Император из будущего: эпоха завоеваний (СИ) - Вязовский Алексей (бесплатные серии книг .txt) 📗

Глава 10

Разгром при Пусане. Наверное, так потомки назовут битву, которая случилась 27-го сентября на траверзе порта Пусан. В психологии есть такое понятие — локус контроля. Это свойство личности приписывать свои успехи или неудачи внутренним, либо внешним факторам. Вы провалили экзамены и говорите себе: "Я получил двойку из-за плохой погоды и предвзятого отношения учителя" — это внешний локус контроля. Если же вы в силах признать свои ошибки, плохую подготовку — значит, у вас внутренний локус контроля.

Так я размышлял, выстукивая зубами ритм чечетки. Волнение на море усилилось и пенные барашки то и дело накрывали меня с головой. Хорошо, что я догадался поясом кимоно крепко привязаться к металлическому шипу, что торчал у самой ватерлинии кобуксона.

А может быть "Позор при Пусане"? Дюжина фрегатов, пятнадцать шлюпов и бригантин, почти две тысячи моряков, покоящихся на дне корейского порта — вот цена моей глупости и недооценки флота Чосона. Внутренний локус контроль, не позволял мне все свалить на штиль, туман и неопытность капитанов судов. Да, корейцы подобрались близко и сразу, минуя артиллеристскую дуэль, пошли в атаку. Штиль не позволил японским судам разорвать дистанцию и реализовать преимущество в калибре, скорострельности. Да что там скорострельность — половина кораблей даже не смогла развернуться бортом к кобуксонам. Пока спускали шлюпки, пока заводили тросы — корейцы подошли на пистолетный выстрел. Те же, кто смог дать залп оказались не готовы сражаться с бронированными галерами. Вместо того, чтобы целить в весла и руль, комендоры целили в корпус, обшитый металлическими пластинами. И опять теряли бесценное время.

К вечеру я замерз до такого состояния, что даже зубная чечетка прекратилась. Периодически я сжимал и разжимал мышцы на ногах и руках, пытаясь согреться, но похоже, что бесполезно. Корейцы зажгли судовые огни и кобуксон продолжал плыть вдоль берега.

А мой внутренний локус контроля продолжал терзать совесть. Любая военная кампания подразумевает проведение разведки. Ставим напротив галочку — не сделано. Боевое охранение флота? Тоже вычеркиваем. Эйдетическая память? И она дала сбой — не помнил я ничего стоящего про корейские броненосцы. То ли были, то ли нет — историки до сих пор ломают копья. Не прозвенел у меня звоночек в голове. Оказывается, были.

Слева по борту мелькнула какая то тень. Я вздрогнул и теснее прижался к обшивке судна. Не дай бог тигровая акула. Там где одна — там и стая. А если еще привлечь их огнями, да запахом крови… Бр… Это только миф, что самая опасная акула — белая. Больше всего людей убили именно эти донные твари. Достаточно вспомнить трагедию "Индианаполиса". Того самого американского военного корабля, который перевозил первую атомную бомбу "Малыш" на базу ВВС США на остров Тиниан. На обратном пути, в Филиппинском море, "Индианаполис" был торпедирован японскими субмаринами. 30 июля 1945 года вошло в историю американского флота как трагедия пострашнее Пёрл-Харбора. Около 900 человек из 1196 находившихся на борту, оказались в кишащей акулами воде. На моряках были только спасательные жилеты, кроме того, на воду удалось спустить несколько спасательных плотов. Нападения акул начались утром, после восхода солнца и продолжались вплоть до спасения остатков экипажа спустя 4 дня. Они набрасывались на людей днем, ночью, переворачивали плоты и все больше входили в раж от потоков крови. Оставшиеся в живых, теряли рассудок от криков поедаемых заживо людей и добровольно бросались в воду. Из 900 человек, попавших в воду сразу после торпедирования, выжило только 317. Спасатели также подняли 88 частично обглоданных трупа.

Я попытался заставить себя не думать про морских людоедов. А о чем тогда думать? Мысли вернулись к пусанской резне. Кобуксоны и не думали вступать в артиллерийскую дуэль с нашими кораблями. Быстрый рывок, удар тараном или плевок пламенем из носового огнемета и к следующему судну. Корейские броненосцы напоминали волков в стаде овец. Овцы блеют, толкаются, но их участь предрешена. Главный удар кобуксоны нанесли по флагману. Сразу два корабля подплыли к нам и один из них проломил тараном правый борт. От удара я потерял равновесие и упал в море. Пытаясь вырваться из водоворота, вызванного тонущим судном, я поплыл к берегу. Но на моем пути оказался второй кобуксон. Корейцы высыпали на палубу и смеясь, начали расстреливать из луков и аркебуз тонущих японцев. Я поднырнул под броненосец, благо его осадка оказалась невелика, и всплыл по другому борту.

До берега была несколько километров. Как сказал один философ, надо трезво оценивать не только свои возможности, но и свои невозможности. Добраться до далеких пляжей Пусана, да еще в вечерний отлив — все это показалось мне малореальным. Помощи тоже ждать было не от кого. Оставалось только прицепиться поясом кимоно к шипу кобуксона и надеется на лучшее.

— Нам я, бада ё! [10] — громкий крик по-корейски разбудил меня. Солнце уже встало и на море поднялся ветер. Кобуксон поднял на палубе мачту с парусами. Я оглянулся назад. Все девять кораблей следовали в кильватере за флагманом.

— Нам я, бада ё! — я поднял голову и увидел, что вахтенные заметили меня и теперь тычут пальцем вниз. Что ж. Этого следовало ожидать.

Через десять минут, я практически голый — в одной набедренной повязке — и замерзший, стоял на палубе перед грузным, лысым адмиралом. Рядом с ним вертелся какой-то молодой парень в круглой, парадной шляпе. Вокруг толпились скалящиеся корейские матросы.

— Почему я должен оставить тебя в живых? — на ломаном японском спросил толстяк.

Ага! Значит, меня не узнали и считают простым моряком. Я попытался ответить, но из пересохшего горла вырвался только глухой хрип. Мне сунули в руки кружку с водой. Я отхлебнул и закашлялся. В кружке была морская вода. Матросы захохотали. Адмирал тоже заулыбался. Вот твари!

— Кто вы? — я решил потянуть время — Где я?

— Ты на кобуксоне адмирала И Сунсина — молодой подлиза подскочил ко мне и схватил за волосы, пригибая голову вниз — Хочешь пойти на корм рыбам? Соскучился по своим товарищам?! Быстро отвечай его превосходительству!

— Я младший артиллерист флагмана Таю-бунэ, Шигучи Идитенахер

— Странное имя — пожал плечами И Сунсин — Младший артиллерист говоришь… С цепными снарядами имел дело?

— Книппелями? Да, было дело.

— Будешь учить моих моряков стрелять книппелями — останешься живым. В трюм его!

Корейцы схватили меня под руки и потащили вниз. В трюме было тесно и воняло рыбой. В проходах стояли мелкокалиберные коронады, валялись картузы с порохом. Да, о пожарной безопасности тут слыхом не слыхивали. И как эти любители умудрились пустить на дно весь мой флот?!

Меня заперли в маленькой коморке на носу судна. В ней не было ни кровати, ни гамака. Из всех удобств — ведро для отходов и жалкое оконце размером с кулак. Под вечер на море началось волнение, перешедшее в шторм. Небо, такое чистое утром, нахмурилось, закатное солнце окрасилось в кровавый цвет и едва пробивалось сквозь белесую дымку. Порывы ветра стали сопровождаться зарядами дождя. Кобуксон то и дело вздрагивал от напора ветра и волн. Я выглянул в окошко. Не пора ли его задраить ставни?

Небо приняло другой вид — белесая дымка сменилась черными тучами, дождь начал хлестать как из ведра. Сверху, по палубе забегали матросы, послышался скрип веревок. Наверняка, спускают мачту. И действительно, спустя какое то время, я услышал размеренные удары в гонг — матросы сели за весла. Корабль перестал рыскать и пошел ровнее.

И тут нас настиг первый шквал. Воздух стал такой плотный, что видимость снизилась до десяти метров. Каждая волна стала походить на огромную гору. Про такие говорят: "девятый вал". Над темной водой грохотал гром и метались ослепительные молнии.