Эпоха Воюющих провинций - Вязовский Алексей (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Однако скоро все эти споры мне порядком надоели, и я, не решаясь круто свернуть установленный ритуал, оставил совет на Хиро и отправился с поездкой в город. Пора уже познакомиться с жизнью простых людей, явить себя подданным и вообще слегка ускорить прогресс в провинции. Сначала визит вежливости к айну. А не согласится ли достопочтенный Амакуни заглянуть в гости к своему коллеге — тибовскому кузнецу? Зачем? Хочу научить варить новый вид железа. Ага, есть проблеск интереса в глазах.
Ко мне подводят пегую лошадку, и я, помолясь, взбираюсь на нее. Кобылка оказывается резвой, но управляемой. После того как я прибираю поводья и сжимаю ее коленями, она быстро успокаивается и перестает взбрыкивать. Так-то лучше. Мимоходом узнаю имя. Зовут Тиячи. Надо будет наладить взаимоотношения. Говорят, хорошо помогает морковка. Нас с айном окружает охрана, состоящая из самураев-псов семейства Абэ, и мы отправляемся в путь.
Город Тиба располагается в получасе быстрой рыси от крепости. Сначала идут предместья, поля и сады — и сразу деревянные домики, окруженные у тех, кто побогаче, каменными стенами, у тех, кто победнее, — решетчатой оградой. Поражает чистота на улицах, практически отсутствие нищих и попрошаек, конечно, если не относить к последним странствующих монахов.
Проезды специально посыпаны песком, конские «яблоки» тут же убирают дворники с метелками. Радует также четкость планировки, закрытые сточные канавы, практически без запаха. В минусы я записал некоторую однообразность архитектуры. Практически все дома спланированы одинаково — каменный фундамент, приподнятый пол и дальше только дерево — для несущих колонн, перекладин каркаса, стен, потолка и крыши. Понятно, что камень — для строительства не вариант: жарко и землетрясения, но какие-то смешанные варианты, наверное, возможны. Ибо главный бич подобных построек — пожары. Раз в два-три года деревянные японские города выгорают полностью. Погибают тысячи людей, остаются без крова десятки тысяч. Этому особенно способствуют двускатные крыши из соломы в бедняцких кварталах. Если японцы побогаче кроют свои загнутые углами кверху крыши пожаростойкой черепицей, то горожанам попроще ничего не остается, кроме соломы. Случайное возгорание, сильный ветер — верховой пожар. С этим надо что-то делать.
Одна из улиц ведет явно на рынок. Делаю поворот, охрана выскакивает вперед расчищать дорогу. Так, что у нас с торговлей? Слезаю с лошади, осматриваю прилавки. Лавочники падают ниц, при попытке начать разговор впадают в ступор. Оно и понятно: ниже купцов в японской иерархии только неприкасаемые эта. А тут сам дайме пожаловал, лично расспрашивает про цены, спрос…
Тем не менее общую картину сложить удается. Все мелкие и средние торговцы объединены в профессиональные объединения — кабунаками. Именно эти союзы решают, кому чем торговать, куда что везти на продажу, устанавливают цены, отвечают перед властями за выплату налогов и сборов. Практикуется круговая порука. Кабунаками выпускают свои векселя, имеют зачатки кредитных касс взаимопомощи. Ремесленники также все поголовно состоят в корпорациях дза — аналогах средневековых цехов. Насколько я помнил из истории, цехи монополизировали тот или иной вид производства и здорово тормозили прогресс. Талантливый самоучка или рационализатор со стороны не мог внедрить своего изобретения помимо мастеров цеха. А те зачастую нарочно отказывались что-либо менять, опасаясь потери власти.
Рынок, однако, оказался достаточно богатым, с большим ассортиментом. Несколько оружейных лавок, где айн, презрительно оттопырив губу, перебирает мечи и нагинаты, лабазы с продуктами (в основном рис, соленья, овощи и фрукты, вяленая рыба), большой суконный ряд — тут продают хлопчатобумажные ткани, парчу, шелк. Есть торговцы редким фарфором, лакированными изделиями, бумагой, воском…
Начинает накрапывать дождь, и мы сворачиваем инспекцию. Торопимся на центральную площадь, где меня уже терпеливо ждет почетная делегация горожан. А где красная дорожка? Нет красной дорожки. Хлеба с солью тоже нет. Черт, как же мне тут не хватает обыкновенного черного, ржаного хлеба. Спешиваемся. Все при нашем появлении закрывают бамбуковые зонтики и встают на колени. Кланяются лбом в лужи. М-да, надо что-то с этим показным раболепием делать. Или «Восток — дело тонкое» и лучше ничего не менять? Слегка кланяюсь в ответ.
— Ну, давайте знакомиться, — оглядываю компанию из пяти японцев. — Вы меня знаете, а вот я после удара по голове всех забыл. Конечно, кроме Кусуриури, — киваю круглолицему аптекарю.
Слева направо мужчины представляются. Пожилой японец с большим ожогом на щеке — главный кузнец Тибы Иемица Мито. Главного синтоистского священника зовут Мияги Маэ. Одет он в ритуальное белое кимоно с широкими рукавами, на голове — черная остроконечная шляпа. Еще двое мужчин оказываются уездными управителями коор-бугё. Местная администрация в их лице занимается сбором налогов, решением земельных споров, городским строительством — в общем, всем тем, чем занимаются любые власти в любых городах, хоть современных, хоть средневековых.
Мы все вместе заходим в большое деревянное двухэтажное здание. В комнатах, обложенные свитками, сидит на коленях с десяток чиновников. Все заняты делом, аккуратно выводят иероглифы, принимают посетителей. Опять дружный коллективный поклон. Прохожу в большой зал, где на помосте накрыт традиционный обед. И как только успели?! Ведь я без предупреждения. Для начала прошу присоединиться ко мне кузнецов, а управителей и священника подождать окончания нашего разговора за сёдзи.
Рассаживаемся. Оба японца смотрят на меня выжидательно. Эх, начнем двигать прогресс.
— Вот это что? — спрашиваю я мастеров, демонстрирую рисунок, подготовленный заранее.
— Похоже на пушку, которые стоят на кораблях южных варваров, — осторожно отвечает Мито.
— Нет, это пороховой огнемет хоцян. Пятьсот лет назад его изобрел в Китае некто Чэнь Гуй. Вот это, — начинаю водить по изображению палочкой для еды, — бамбуковый ствол. Вот сюда загружается порох, вот эта часть ствола — глухая камера. А вот через эту дырку осуществляется поджог. В те времена китайцы неправильно смешивали порох, поэтому он не взрывался, а просто горел. Но даже этого хватало, чтобы хоцян выстреливал вперед горящую смесь.
— И к чему, Ёшихиро-сан, вы нам это рассказываете? — хмурится айн.
— А к тому, Амакуни-сан, что спустя несколько лет один из кузнецов-оружейников города Чоу-чуньфу придумал тухоцян — бамбуковое ружье, из которого силой пороха выбрасывалась пуля. Китайцы начали применять его в борьбе с монголами, те воевали с арабами, которые догадались отливать ствол из меди. Называлось арабское ружье «модфа» и было сделано из железной трубки с деревянным наконечником, за который воины держали его при стрельбе. У арабов модфу позаимствовали европейцы, те самые «южные варвары». Они еще больше усовершенствовали бывший тухоцян и стали отливать пушки из меди и железа, делать к ним ядра, а недавно и картечь.
— Это же сколько железа нужно, чтобы сделать такую пушку и припас к ней?! — первым ожидаемо заинтересовался Иемица.
— Много. Вот почему я вас тут собрал. Япония на пороге больших перемен. Португальцы принесли в нашу страну страшное оружие. Аркебузы уже нашли свое место на поле боя. Скоро очередь дойдет и до пушек. Изменится все. Сейчас самураи воюют с самураями. Десятки лет наши дворяне учатся сражаться, владеть мечом, луком, копьем. Всю жизнь идут по пути бусидо, совершенствуя свои навыки.
Но бесчестные дайме южных и северных кланов в погоне за властью скоро начнут и уже начали вооружать крестьян. Чтобы научиться метко стрелять из лука, нужны годы. Чтобы научиться стрелять из ружья — нужен один месяц. Лук бьет на двести пятьдесят сяку, [46] а у ружья дальность — до шестисот сяку.
Эх, хорошо иметь эйдетическую память!
— Пушки стреляют еще дальше, — продолжил я свою лекцию, — убойную силу лука и ружей также нельзя сравнить. Постепенно, с совершенствованием фузей и аркебуз, пропадет необходимость в доспехах. А потом и в самураях. Каждый «черноногий» через пару недель муштры свалит из аркебузы самурая в полном снаряжении. Еще до того, как этот доблестный, с родословной на пяти свитках самурай заметит крестьянина.
