Последнее звено - Каплан Виталий Маркович (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
– Да, не понимаешь ты, – вздохнул Алешка. – Ты не огорчайся, я тоже не сразу понял, дед Василий мне много раз толковал, да и Митяй. Вот смотри, все, что с нами случается, зависит от нашей линии. А линия зависит от Равновесия. Поэтому если кого молнией шандарахнет, так это его линия к тому привела. Тут уж какая разница, молнией ли убило, или от серого мора, вот как мамка моя, или зимой под лед провалиться… Все по Равновесию выходит, и никакой Перун ничего против Равновесия сделать не может. Если у меня линия прямая, то не будет молнии, а если будет молния – значит, линия крива, значит, это из-за какого-то ее старого изгиба. Не бога с молнией надо бояться, а линию погнуть.
– Это что же, у вас тут все такие философски грамотные? – съязвил я.
– Есть еще темные люди, – признал Алешка, – которые богам больше верят, чем линии. Но их мало, и они в каких-то глухих деревнях живут. Ну и дикие, конечно, только это не в княжестве, это в восточных степях… Правда, это сейчас. А в древности всякое было. Думаешь, легко Учение на словенские земли пришло? Волхвы бунтовали, мутили народ… Знаешь такой город Новгород? Далеко-далеко к северу от нас будет… Так они вообще восстали и своих ученых в реке потопили. И три века без Учения жили. Настрадались… Их князь Всемога замирил лет двести тому назад. Суров был князь, перебил новгородских воинов без числа… может, человек даже сто. И волхвов тамошних наказал – на Белое море их отвезли, посадили в ладью без руля и весел и сказали: «Пусть с вами будет по линиям вашим». Ну и не видели их больше.
– Это что, тебе дед Василий все рассказывает? Что же при мне он молчун молчуном?
– А не любит он тебя, – разоткровенничался Алешка. – Говорит, чужой ты и своим никогда не станешь. Наглый, говорит, не уважаешь ни старость, ни чин. Боярину нашему что ни слово – дерзишь, и вообще… Ты не обижайся на него, он дед правильный, он линию блюсти умеет. Только не понимает, что ты больной пока на голову, потому тебе простительно…
Я с трудом удержался, чтобы не отвесить наглецу подзатыльник.
– Пришли почти, – Алешка между тем легко переключился на другое. – Вон за тем поворотом уже и базар. Слышишь – шумно?
Я, в отличие от вредного деда Василия, глухотой не страдал. Да этот здешний базар и невозможно было не услышать. Крики, конское ржание, лязг металла, музыка – все это сливалось в неповторимые звуки.
– Что покупать-то станешь? – дернул меня Алешка за рукав. – Не решил еще?
– Погуляем, посмотрим, – махнул я рукой.
Еще пара минут – и мы уже были на базаре. Вернее, не так – базар всосал нас, как комар всасывает вожделенную каплю крови, как пылесос всасывает мелкий мусор. Чехарда лиц, крики зазывал, толкотня, какие-то чумазые детишки путаются под ногами, одуряюще пахнет пряными травами, сырой кожей и грибами, перед глазами мелькают яркие ткани, острые косы, блестящие бусы… Казалось, мы мчимся сквозь все это великолепие со скоростью хорошо разогнавшейся иномарки, а не бредем в тесной толпе. Как бы тут не заблудиться… Если мы с пацаном разминемся, то возвращение домой станет нехилой проблемой.
– Пойдем, где леденцы, – решительно потянул меня Алешка.
Ну, понятное дело, ребенок. Как бы ни пыжился рассуждать по-взрослому, а натура берет свое. Ладно, к леденцам так к леденцам.
После мы прошлись по фруктовым рядам. Не сказать чтобы изобилие по сравнению с московскими рынками. Об апельсинах тут и понятия не имели, не говоря уже о бананах. Наверное, здешний Колумб заблудился и Америку не открыл. А всего верней, ему просто денег на экспедицию не дали. Нечего куда не надо линию гнуть. Так что ни помидоров, ни заурядной картошки, без которой мне уже было как-то тоскливо.
Зачем, спрашивается, я тут брожу? Этот пестрый мир мне чужой, и я ему чужой, верно говорит старый маразматик Василий. Единственное, что мне нужно, – это найти выход… а там уж лучше Жора с его наездами и разводками, уж лучше доцент Фролов, конвертирующий экзаменационные оценки… Какие-то линии, какое-то Равновесие, дурацкая вера в переселение душ – и не в Индии, не в Японии, а у нас, в России… ну, пусть не в России, а в Великом княжестве словенском – какая разница? Нет, я понимаю, им-то хорошо, спокойно… Войн почти и нет, зверств тоже не замечается, с голоду не мрут… Они, может, даже и утопию построили… только мне она зачем? Мне домой надо.
– А вот там всякие дудки продают, гусли, – дернул меня куда-то влево Алешка. – Пойдем поглядим, там красиво играют.
Возжаждала, значит, музыки тонкая его душа… Что они тут понимают… Слышали бы настоящую музыку… Нет, ну пускай не «Бивни мамонта», а вот «Чижа» там, «Короля и шута», «Наутилус»…
Вокруг музыкального прилавка было особенно тесно. Толпились, конечно, не покупатели, а слушатели. А играли двое.
Один – тощий, костистый парень с копной немытых, перехваченных красной лентой волос – наяривал на какой-то струнной бандуре. Может, это и была бандура, кто знает. По виду – просто изогнутая доска с натянутыми струнами. Струн много, уж пара десятков точно будет.
Второй была девчонка, совсем еще подросток, и пятнадцати не наберется. Одета в скучное платье мышиного цвета, полностью скрывающее фигуру. Играла она на какой-то нестандартной раздваивающейся дудке.
Музыка была, прямо скажем, не потрясная. Может, местным такое и нравится, но мне эти мелодические переливы напоминали девчонкино платье – столь же унылые.
Кто-то кидал им мелкие монетки в странной формы шляпу, кто-то стоял и восхищался на халяву – последние преобладали.
Я отвел взгляд от музыкантов и пригляделся к выставленным на продажу инструментам. Ничего знакомого. Колян и Вован меня бы тоже поддержали. Какие-то дудки, какая-то фигня, напоминающая скрипку, но с одной струной, бандуры типа той, что у парня с красной ленточкой, барабан…
О, хоть что-то дельное! Барабан был невелик размерами, в диаметре от силы сантиметров сорок, но высота – с две мои ладони, а это уже неплохо. Зачем-то его сбоку увешали кучей медных бубенчиков, а палочек к нему, видимо, вообще не полагалось.
– Эй, дядя, – окликнул я меланхоличного продавца, глубоко задумавшегося о чем-то очень личном, – это у тебя сколько стоит?
Продавец, невзрачный мужчинка лет пятидесяти, вынырнул из спячки. Внимательно осмотрел меня, отчего-то напомнив выражение «глаз как рентген».
– Это из самого Рима-города привезено, – произнес он слегка нараспев. – Его великий мастер делал. Для умелых людей, не то что… – дядька выразительно показал глазами на музицирующую парочку. – За двадцать грошей отдам… может быть.
Алешка, наглый бесенок, тут же вылез из-под моей руки.
– Какое там двадцать? Да ты, купец, так его никогда не продашь! Смотри – бока изодраны, небось мыши погрызли. Колокольчики вот аж позеленели, сроду, видать, не чистили их. Андрюха, тут и пяти грошей не будет. Какой дурак на такое позарится?
– Ты что плетешь, пострел? Да это же редчайший инструмент! – с готовностью взорвался дядька. – Его триста лет назад мастер Джулиани создал! Тот самый Джулиани…
– Не, – пренебрежительно махнул рукой Алешка. – Не Джулиани. Бубен твой, по всему видать, какие-то умельцы тверские склепали. Козьей кожей обтянули, раскрасили – вот тебе и весь Рим. Тут никак не больше пяти грошей… Ну, может, шести!
– Этот инструмент стоит двадцать грошей! – заявил продавец. – В крайнем случае восемнадцать. Понял, наглец? Тоже мне, от горшка полвершка, соплей полный нос, а туда же, торговаться лезет! Да у тебя ни одного гроша небось и нет, а есть только вредный язык!
– Андрюха, покажи ему гроши, – ничуть не обидевшись, прокричал Алешка. И, дотянувшись на цыпочках до моего уха, шепотом добавил: – Не все.
Я сунул руку в карман, на ощупь отделил несколько монет и предъявил продавцу. Потом убрал на место и заметил:
– Да и проверить твой барабан надо. Может, у него за триста лет кожа прогнила, да и звук нулевой.
Слово «нулевой» тут вряд ли знали, но смысл дядька уловил.
