Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович (читаемые книги читать txt, fb2) 📗
— Чего ж тут стыдного?
— Да не знаю… В тот момент я толком ничего и не соображала. «Скорая» приехала, отвезла в травмпункт, рентген показал перелом берцовой… нет, вру, большеберцовой кости. Сделали эту… как её… репозицию костей, как травматолог объяснил. Ну и гипс наложили. Обратно с Валей на такси доехали. Врач сказал, восстановление займёт от двух месяцев до полугода. Хоть бы нормально всё срослось, а то так хромой на всю жизни и останусь.
— А этот водитель, он так и не появлялся, не извинялся?
— Какой там… Зато следователь из Ленинского РОВД приходил, записал мои показания. Почему-то всё напирал на то, что это я сама под машину кинулась. Я сказала, что не дура под машины кидаться, мне ещё жить не надоело, а что он сам, этот водитель, правила нарушил. А он мне, мол, свидетели дают обратные показания. Это что ж у него там за свидетели⁈ Я его к Валентине направила. Она потом заходила, сказала, записал он её показания, но тоже пытался доказать, что это я нарушила правила дорожного движения.
Хм, а вот уже серьёзно… Похоже, этому следователю дана команда выгородить водителя. Интересно, кто такой этот парень, разъезжающий по городу на личном автомобиле, и за которого следаки готовы пойти на нарушение закона, ну или как минимум поступиться совестью?
— Как фамилия следователя? — спросил я у мамы.
Она наморщила лоб.
— То ли Лукьянов, то ли Лукошкин… Не запомнила.
— Понятно… Попробуем разобраться с этим делом. Но сначала займусь твоей ногой. Ближе к вечеру займусь, нужно после поездки на автобусе немного с мыслями и силами собраться.
— А ты что, снова попробуешь свой этот… как его… энергетический массаж? Это же не какой-нибудь артрит, это перелом.
Мама посмотрела на меня с сомнением, которое чувствовалось и в её голосе.
— Почему бы и нет? Попробуем срастить кость. Во всяком случае, омоложение твоего организма я осилил, а это было ещё то энергозатратное предприятие.
— Я помню, какой ты был, чуть живой. Как же жалко мне тебя, сы́ночка…
— Ну, от меня не убудет, а кость твоя, даст Бог, срастётся за один сеанс.
В общем-то, сам я был в этом уверен, но говорить «гоп», что-то там не перепрыгнув… Традиция у нас, русичей, такая, боимся постоянно сглазить.
— Кстати, тётя Зина знает про твою ногу?
— Знает, ей Валя на работу позвонила. Она вчера вечером приходила, помогла мне тут по хозяйству. Прибралась, поесть сготовила, бельё в машинке постирала… Обещала ещё завтра наведаться… Ой, Сеня, ты же с дороги голодный, а я тут тебя разговорами кормлю! Ну-ка садись за стол, я сейчас…
— Не вставай, — я мягко её придержал. — Лежи, тебе бередить ногу нежелательно. Сам себя накормлю. Тем более я пока не слишком-то и голоден. А ты сама-то есть хочешь?
— Да завтракала часов в восемь утра, а обедать пока не хочу. Суп с клёцками в холодильнике на нижней полке, на второй кастрюлька с котлетами, Зинка тоже вчера нажарила заодно. Сыр, масло и «Докторская» на верхней полке. Хлеб и половинка батона в хлебнице.
Я полез в портфель, чтобы достать подарок, и наткнулся на пачку денег, про которую уже успел забыть.
— Вот! Это тебе презент от меня на Новый год, — сказал я, протягивая ей парфюмерный набор «Сказка» и целуя в щёку. — А это — гонорар за исполнение моих песен по всей стране за прошлый месяц с хвостиком. Пусть у тебя будут, потом положишь на сберкнижку.
— Ой, ну какой же ты у меня, Сенечка, молодец! Но это же твои деньги, распоряжайся ими на своё усмотрение.
— Наши деньги, — поправляю я. — Мне на жизнь хватает, пусть у тебя на сберкнижке лежат, целее будут.
К работе по регенерации большой берцовой, или, как говорят хирурги-ортопеды, большеберцовой кости, я приступил после обеда. К тому времени успел не только поесть как следует, но и часочек вздремнуть, так что энергия, что называется, била через край. Да и уверенность в своих силах я чувствовал.
— Садись в кресло, больную ногу клади вот на эту табуретку. Расслабься. Можешь закрыть глаза, и даже задремать, ты всё равно ничего, кроме тепла, не почувствуешь.
Мама послушно выполнила мою просьбу. Я сел рядом на заранее приготовленный стул, активировал браслет и положил ладонь чуть выше гипсовой повязки. Закрыл глаза, сосредотачиваясь…
Спустя несколько секунд проявился рисунок большеберцовой кости, и я смог оценить мастерство травматолога, сумевшего зафиксировать две половинки кости так ровно, что само место перелома было едва заметным. Однако он был, и я собирался с этим немедленно разобраться.
Итак, я приступил к… К чему? Пожалуй, с точки зрения официальной медицины это можно было бы назвать малоинвазивным оперативным вмешательством, потому что другого подходящего термина лично у меня не находилось. Впрочем, плевать на название, для меня куда важнее результат.
Переливающиеся разноцветьем «паутинки» оплели место перелома, устранили меньше чем за минуту — я ещё не потерял счёт времени — гематому и заставили в ускоренном в сотни, если не в тысячи раз режиме регенерировать появление костной мозоли, состоящей из новообразованной соединительной ткани, микроскопических кровеносных сосудов, хряща и мягкой губчатой кости. Вот на сосудах я уже потерялся во времени. Впрочем, меня это нисколько не напрягало, я давно уже перестал обращать на такие мелочи внимание. Тем более подсознательно примерно знал заранее, сколько может времени уйти на исцеление в том или ином случае.
И вот уже мягкая костная мозоль преобразуется в твёрдую, дальше, подавая мысленную команду «паутинкам», я эту мозоль выравниваю, удаляя, словно лазером, бугры вокруг перелома. Пусть всё будет так, как было до перелома, без всяких некрасивых бугров, которые порой видно даже через кожу.
Наконец «внутренний тостер» подаёт звоночком сигнал об окончании работ. С трудом разлепляю налившиеся свинцом веки, делаю глубокий вдох носом и затем медленно выпускаю воздух через так же через нос. И ещё два раза. Это помогает немного прочистить голову.
Для себя автоматически отмечаю, что мой «скилл» медленно, но неуклонно прогрессирует. Достаточно вспомнить, как в начале своего целительского пути я сутки, а то и трое лежал пластом. Сейчас же после весьма серьёзной работы в моём организме остаётся ещё достаточно энергии, чтобы не валиться с ног в буквальном смысле этого слова.
— Сынок, ты как? — спрашивает меня мама.
— Ты же уже видела такое, — слабо улыбаюсь я. — Ощущения примерно такие же.
— Бедненький мой…
Она наклоняется вперёд и гладит меня по голове, как когда-то в детстве, в уголках любимых глаз застыли слезинки.
— Мам, ты для меня и не на такое пошла бы. Я всего лишь выполняю свой сыновий долг, тем более что на моём здоровье в долговременной перспективе такие вот сеансы никак не отражаются. Временную слабость я переживу, об этом даже не беспокойся. Главное, что твоя нога здорова. Кстати, тебе когда на рентгеноскопию назначено?
— Тринадцатого. Промежуточная, как сказал врач, посмотрят, правильно ли кость срастается.
— Ха, вот они удивятся… Хотя могут и не увидеть, что кость срослась, подумают, будто кости в месте перелома так хорошо сошлись. Ну и ходи пока с костылём, у тебя же вроде как перелом, нужно поддерживать видимость. А я пока отпрошусь на работе, буду навещать, пока тебя не выпишут.
— Может, не надо? Вдруг влетит? Ты же говоришь, что нога здоровая.
— Ну, официально у тебя серьёзный перелом, и ты должна пройти полный курс реабилитации. Это порядка 8–12 недель, если мне память не изменяет. Уж недельку как примерный сын я с тобой побуду. А то меня как раз и на работе, и вообще никто не поймёт, если я брошу родную мать в таком положении. Тем более в больнице есть кому за моими пациентами присмотреть. Больничный заодно возьму в поликлинике, что отсутствовал по уходу за больным родственником. Ты-то сама уже оформила свой больничный?
— Да вот собираюсь только задним числом. На работе-то уже в курсе.
— Вместе и пойдём, вернее, поедем. На рентген уже без меня, наверное, отправишься. Езжай на такси, деньги у тебя есть.
