта и чрезвычайного положения, введенного в настоящее время в Северной Каролине, ваш голос в пользу постепенного антирабского законодательства, может еще и укрепить расположение к вам ваших избирателей, если вы заявите в своем районе, что тем самым вы отвергаете вообще все цели ривингтонцев."
