«Бог, король и дамы» (СИ) - Белова Юлия Рудольфовна (книги хорошего качества .TXT) 📗
Граф де Лош и де Бар отвернулся от человека, за одну ночь получившего несколько замков и маркизат. Его величество наконец опомнился и разразился проклятиями. Ни на кого не глядя и не дожидаясь ничьего разрешения, шевалье Жорж-Мишель пошел к двери. Он шел, не замечая ни удивления Гиза, ни тревоги дядюшки Шарля, растерянности Луизы де Коэтиви, любопытства Марго, ужаса одних, ярости других, полных слез глаз короля Наваррского… Спустя еще несколько мгновений Карл сообразил, что произносит проклятия в пустоту.
— Все вон! — завопил король и впервые за время своих приступов лишился чувств. Придворные как листья, гонимые ветром, бросились выполнять приказ. Возле короля осталась лишь рыдавшая королева Елизавета и король Наваррский в трауре.
…Жорж-Мишель сидел в кабинете и гадал, куда податься. В Рим ехать не хотелось, в Испанию тем более, и граф де Лош подумал, что уже давно не бывал в Релингене. Молодой человек готов был оставаться в княжестве год или даже два — до бесконечности долго, лишь бы только забыть все и вся, но прибывший с капитаном де Нанси приказ его величества сделал бессмысленными все размышления шевалье. «В Польшу, так в Польшу…» — равнодушно произнес Жорж-Мишель и отдал своим людям приказ собираться.
…Александр де Бретей также собирался в дорогу. Выяснив всю правду о полковнике де Сен-Жиль, молодой человек в смятении мерил шагами комнату и со всем пылом юности размышлял, как исправить последствия своего заблуждения. Как хотел он когда-то вернуть состояние предков, и вот — его желание исполнилось. Хотел наказать врагов — и наказал. Мечтал о вечной любви — и встретил ее. И что ж? На душе шевалье было непереносимо тяжко. Наказанный враг оказался другом. Отвоеванное имущество было много ценнее всего того, о чем Александр смел мечтать, однако лейтенант не имел на него никаких прав. Соланж де Сен-Жиль была прекрасна и чиста, но Александр оказался недостойным ее.
Шевалье де Бретей прекратил бег по комнате, отыскал чернила, перо и бумагу и торопливо написал: « Господин де Сен-Жиль, я понимаю, что моему поведению нет прощения и оправдания…»
…Полковник де Сен-Жиль читал письмо зятя и с каждым прочитанным словом на душу Антуана ложился камень. Как он хотел, чтобы Александр узнал правду. И вот, его желание исполнилось — Александр все знал. Хотел, чтобы воспитанник раскаялся — и это также случилось. Но вместо радости и довольства от подобного оборота дел, шевалье сгибался от жгучего чувства стыда и боли. Читая письмо воспитанника, вглядываясь в неровные, запятнанные кляксами строки, словно взволнованный Александр сломал как минимум два пера, полковник начал понимать неясные намеки придворных и, наконец, догадался, что пришлось пережить его мальчику при дворе. Если бы это было возможно, шевалье де Сен-Жиль схватил бы Александра за руку и за другую Соланж, притащил бы молодых людей в первую попавшуюся церковь и потребовал немедленно обвенчать, даже если для свершения таинства пришлось бы вытаскивать священника из теплой постели. А потом, собрав все имеющиеся у него средства и использовав все связи, любой ценой постарался бы выцарапать из казны Бретей. Впрочем, полковник чувствовал, что ему надо спешить. Недавний опыт доказывал, что приняв решение, Александр выполнял его с непреклонностью и стремительностью редкой и у более зрелых людей.
…20 ноября 1572 года невдалеке от Даммартена два всадника отчаянно погоняли измученных лошадей, надеясь засветло попасть под защиту городских стен. Лишь раздраженные крики: «Дорогу королю Польскому!», шлепанье по лужам копыт многих и многих лошадей, скрип повозок большого обоза, да невнятный говор свиты польского короля заставили путников остановиться и даже съехать с дороги, пропуская поезд его величества.
Струи дождя хлестали уставших путников и Александр де Бретей думал, что королевский поезд имеет весьма жалкий вид. Промокшие, горбившиеся в седлах всадники, грязные кони, неуклюжие повозки… Только два человека в этой толпе казались юному лейтенанту вполне довольными своей участью: барон де Нанси наслаждался каждым мгновением службы, а граф де Лош и де Бар, казалось, не замечал никого и ничего вокруг. «Как всегда», — с горечью подумал юноша и постарался пониже опустить поля шляпы, боясь быть узнанным.
Шевалье Жорж-Мишель был доволен. Поздняя осень вполне соответствовала настроению графа, так что впервые за последние месяцы в душе его сиятельства воцарился покой. Молодость кончилась — его сиятельство это понимал, и нудный ноябрьский дождь лучше всего подходил к прощанию.
Некоторое время Александр де Бретей смотрел вслед королевскому поезду, затем снял шляпу и подставил лицо дождю. Лейтенанта ждали размытые дороги, армия, сырые палатки, походы, сражения, раны… Жизнь была кончена. Шевалье Александру шел шестнадцатый год.
Конец первого романа трилогии
