На гребне волны (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" (библиотека книг .TXT) 📗
Не в последнюю очередь из-за сложностей Гуннар остался в Леоне, где он был куда нужнее, нежели тут. Паук должен находиться в центре выплетаемой паутины, а не на периферии. Центр же сейчас именно в столице королевства, именно из этого города лучше всего контролировать десятки нитей. ведущие в разные концы королевства. а то и за его пределы. Золото, документы… работа с добровольными, купленными и вынужденными работать на нас людьми. Тут же достаточно было и сестричек. Более чем достаточно!
Интересно, решится ли граф Гарсия Гомес на переговоры или затворится, аки устрица в своей раковине, спрячется за крепостными стенами в надежде на… что-то? А вот сейчас и узнаем, благо несколько наших открыто двинулись к стене, показывая свои мирные намерения. Пытаться же нашпиговать парламентёров стрелами… нет, это вряд ли.
Действительно, парламентёры вернулись в целости и сохранности, принеся с собой кое-какие сведения. Граф Сальдании не собирался покидать крепость, опасаясь за свою шкуру. Кого больше опасался? Явно не Бермудо, а нас, пришельцев с далёкого севера, о которых ходило множество слухов. Вбить же ему в голову тот факт, что дети асов держат данные их именами клятвы - не тот случай, право слово. Ладно, хорошо хоть со стены поговорить соизволит… может быть. Я уже начал серьёзно раздумывать на тему того, послать одного из ближников, чтобы не особенно баловать того, кто обречён стать трупом, или и вовсе ограничиться чисто формальными переговорами, как напомнил о себе Бермудо IIПерес, король Леона. Громко так напомнил, настойчиво
- Ни вам. ни мне, никому из наших приближённых не следует показываться по стенами крепости. Граф Гомес способен на любое коварство!
- Может быть и так, - не стал я спорить с королём. – Тогда остаётся лишь отправить ему список наших требований, заверенный рукой и печатью каждого из нас. Не столько для самого Гарсии Гомеса, сколько для тех, кто увидит сию бумагу помимо графа.
- Зная нашего конунга, - замурлыкала Софья, - можно ожидать…
- Многого и красноречивого, - вторила ей вторая сестричка. – И неизменно выводящего из себя того…
- Кто будет это читать.
- Мы тоже хотим!
- Поучаствовать!
- Можно даже…
- Без печатей.
- Нам они не нужны!
- Совсем!
Вот что обе сестрички любят и умеют, так это сношать мозг тех, кто является их противниками. С чувством, с толком, с расстановкой… и получая огромное удовольствие. Кажется. они от постельных забав столько кайфа не получают, сколько от таких вот ситуаций, когда удаётся в избытке поделиться своим ядом не абы с кем, а с сильными мира сего. Особенно с теми, кто вскоре должен перестать быть таковыми или вообще перестать быть. Жрицы Лады, да, вдобавок одни из наиболее эффективных и талантливых, больше тут и сказать нечего. За то и любим. За то и ценим!
Интерлюдия
Май (травень), 997 год, крепостная стена Сальдании
Граф Сальдании Гарсия Гомес думал, что многое успел повидать в своей жизни, пусть и не будучи убелённым сединами старцем. Однако содержание того листа бумаги, который сейчас находился у него в руках… Это было нечто неописуемо мерзкое, но в то же время пугающее. Смертный приговор, который отличался лишь в мере распространённости и видах исполнения, но никак не по существу. И он, Гарсия, должен был стать центральной в нём фигурой. Его пришли не вразумлять, не лишать графства, а убивать, о чём и сообщали в довольно изящных словесных кружевах.
Бежать хотя бы с частью войска? Он уже попробовал на прочность осаждающие крепость войска и, к огромному своему разочарованию, убедился, что конница не сумеет прорваться. Богом проклятые хитрости северных варваров-идолопоклонников накрепко перекрыли пути для лошадей, да к тому же сделали саму попытку прорыва смертельно опасной.
Тянуть время. надеясь сначала запутать врагов обещаниями и клятвами – любыми, лишь бы поверили хоть на время – а затем дождаться, когда у Бермудо Леонского и его союзников начнутся проблемы? На словах звучало хорошо, а вот на деле не слишком. И дело не в Бермудо или там короле Наварры, совсем нет. Другие… приплывшие на своих больших, изрыгающих пламя кораблях, оставляющие лишь горящие обломки от тех судов аль-Мансура, которые пытались их остановить. Нападающие на прибрежные поселения халифата, а порой и на города, если только чувствовали, что могут это сделать без лишней опасности… Опасности больших потерь, поскольку, такое впечатление, эти идолопоклонники вообще не боялись потерпеть поражение. Или просто давным-давно забыли о самой такой возможности после того, как заставили признать поражение сначала Византию, а затем и Священную Римскую империи, не говоря об иных, менее опасных своих врагах.
И вот теперь они, эти руссы или россы, пришли сюда, под стены Сальдании. Пришли не разговаривать, не договариваться… а убивать. Даже не пытаясь скрыть то, что считают его не врагом, а всего лишь предателем, связавшимся с халифатом. Мухаммад ибн Абдалла ибн Абу Амир аль-Мансур – вот кто был их главной целью, их основным врагом. У Гарсии Гомеса хватило разума, чтобы понять это, но оказалось недостаточно, чтобы осознать это вовремя, ещё до того, как пришельцы с далёкого севера оказались здесь.
Только вот сдаваться он не собирался… это означало бы добровольно подставить голову под удар меча или ощутить верёвку вокруг шеи или принять смерть иным, куда более замысловатым и болезненным образом. Нет, он продолжал надеяться если и не на чудо, то по крайней мере на предоставление пусть призрачной, но возможности скрыться, ускользнуть из сжимающейся ловушки.
- Ваши приказания выполнены, - раздался голос Диего Гартеза, командующего гарнизоном Сальдании и частенько замещающего самого графа во время вынужденных отлучек последнего. – Но люди боятся, Ваше Сиятельство. И этому способствуют слухи…
- Слухи? Какие именно, Диего?
- Нехорошие. Распространяемые среди простых воинов,- вздохнул Гартез, всем своим видом показывая графу, что всё действительно серьёзно, что и изнутри крепостных стен есть причины для беспокойства. – Говорят, что войско под нашими стенами лишь из-за того, что граф Сальдании, прошу прощения, стал слугой халифа аль-Мансура. Что ни сам Бермудо Леонский, ни король Руси, пришедший тому не помощь, не собираются карать простых людей. И готовы простить тех воинов, кто докажет свою готовность «искупить грех». Делами, а не словами, открыв путь осаждающим, убив кого-то из верных вам и особенно резнёй находящихся в городе мавров. Или захватом в плен тех из них, кто многое знает и готов рассказать.
Гомес поморщился от столь неприятных слов, но гневаться на верного человека и тем более прерывать его слова даже не пытался. Понимал, что уж сейчас преданные люди наперечёт, при стоящей то у стен смерти.
- И многие верят слухам?
- Многие! – одним словом Диего словно вбил очередной гвоздь в крышку гроба. -Россы успели показать себя. Пленники мавров, освобождённые ими… Среди них были и уроженцы графства.
- Заткнуть бы им глотки, раз и навсегда, - мечтательно прищурился граф. – Жаль, что это значило бы ещё сильнее настроить горожан и даже некоторых воинов против меня. Что будем делать, Диего, какие пути для спасения у нас ещё остались?
Гартез призадумался, прислонившись спиной к каменной стене, но вместе с тем избегая показываться на открытом пространстве. Арбалетчики, которых среди россов хватало, отличались умением в обращении с оружием и за короткий срок успели показать, что даже мимолётные цели поражать умеют. Раненые, убитые… их было чрезмерно много. Зато оставшиеся стали вести себя предельно осторожно.
- Гонцов послать мы успели, Ваше Сиятельство, - напомнил и так известное графу Диего. – Теперь всё зависит от того, что решил халиф. Станет ли сначала спасать нас или, как и задумывал раньше. двинется на Брагу и Сантъяго-де-Компостелу. Но даже если он направится сюда, к Сальдании, то может не успеть!
