Конфайнмент (СИ) - Тимофеев Владимир (книги онлайн TXT) 📗
Ближе к рассвету часть людей переместилась в парк, раскинувшийся около бастиона Подокатро. Там, не останавливаясь ни на минуту, играли оркестры. Они сменяли друг друга каждые полчаса, на возведённой местными умельцами сцене выступали певцы и танцоры, неподалеку с импровизированной трибуны, «составленной» из каменных глыб, произносили зажигательные речи «вышедшие в народ» политики. Никто не хотел уходить, никто не хотел лишать себя и других столь долгожданного праздника…
— Митрос! Эгей, Митрос!
Знакомый голос заставил Димитриоса развернуться и помахать другу рукой.
— Ник! Давай ко мне! Отсюда всё видно!
Приятель с трудом продрался сквозь толпу веселящихся горожан. На его лице, к удивлению Митроса, отражались озабоченность и тревога, а отнюдь не восторг, как можно было бы ожидать.
— Что случилось?! — перекрывая шум, прокричал Митрос.
— Мария! Я оставил её у ворот Фамагусты! Там слева есть лавочка!
— Мария?! Зачем ты её сюда притащил?! Ей же вот-вот рожать!
— Уже!
— Что уже?!
— Уже началось! Ей надо в больницу! Я один не могу! Надо вдвоём!
— А, чёрт!
Парень с досадой хлопнул себя кулаком по ладони.
Жена его друга и вправду была уже на сносях, но кто ж знал, что схватки начнутся прямо во время праздника.
— Всё! Бежим! Ты впереди!
И они побежали. Лавируя среди стоящих на дороге людей, бесцеремонно отталкивая упирающихся, не обращая внимания на недовольные выкрики, ответные тычки и несущиеся вслед ругательства.
На месте они оказались минут через пять.
Мария действительно сидела на лавочке, откинувшись на спинку и держась за живот. От солнечных лучей её защищали стоящие рядом пальмы. Возле будущей матери суетились две какие-то женщины.
— Всё. Я больше не могу, — в её голосе звучали страдание и едва сдерживаемая истерика. — Ох! Опять.
— До общего госпиталя мы не дойдём, там толпа! — выкрикнул Никас. — Нам надо в Святой Параскевы.
— Вы что, с ума посходили?! — округлила глаза одна из добровольных помощниц. — Это же далеко.
— Нужна машина! — высказал очевидное Митрос.
— Машины сюда не пускают! Надо сначала выйти из центра, — Никас склонился над женой и бросил, не глядя, другу. — Давай! Я справа, ты слева. Попробуем как-нибудь донести.
— Нет!
— Что нет?!
— Мы её не понесём. Мы её повезём.
— На чём?!
— На машине!
— Ты что, идиот?! Я же сказал: их сюда не пускают!
— Эту пропустят! — с неожиданной для себя уверенностью выдал Димитриос. — Выходи́те потихоньку на Саламинас. Я обещаю: пять минут, и машина будет…
Ещё никогда в жизни Митрос не принимал столь быстрых решений. Да, он действительно знал, где можно найти машину, знал, как до неё добраться, что на шоссе её не остановят и что это единственное решение, если конечно не заставлять Марию рожать прямо на улице. Всё это было правильным, но связать это всё воедино, а после решиться исполнить, казалось почти невозможным.
Стоянка британских военных авто располагалась всего в сотне шагов от ворот Фамагусты.
Не бог весть какой объект, но — бетонное ограждение, два въезда-выезда, шлагбаумы, КПП — всё как положено. О том, что туда можно проникнуть другим путём, не через ворота, знали немногие. Митросу довелось это сделать четыре года назад, когда руководству ЭОКА понадобилось организовать небольшую диверсию в северной части города. В тот день из полутора десятков скопившихся на стоянке машин завести удалось лишь одну, в топливных баках у остальных горючее оказалось безнадёжно испорчено. В результате англичане не сумели вовремя перебросить подкрепление к месту диверсии, и группа повстанцев ушла без потерь.
Сегодня требовалось провернуть то же самое, но с другой целью, гораздо быстрее и, самое главное, днём, а не в ночной темноте.
«Нахальство — второе счастье», — прошептал в голове чей-то голос, и Митрос с ним согласился. Второму «я» следует доверять — так ему говорила мама в далёком детстве. А маме он привык доверять ещё больше.
Небольшую выемку под забором англичане, как выяснилось, за четыре прошедших года так и не обнаружили, а проблемы с горючим, скорее всего, списали на обычное разгильдяйство.
Колючий кустарник, росший по обе стороны ограждения, надёжно скрывал лазейку. Требовалось просто продраться через него, не привлекая внимания. Внутри стоянки это получилось даже проще, чем то же самое, но снаружи. В парке, где народа было полно, любой мог случайно увидеть лезущего сквозь кусты человека, а на стоянке на периметр никто не смотрел. Основное внимание уделялось воротам: чтобы празднующие независимость киприоты не решили бы вдруг покуситься на собственность армии её величества.
Осторожно раздвинув колючие ветки, «диверсант» внимательно осмотрел двор. Восемь «Виллисов», три «Лендровера» плюс бронетранспортер «Сарацин» с пулемётной башенкой наверху. Личный состав — пять человек в пределах прямой видимости. Остальные, по всей вероятности, коротали время в «штабной» палатке.
Главную цель Митрос определил практически сразу — ближайший из «Виллисов» и отдыхающего рядом водителя. Последний, расстегнув мундир и сняв обувь, безмятежно дремал в тенечке под деревом. Бесшумно подкравшегося к нему человека он не услышал. А потом стало поздно. Киприот резко обхватил голову «отдыхающего», накрепко зажав ему рот, чтобы не трепыхался, и секунд десять удерживал пальцы в районе сонной артерии. Когда англичанин обмяк, Димитриос быстро стащил с него китель и надел на себя. Форменная пилотка, надвинутая на глаза, завершила процесс маскировки. Большего, по сути, не требовалось. Вряд ли кто-нибудь из «своих» стал бы особо дотошно вглядываться и проверять каждого выезжающего в город водителя.
Так, собственно, и произошло. Часовой даже не встал со стульчика под навесом — просто протянул руку и снял накинутую на стопор веревочную петлю. Длинный шнур перестал поддерживать противовес, шлагбаум поднялся, лёгкий армейский джип выкатился со стоянки на улицу…
В госпиталь Святой Параскевы ехали не торопясь. Дорога, хотя и ровная, но «Виллис» не лимузин, в нём даже на переднем сиденье трясло. Мария, сидящая рядом с водителем, как вцепилась обеими руками в скобу на приборной панели, так и не отпускала её до самой больницы. Расположившийся сзади Никас, склонившись в три погибели, готовился в любую секунду подхватить жену, чтобы та случайно не выпала и не ударилась обо что-нибудь твёрдое. Однако обошлось. До места доехали без происшествий. Димитриос даже немного удивился своей уверенной езде, ведь за руль он садился не так уж и часто, всё больше пешком да по горной местности…
Сестрами милосердия в госпитале служили монахини из монастырей Святой Фёклы и Святого Николая «Кошатника». Последний, к слову, получил своё прозвище не просто так. Больше полутора тысячелетий назад Святая Равноапостольная царица Елена, мать римского императора Константина Великого, приказала привезти на остров кошек, чтобы те очистили местность от ядовитых змей. Удивительно, но кошки с этой задачей справились, и благодарные островитяне посвятили им один из праздников. Столетие за столетием, каждый год в день Святого Николая, покровителя моряков, местные рыбаки отдавали хвостатым друзьям весь свой улов…
В больнице, как и вокруг, кошек хватало. Они бродили повсюду, и никто их не гнал.
Две даже забрались в припаркованный во дворике «Виллис» и разлеглись на высоком заднем сиденье, куда попадала тень от раскинувшейся рядом пальмы.
«Котики. Священные животные интернета», — вновь усмехнулся внутренний голос.
Митрос аж вздрогнул от неожиданности. Он только сейчас понял, что его второе «я» разговаривает с ним по-русски. Парень этот язык знал, хотя больше привык говорить на греческом. Его мама сама была наполовину русской, наполовину гречанкой родом из Смирны, а вот отец… История его отца Михаила Тавридиса была окутана какой-то тайной, о которой мать вроде бы и рассказывала, но почему-то не полностью, словно сама до конца не верила в то, что видела собственными глазами и слышала от других…
