Чаганов: Москва-37 (СИ) - Кротов Сергей Владимирович (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
– Щас-щас, погоди. – Отмахивается от него лётчик и замечает меня. – Чаганов, ты? Вот хорошо! А то смотрю не одной знакомой э…
Он плюхается на свободный стул за нашим столиком. Громов недовольно отводит глаза в сторону.
– Водки принеси и закусить. – Бросает метродотелю Чкалов, скептически посмотрев на недопитую бутылку «Мукузани».
Тот даёт знак стоящему у стойки официанту.
– Здорово, Чаганов! – Тянет он через стол свою лопату-ладонь, чуть не сбивая мой бокал. – Как жизнь?
– Не такая как у вас, Валерий Павлович, – успеваю подхватить своё вино. – но мне нравится.
– Молодец! – Перед незванным гостем по мановению ока возникает графинчик с рюмкой, селёдочница, тарелка с холодцом, говяжьим языком, грибочками и солёным огурчиком. – Ну, с праздником!
Чокаемся, выпиваем, я чуть пригубливаю вино… довольно: всё-таки вчера, как ни отнекивался, пришлось выпить и сегодня с утра болела голова…
– А ты, Михалыч, чо в глаза не смотришь, обиделся что ли? – Чкалов сразу наливает себе вторую рюмку.
– Валера, не начинай опять.
– Чего не начинай? Мне стыдиться нечего! – В ход идёт вторая рюмка.
– Нечего? – Взрывается Громов. – Не ты ли мне обещал в Париже на выставке, что вместе будем подавать заявку на перелёт? А стоило мне лечь на две недели в госпиталь, ты – бац и в дамки!
На нас стали оглядываться соседи.
– Так тебе ж точно как мне разрешили лететь, – Чкалов снова с чувством наполняет рюмку. – разве не так?
– Так, да не так! Ты слово нарушил! – Громов тяжело глядит на оппонента.
– Чаганов, Алексей… ты рассуди! – Оба поворачиваются ко мне.
– У данной проблемы я вижу три аспекта, – мои слова тонут в хохоте двух спорщиков. – первое – где вы видели в армии коллективные рапорта? Это – не колхоз… Второе – вы зря думаете, что от времени подачи рапорта что-то зависит: наверху будут взешивать всё – готовность экипажей, самолётов… анкеты. Я бы, например, ни за что не выпустил два экипажа в перелёт одновременно, так как они станут спешить, чтобы обогнать друг друга, станут ошибаться. Я бы сделал так, первым в июне летит Чкалов. Он – из рабочих, что очень важно для нашей пропаганды. (Громов грустнеет). Затем через месяц, в июле – Громов, для установления мирового рекорда дальности.
– А Леваневский? – Снова оба спрашивают хором.
– Леваневского – в сентябре. И третье – это да, вы Валерий Павлович, слово нарушили.
– Ну прости тогда, Михалыч. – Чкалов чокается с товарищем, залпом выпивает третью рюмку и цепляет вилкой большой кусок селёдки.
«Торопится жить»…
В подтверждение моих мыслей, Валерий Павлович, жадно похватав с тарелки язык, допив водку и расплатившись, начинает прощаться.
– Бывайте, хлопцы! – Подмигивает мне. – Мне тут ещё на один аспект нужно поспеть.
Громов осуждающе качает головой вслед удаляющейся плотной фигуре Чкалова. Отмечаю, что сам он выглядит почти худым.
«Да и ел за обедом меньше моего… Не удивлюсь, если борьба с лишними килограммами идёт по всем фронтам».
– Михал Михалыч, так о чём вы хотели со мной поговорить? – Откидываюсь на спинку стула.
«Странное какое-то ощущение, с начала обеда есть чувство, что как будто кто-то следит за мной. Определённо чувствую чей-то взгляд».
Мой собеседник терпеливо ждёт пока подошедший к нашему столику официант закончит убирать грязную посуду и заказывает ему два кофе.
– Алексей, ко мне обратились знакомые из НИИ-3 («НИИ-3 – это Реактивный интститут что ли»?) – Громов тщательно подбирает слова. – там руководство всё неделю назад арестовали. Я слышал, вы в вашем ведомстве занимаетесь делами инженеров и учёных…
«Быстро слухи расходятся»…
– Не делами, – без труда вклиниваюсь в изобилующую паузами речь лётчика. – ко мне попадают уже осуждённые, а, так сказать, исполнением наказания: работу им подыскиваю по профилю. Поскольку я о ракетчиках ещё ничего не слыхал, это значит – идёт следствие.
«Молодец, Михаил Михайлович! Не побоялся обратиться ко мне… Чёрт! Вот опять, будто бы кто-то справа рассматривает меня».
Громов молчит, ждёт продолжения.
– … Хорошо, я попробую разузнать… кого там арестовали? – Кручу головой по сторонам.
«Нет… все заняты своими делами».
– Клеймёнов, Лангемак, Надёжин, Глушко, ещё другие…
Подходит официант с небольшим подносом, на котором стоят две маленькие чашечки кофе.
«А что если попробовать фокус, которому меня Оля научила»?
Поворачиваю голову направо и протяжно зеваю, Громов от неожиданности замолкает. Расфокусированным взглядом слежу за посетителями.
«Есть, попался, голубчик»!
Справа от нас, за столиком у окна зевает хорошо одетый мужчина в партикулярном костюме, напротив него сидит дама. Зевота заразительна. Это – инстинкт, доставшийся человеку от обезьян. Сторож подаёт знак, что всё спокойно, а члены стада транслируют его.
– Прошу прощения, – невпопад улыбаюсь я. – обещаю, сделаю всё возможное, что в моих силах.
В этот момент к моему предполагаемому хвосту подходит официант. Навостряю уши.
«Как то странно он говорит, определённо с акцентом. Прибалт? Или немец? В руках – небольшая коробочка… Табакерка? Может быть всё, что угодно. Да хоть тот же миниатюрный фотоаппарат! Не может быть! Чтобы в центре Москвы»…
– Спасибо, Алексей. – Улыбается в ответ Громов. – Тебя подвезти?
«Никак не может определиться: зовёт меня то на „ты“, то на „вы“».
Мы поднимаемся из-за стола.
– Не надо, мне отсюда недалеко…
Выхожу на брусчатку площади Революции, заполненную гуляющим нарядным народом и стараюсь не оглядываться назад.
«Пойдут за мной или нет? Лучше бы чтобы пошли, хуже нет – гадать что это было. А совсем хорошо – если бы и Гвоздь оказался на месте. Половина четвёртого – время наших ежедневных встреч».
Неспеша поднимаюсь по Историческому проезду, на пересечении с Никольской, как всегда, столпотворение, скашиваю налево глаза… и Гвоздь – на своём обычном месте, подпирает забор, закрывающий полуразрушенную Иверскую часовню. Торопливо сворачиваю к нему, успевая заметить за спиной «сладкую парочку» из «Гранд-Отеля», занятую друг другом.
– Фраер с биксой на хвосте, срисуй по тихой.
«Вот это я выдал, ни одного лишнего слова… причём совершенно не задумываясь. А если покопаться в детской памяти»?
Бросаю гривенник на стойку газетчика и с «Вечёркой» в руке чуть не сталкиваюсь со своими преследователями: «Ему лет тридцать пять, одежда иностранная, недорогая. Ей – лет тридцать, красивая. Ничуть не смутились встрече. Эх, не было печали»…
Пересекаю Красную площадь по прямой, которую заканчивают мести бригады дворников.
– Товарищ Чаганов, – встревоженная долговязая вохровка на проходной СКБ облегчённо вздыхает. – вас разыскивал товарищ Шапиро. Просил срочно позвонить.
– Спасибо! – Для порядка показываю удостоверение и поднимаюсь по лестнице на второй этаж, в свой новый кабинет.
Своим ключом открываю приёмную («не успел ещё найти секретаря») и захожу вовнутрь. Вчера мне провели телефон, подключённый к АТС-2, не АТС-1 («кремлёвка», «вертушка»), конечно, но тоже вещь статусная: аппарат с дисковым номеронаберателем. В нём рядом с цифрами на диске изображены буквы, которые в начале телефонного номера из пяти цифр указывают на коммутатор (центр Москвы – буква «К»). К новому году обещали протянуть ВЧ.
– Исаак Ильич? Чаганов у аппарата. – Опускаюсь на стул.
– Алексей Сергеевич, – Шапиро, в отличии от своего шефа всегда говорит вежливо. – что у вас там стряслось с Кольцовым?
– Пальцем его не трогал. – Принимаю оборонительную стойку.
Секретарь Ежова захихикал в трубку.
– Звонил Лев Захарович (Мехлис, главный редактор «Правды»), жаловался, что вы без согласования с ЦК в эфире политические оценки международной обстановки даёте. Предсказываете развитие событий.
Быстро ищу в памяти ссылку на свои предсказания.
