Пес в колодце (ЛП) - Вольский Марчин (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
- Господи, сынок, куда же ты подевался? Вот уже два дня тебя все разыскивают; твой дядя Бенедетто весь на нервах, а у донны Джованнины был очередной приступ.
- И…
- Язык у нее совершенно отобрало, она лежит словно колода, медик говорит, что никаких особых надежд у нее нет.
- Бегу к ней!
Массимо раскрыл створки, а впустив меня, тщательно закрыл их на засов.
- Падре Браккони станет спрашивать, где ты был. Станет, - с нажимом повторил он.
К этому я был готов.
- Граф Мальфикано взял меня с собой на охоту, - сообщил я.
Тетка лежала на кровати, и была она белее простыни. Казалось, она уже и не жива. Но, слыша наши шаги, женщина открыла один глаз. Меня она узнала. Уголок губ в левой, не охваченной параличом части лица, дрогнул в эрзаце улыбки.
- Я тут, тетя, - сказал я. – Целый и здоровый.
Она протянула мне худую, высохшую руку… Я осторожно взял ее, начал ласкать. И рассказывал про свой поход в горы, описывая красоты природы, прелесть солнечного заката. Я ще долго говорил что-то и после того, как она заснула.
Потом я побежал в мастерскую Маркус. Он не работал; сидел бледный, запухший, с бутылкой в руке.
- Хочешь? – протянул он ее в мою сторону.
- Я не стал отвечать, просто сделал хороший глоток огненной жидкости, так что глаза чуть не вышли из орбит.
- Учитель, можешь ли ты объяснить, что происходит? – спросил я.
- Начинается охота.
Я не понял.
- Охота на ведьм. Как в Аррасе в средине пятнадцатого века, как еще совсем недавно в Камбрезисе, как во Фриуле. Всегда это проходит одинаково: одни и те же, иррациональные обвинения, пытки, суд, костер. И безвинные жертвы.
- А если схваченные докажут свою невиновность, если окажется, что то был не настоящий шабаш, а только лишь глупая забава…
Маркус внимательно поглядел на меня.
- Святая простота; они ведь давно уже осуждены. Этот тощий доморослый Торквемада давно уже готовился к этой операции. Народ же почуял кровь. А когда простонародье почует кровь, в особенности, если это кровь людей богатых и влиятельных, до сих пор неприкасаемых, оно делается еще более заядлым, чем гончая, идущая по кровавому следу. Сам подумай, это событие очень многим будет на руку. Оно отвращает внимание черни от реальных проблем, усиливает имперскую партию в Синьории. Вот, погляди, у меня здесь список схваченных. Как-то так случилось, что в него включены люди, ассоциируемые с папской партией. Если бы у меня юыла хотя юы тень доказательств, я сказал бы, что это очередная интрига Мальфикано…
Тут я чуть не захлебнулся.
- Пей, не спеша, жаль содержимого. – Ван Тарн отобрал у меня бутылку. – А кроме того, сейчас тебя начнет расспрашивать падре. Нужно быть очень внимательным…
- Почему вы, учитель, считаете, будто бы я должен быть очень внимательным?
- Чтобы не ляпнуть какой-нибудь глупости. Я ведь знаю, что ты там был.
Мне показалось, будто бы он разговаривал с Беатриче, только Маркусу и не нужно было с кем-то говорить, чтобы узнать правду.
- На твоих сабо до сих пор красная пыль из Монтана Росса, к колету прицепились ягоды боярышника, из-за того, что ты продирался сквозь заросли. Но не бойся, я тебя не выдам. Впрочем, знаю я их эти невинные забавы. И даже знаю, как станут описывать их на пытках.
- Рывком он сорвал покрывало на мольберте. Я замер: там был изображен знакомый античный круг, пруд; изогнувшиеся в танце обнаженные женщины. Некоторые из них били поклоны громадбному дьяволу на козлиных ногах с мордой то ли змеи, то ли насекомого; а над развалинами вздымались десятки созданий, настолько страшных, что я окаменел, видя их.
- Ты видел все это, учитель?
- Выдумал, - рассмеялся тот. – Но на пытках нечто подобное выдумает даже человек, човершенено лишенный фантазии.
Падре Филиппо появился только к ужину. Усталый, он едва лишь меня заметил. Только за супом гневно рявкнул:
- Ты меня ужасно подвел, Альфредо. Его Преосвященство спрашивал о тебе, а ты…
- Мы с молодым графом заблудились во время охоты.
- И на что же вы охотились в эту пору, потому что, насколько мне известно… - перебил он меня. Но не закончил, так раздались громкие удары в дверь. И тут же мы услышали отчаянный женский крик:
- О Господи! Да пропустите же меня к моему священнику!
Иезуит вздрогнул. Точно так же, как и я, он узнал голос Ариадны Пацци. Священник нервно сглотнул слюну и обратился к Массимо:
- Откройте, капитан.
Женщина вскочила в вестибюль, словно перепуганная куропатка. Одежда и волосы женщины были в беспорядке. На пухлых щеках были видны следы слез. Она сразу же упала на колени перед священником и завела:
- Спасите меня, падре. Они уже чуть было меня не схватили, но я сбежала. Они повсюду разыскивают Аурелию… Мою кухарку… Только я ни о чем не знаю, клянусь. Я сама была в городе, а шабаш состоялся в моем имении. И теперь меня подвергнут пыткам, О Боже, Боже…
- Успокойся, женщина. – Никогда еще я не слышал, чтобы голос моего "отца-отца" звучал столь бесстрастно. – Если ты невиновна, как говоришь, в что я горячо верю, с тобой ничего не случится. Давай пройдем в соседнее помещение, ты откроешь мне сердце…
И они вышли.
- Дура-баба, вместо того, чтобы приходить сюда, ей следовало бы бежать из города, - прокомментировал случившееся Бенедетто. – Помню, что лет десять назад случилось в Аквилее. А ведь там нашли всего одну ведьму, а не целое стадо.
Какое-то время все молча ели. У меня аппетита не было.
- Альфредо! – Из-за двери часовни показалась голова дона Филиппо. – Если перед тем он был бледен, то теперь его лицо налилось багрянцем. – Побеги к брату Джузеппе и попроси незамедлительно прибыть сюда, еще сообщи капитану Барццуоли, что у меня имеется свидетель, готовый дать показания. – Видя мою нерешительность, он прибавил: - Я должен сделать все, чтобы спасти бессмертную душу этой женщины.
Несмотря на позднее время, толкучка перед церковью Санта Мария дель Фрари была немилосердной. Хотя, судя по человеческим лицам, в них напрасно было искать милосердия – наоборот, была заметно некое рвение, за которым скрывался страх. Здесь молились, а точнее – перемалывали молитвы в ожидании очередного указания монаха из Пьедимонте. Когда я прибыл туда, он как раз вышел на ступени церкви. И тут же сорвался вопль, словно дуновение вихря в ветвях перед бурей, и он же мгновенно замер, когда frater выбросил руки вверх, застыв с прикрытыми, словно в трансе, глазами. А толпа, словно послушный дирижеру оркестр, замолкла и замерла в ожидании.
- Братья. Вспомните слова: И вошел змей похабный в город наш, и отложил свои отравленные яйца. А из каждого нарождается тысяча новых змей, что оплетут нас, ведя к проклятию вечному. Ибо велика предательская сила сатаны. Только позор слугам его, а мир – правоверным и набожным. Только помните, милейшие мои, сегодня овцам стоило бы завести рога, а ангелам – меч. Необходимо выжечь каленым железом, вырубить святым мечом все больное, дьявольское, гадкое.
Он заставил, чтобы слова его повисли в воздухе, а отовсюду раздавались крики восторга, словно горячий воздух из кузнечных мехов. Слушатели казались единым телом и единой мыслью, хотя то и была мысль, порождающая ужас. Я подошел к фра Джузеппе после того, как тот закончил речь и, обессиленный, оперся на балюстраду, как будто вот-вот собирался упасть. Монах казался полумертвым. Но, почувствовав, что я приближаюсь, он открыл свои пылающие глаза, а пара монашков образовала перед ним живую стену. Джузеппе отодвинул их.
- Я знаю тебя, сын мой, с чем ты приходишь?
Я шепнул ему, что падре Филиппо ожидает его, поскольку нашел важного свидетеля. Монах оживился, как будто бы вся усталость куда-то испарилась, и пообещал, что скоро придет. Естественно, с капитаном Барццуоли.
- Ты же, сын мой, возвращайся к падре Филиппо и передай, что я мигом.
Мне ужасно не нравилось, что он называет меня сыном, так что только притворился, будто бы целую его бледную, скользкую ладонь, и вернулся в Мавританский закоулок. В часовне рядом с вестибюлем я застал синьору Пацци. Женщина была уже гораздо более спокойной; она стояла на коленях, положив голову на Библию, а услыхав меня, повернула голову и шепнула:
