Поход Ермака - Ян Василий Григорьевич (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗
10. БЕДА. — БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ. — НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ. — НА ВЫРУЧКУ
Еще не ложился Семен Аникиевич Строганов. Ночные сумерки давно спустились и степь понемногу теряла свои очертания. В просторной горнице, служившей ему опочивальней, на широкой лавке, крытой кизыльбацкого штофа полавошником, сидел именитый купец. На столе перед ним лежал старинный, в бархатном переплете, псалтырь, который в минуты душевного волнения любил читать владелец Сольвычегодска.
При свете восковой свечи да при бледном мерцании лампады, зажженной перед огромным киотом, горница Семена Аникиевича, блестевшая днем слишком богатым убранством, теперь имела более уютный и скромный вид. Широкая резная кровать на массивных ножках, с целою грудою лебяжьих перин, подушек, со стеганым бархатным одеялом, обшитым по борту золотою гривкой, так и манила к отдыху и покою. Но старший Строганов медлил. Что-то тяжелое камнем лежало у него сегодня на душе. Не впервые приходилось ему отпускать обоих племянников отражать набеги кочевников, но никогда не болело по них так сердце, как сегодня. Бог весть почему, страх, помимо воли, прокрадывается в душу, щиплет за сердце и заставляет думать о чем-то нехорошем, тяжелом и мрачном, как никогда. Семен Аникиевич равно любит всех своих племянников-сирот. С малых лет, заменяя им отца, холостой и бездетный, он только и жил для этих детей. Как родные дети они дороги ему. Не дай, Господи, случится что, — места он себе не найдет.
— Да что случиться-то может? Штой-то ровно младенец я стал! Чего боюся. Не впервой, право! — ободряет сам себя именитый купец, — не впервой, я чаю, с кочевниками сталкиваться. Господи, помилуй! Помолиться разве? — неожиданно решает он и с благоговением подходит к божнице, поправляет лампаду и, опустившись на колени, Семен Аникиевич стал горячо молиться о благополучном возвращении племянников с их отрядом.
Молитва успокоила старика. Бодрый и спокойный поднялся он с колен.
— Все как рукой сняло, — произнес он, умиротворенный новым, тихим чувством.
Потом подошел к оконцу, глянул в него и… невольный крик вырвался из груди Сольвычегодского владельца: темная лавина катилась с невероятной быстротою по пути к острогу, в степи.
— Обошли!… Обошли песьи бесермены! — вскричал он в страшном волнении. — Я к поселкам ребят послал, а они, видно, на самый Сольвычегодский острог метят… Молодцов-то мало, не отстоять им острога… Эх, простофиля ты, простофиля, брат Семен… Што таперича делать? Как вызволить из беды Таню, баб?… Небось, не замешкают незванные гости, — беспорядочно ронял не на шутку испуганный старик.
Его страхи не замедлили оправдаться.
— Семен Аникиевич! Беда! Ой, беда лихая, хозяин! Югра [югорцы, дикие кочевники Югорской земли, часто нападавшие на Строгановские владения] поганая степью валит на нас! — дрожащим голосом возвестил вбежавший холоп.
Почти за ним следом влетел в горницу воротник.
— Батюшка, Семен Аникиевич! Югра валит, почитай, в трех переходах от нас всего, — докладывал он, не помня себя от страха.
Поднялась суматоха и в Строгановских хоромах, и во всем городке-остроге. Замелькали огни, забегали люди. Стражники-пушкари налаживали пушки.
Спавшие до сих пор мирно защитники покидали горницы и бежали к стенам. Из второго яруса хозяйских хором видно было далеко за стену острога. Там находились хозяйские опочивальни и жилые горницы, в то время как внизу ютилась челядь.
Танюша Строганова скоро проснулась от суетни и шуму.
— Никак пожар! — вихрем пронеслось в голове девочки.
Старая нянька с плачем ринулась к ней.
— Ласточка ты моя, сиротинка болезная, ягодка моя, куды я тебя укрою? Ой, лихо, лихо стряслось! Пропали наши головушки! Югра идет! Так валом и валит по степи! — заключила она, с рыданьем обнимая и крестя девочку.
— Югра идет? Вот оно напасть какая! — прошептала Танюша и, вся похолодев разом, почти крикнула в голос: — А дядя-то, дядя где?…
— На стены пошел хозяин Семен Аникич!
— А братцы еще не вернулись? — взволнованно роняла Таня.
— То-то и беда, не вернулись наши соколы! — всхлипнула нянька. — Ой лихо, ой лихо, касаточка моя!
Но девочка уже не слушала причитаний няньки. «Если братья с их отрядом не подоспеют, югра кинется на острог и, чего доброго, возьмет его!» — в невольном трепете соображала юная Сольвычегодская хозяйка. — Тогда… тогда… я к дяде пойду! — неожиданно решила она и дрожащими руками стала застегивать запоны наспех наброшенного не плечи летника.
— Ой, не пущу тебя, ягодка. Здеся, в горницах, куды спокойнее, — так и вцепилась Егоровна в свою питомицу.
С несвойственною ей резкостью девушка оттолкнула старуху и стремглав кинулась в открытую дверь.
Сбежать в первый ярус жилья, оттуда, через просторные сени, в сад, домчаться до ворот — было делом нескольких минут для быстрой и подвижной девочки. Она духом миновала сад и небольшую площадь за ним, где находились риги, амбары, сольницы и прочие домовые пристройки острожного городка, и побежала к воротам, выходившим в поле. По ее мнению дядя с челядью и стражей находился здесь.
Но полная тишина господствовала в этой части острога. Прилегавшие к садовой части ворота скрывались в тени орешника, густо разросшегося в углу.
Глухим и страшным показалось сейчас это место небоязливой от природы Тане. Гулкий топот доносился сюда, в темноте, со стороны степей. Будто несколько тысяч человеческих ног утаптывали почву. Из-за стены не видно было того, что делалось в степи.
— С нами крестная сила! Идут вороги! — дрогнув от ужаса прошептала Таня. — К дяде, к дяде скореича! — вихрем подсказывала ей встревоженная мысль. — У главных ворот дядя… За пристройками не видать огней, — решила девушка и стрелою метнулась было назад от ворот.
Зловещий крик ночной птицы неожиданным звуком прорезал тишину ночи. Такой же, словно ответный, крик раздался над самым ухом Тани, и из ореховых кустов показалась маленькая, коренастая фигура, бежавшая к воротам.
Ошеломленная неожиданностью Таня так и остановилась, как вкопанная, на месте.
— Алызга! — невольно вскрикнула она.
Тихий, злобный крик был ей ответом.
Алызга замерла на минуту, готовая кинуться на свою молоденькую госпожу. Но, словно раздумав, в два прыжка очутилась у ворот и, с силой рванув железную скобку засова, испустила тот же пронзительный крик дикой птицы, который слышала перед этим Таня.
Почти следом за этим громкое: «держи, держи разбойницу!» прогремело в кустах и двое челядинцев, как из-под земли, выросли перед остячкой.
Что— то яркое блеснуло во мраке. Она взмахнула рукою и первый челядинец со стоном рухнул на траву. Темная струя крови хлынула у него из груди.
— Зарезала! Алызга зарезала человека! Ратуйте, православные, ратуйте!
— не своим голосом закричала Таня.
Алызга в этот миг не на жизнь, на смерть боролась со вторым холопом. Она то извивалась змеею, то визжала и царапалась, как кошка, стараясь нанести противнику смертельный удар своим коротким ножом.
— Алызга! Окстись! Што ты! — обезумев от ужаса вскричала Таня. — Алызга! Подружка моя!
При этом крике остячка быстро обернулась. Ее глаза горели страшным огнем.
— Проклятые! Проклятые! Ступайте все в Хала-Турм! — исступленно взвизгнула она, подскочив к своей молоденькой хозяйке, и со страшной силой взмахнула блеснувшим снова во мраке ножом.
Инстинктивным движением Таня отпрянула в сторону. Сильные руки схватили Алызгу и, бросив ее на землю, придавили к траве. В следующий миг руки дикарки были плотно скручены за спиной.
— К «степным» воротам бежал сам Семен Аникиевич со стражниками. Глубоко потрясенная всем происшествием Таня повисла на груди дяди и, рыдая и всхлипывая, рассказала ему все в коротких словах.
— Так вот ты какая, змея подколодная! — грозно произнес, склоняясь над связанной Алызгой, старый хозяин, — прикинулась ручною, волчица, а на самом деле диким зверем осталася… Небось, и намедни в роще югров ты ж проклятых укрывала… Взять ее, ребята, да в подвале запереть… Ишь ведь, подлая, ворота отомкнула, улизнуть ладила… На мою голубку белую с ножом! Холопа ранила. У-у, змея, волчица!…
