Град обреченный (СИ) - Романов Герман Иванович (книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
Ведь местные мужики ниже на голову, чем «пришельцы из будущего» — акселерация за полутысячелетие наглядная. Но вот шире они, массивнее что ли — про таких здоровяков у него в селе говорили, что кряжистые, как дубки. А то, что с убитых сняли, то тут никто из «бутырцев» уже не заморачивался — на войне как на войне.
Все, что есть у побежденного, переходит как добыча к его победителю — нехитрое, но верное правило! Мертвым справа уже ни к чему, а живым долго послужит богатством и защитой!
Пашка посмотрел вперед — десяток телег растянулись на лесной дороге, возничими были местные мужикии своеземец — тот одной рукой управлялся с пароконной упряжкой, на которой ехал дьяк с подьячим. Рядом с ним восседали на конях «Воевода» и «Сотник», в расшитых золотистой и серебристой нитями малиновых кафтанах. С ними были четыре «бутырца», тоже верхами — умели ездить, пусть и не так браво смотрелись, как два дружинника, что поехали впереди головным дозором. Те как витязи снарядились, все в «железе», даже шлемы с устрашающими личинами в виде оскаленных волчьих морд — смотрелись жутковато. И вооружены соответственно — колчаны с луками, мечи, небольшие круглые щиты к седлу приторочены, короткие копья с петлями за спину заброшены, словно мушкеты.
Пашка своего «Чалого» никому не доверил — сам управлялся. Да и телега была пустая, без поклажи — ту перегрузили на идущую впереди подводу. Так что Петрович с девчонкой Глашей, или Глафирой, да с раненым вчера реконструктором ехали со всеми «удобствами», по местному «сервису», на толстом слое сена, на который кинули сверху две медвежьих шкуры. Видимо, «лесных прокуроров» водилось в здешних лесах порядочно, раз мех считался бытовым, который и бросить не жалко.
На самой последней подводе ехали три «бутырца», старшим над которыми назначили «Сержанта» — это было и звание, и теперь намертво прилипшее к нему прозвище. Теперь он не боялся Сергея Ивановича — добродушный мужик… Боярин то есть, и глаза задорные стали, не мертвящие. Улыбаться стал, шутил, но вот слушались его беспрекословно. И мушкетов у них было не три, а пять — один ведь про запас взяли (но его Пашке отдали), но ведь еще от убитого и раненого одноклубников по «стволу» осталось про запас. И его научили с мушкетом управляться, правда, еще не стрелял. Но то обязательно случится — ведь врагов вокруг много.
Задача у него с Петровичем была простая — собирать и обихаживать раненных, если бой произойдет. И лишь в самом крайнем случае помогать арьергарду (запомнил мудреное слово), если те огнем не смогут отбиться. И маневр заранее отработали — поперек дороги две телеги поставить, перегородить ее, и уж потом отстреливаться, имея прикрытие. Эта задумка «Сотника» всем понравилась — тут такой прием использовали, вот только не додумались мушкеты сотворить. На них все местные постоянно глазели, не скрывая удивления — такой механизм не приходилось видеть, особенно когда пирит об огниво ударялся и сноп искр высекался. Хотя сейчас в походе на замки чехлы были надеты, и дула прикрыты «колпачками».
И роли распределены заранее — если дорога прямая будет, и дальность до четырех сотен метров, то стрелять будут только Петрович и «Сержант», а трое перезаряжать для них мушкеты. А как «московиты» близко подойдут, то бить залпами сразу из пяти ружей. А там кто-то из «воеводских» подъедет с пистолетом, или сам «Сотник» — хотя патроны «макаровские» нужно беречь, их и так мало осталось, только на крайний случай…
— А ты женатый боярин?
— Ушла давно супруга — сказала, что от меня мертвичиной пахнет, и жить с таким невмоготу. И денег мало, и детей рожать не захотела, — Петрович тяжело вздохнул, было видно, что отвечает откровенно — Пашка время от времени на него поглядывал. А то, что он патологоанатом уже узнал от Сереги — тот к этому очень спокойно отнесся, сказал только с усмешкой, что сам такой же, только живых в мертвяков превращал.
— Как так, ведь под венец сама пошла? Разве так можно⁈
— В наших краях можно многое, о чем тебе лучше не знать, — негромко произнес Петрович, и снова вздохнул. — Я всю жизнь бобылем прожил, не хотел просто новую жену искать — зачем проблемы. Да ты не заморачивайся, девочка — замуж выходи по любви только. Или по расчету — но только если подопрет сильно. Если хочешь, то лекарскому ремеслу тебя научу — бабка знахарка хорошо, но нужна научная база. Хорошим лекарем станешь — прибыток пойдет, и пользу людям принесешь немалую.
— Хочу быть лекаркой, боярин, травы люблю, научи. Только меня дядька Мефодий за Василия «Косого», своеземца, замуж выдать по осени собрался, вот поехали в Тверь прикупить необходимое к приданному, что собрали, — девчонка тоскливо вздохнула, так что сразу стало ясно, что от кандидатуры жениха девчонка не в восторге. И после следующих слов все стало предельно ясно, и уточнений не требовалось.
— Васька жену свою схоронил по зиме, бил ее сильно, в могилу вогнал, как поговаривают люди. Вдовствует он полгода уже, похоть обуяла, боярин. И восхотел осенью меня под венец повести, а у него сыновья уже с бородами ходят. Дядька Мефодий ему пару рублей задолжал, вот и решил меня за долг сей и отдать, как холопку какую-то.
Девчонка всхлипнула, и тут Пашка понял, что цепляется она за доктора как утопающая за соломинку, потому о травах и знахарских способах так откровенно говорила. Ясно, что сама ему в помощницы набивалась — деваться сироте некуда, Мефодий ее подобрал, без родичей ребенок остался, вырастил, и теперь пожелал замуж сбагрить, деньги «отбить» вложенные. И против не попрешь — в своем праве. Раз растил, кормил, защищал — обязана его слушаться. Хотя кандидатуру в мужья подобрал с расчетом — плевать ему на девчонку, потому за пожилого, даже старика по местным меркам отдает, а тот на руку тяжел, судя по всему.
На «телятину» этого «Косого» потянуло!
— Так ведь ты не обельная холопка, не закуп, чтобы вот так просто, не спрашивая твоего согласия? Тебя ведь как вещь продают!
Было видно, что Петрович искренне удивился. «Воевода» уже пояснил им социальные статусы, здесь принятые — ничего в мире не меняется, всегда есть те кто при правах, и бесправные. Тут просто все резче, выпуклее — нравы простые, не затейливые, правовыми актами сильно не ограничены, а бабы с девками вообще «второй сорт», феминизмом тут и не пахнет.
— Если родичи появились, заплатили «пожилое», то да — им ответ держать в полном праве. А кто за сироту заступиться… Я лучше к тебе в холопки продамся, чем за Ваську «Косого» пойду замуж — убьет он меня, сердцем своим чую. Злой он, подлый натурой, а ты ласковый — зрю это. Купи меня, боярин — глаза у тебя добрые. Служить буду верно, как собака, ноги мыть и воду эту пить. Что хочешь со мной делай… Деток тебе рожу крепких, много рожу, я сильная, если сам похочешь…
Пашка охренел от такой откровенности, ему было стыдно, что столь нагло подслушивает. Скосив глазом, он заметил поалевшие щеки девчонки, что уцепилась своими ладошками за руку побагровевшего врача. Петрович только ртом зевал как рыбина, вытащенная на берег. Наконец, после долгой паузы произнес охрипшим голосом:
— В холопки брать не стану, а вот помощницей да — только учись хорошо, чтобы не навредить. «Пожилое» за тебя заплачу, два рубля хоть и большая сумма, но не настолько, чтобы с Мефодием по душам не поговорить. Не отчаивайся — скажу князю, и решим сей вопрос…
Тверские леса «светлые», душу лечат — и воздух лечебный. Березы в листву пошли, спасительницы народные. Это и береста для лукошек, и знаменитый деготь, и уголь, и банные веники лечебные. А по весне сок, из которого веселящая душу «пьяная березовица» получается, что вместо бражки хорошо «шла» еще много веков тому назад.
Глава 14
— Слушай, Василий Алексеевич — я человек не военный, и не собираюсь лезть в твои распоряжения. Но мне кое-что непонятно — ты зачем под каждого броню не только подобрал, но и приказал под кафтаны надеть — хорошо, что мы пошили их просторными, чтобы зимой носить.
