Противостояние - попаданец против попаданца (СИ) - Шейко Максим Александрович (онлайн книга без TXT) 📗
Москаленко, командующий 1-й танковой, вряд ли был доволен. Вчера фронтовое начальство его посетило, сегодня — еще выше. Но доклад его мне понравился. Говорил прямо, ничего не скрывая. Отметил как отличившиеся части, так и большие потери в личном составе и материальной части. Ошибки контрударов напомнили мне до боли почти родную 5-ю, лизюковскую, ТА и наш контрудар под Воронежем. Кирилл Семёнович четко доложил о принятых мерах: ускоренный ремонт подбитых танков, тактика засад, подвижных групп артиллерии и саперов… охотно рассказал про минирование мостов и дорог. Чувствовался большой опыт командарма в этом деле.
Вместо мощного, нокаутирующего удара, всеми силами и во фланг немецким клещам, Первую фактически растаскивали для закрывания дыр. Получались какие-то невразумительные тычки. Да, и они тормозили немецкое наступление. Обе стороны несли потери, но для немцев они были более критичны: когда еще подойдут пополнения к немецким дивизиям, что вели бои практически безостановочно с мая месяца. Понравились действия большинства комбатов и комбригов. Умело выбирали места для контрударов, твердо руководили боем, лучше и больше использовали радиосвязь. Незадолго до моего приезда, группа КВ из засады расстреляла немецкую мехколонну. Наши потерь не имели.
Лучше стали маскироваться и танкисты и все остальные. Неоднократно над головами пролетали немецкие самолеты, но ни разу они не рыскнули в сторону штаба. Замаскированные блиндажи, хорошо укрытая в капонирах техника не раскрывали место скопления для "рам" и немецких разведчиков.
Еще одним положительным моментом стала система восстановления и ремонта танков. Это позволяло прокручивать один танк несколько раз. Как правило, в этих летних боях, поле боя чаще, чем в 41-м, оставалось за нашими. Это позволяло вытаскивать подбитую технику в тыл.
Все остальное: отсутствие взаимодействия между отдельными группами, а также с приданными пехотой и артиллерией; недостаток прикрытия с воздуха; плохая связь штаба и боевых частей; большие потери — стали уже привычными. За 10 дней боев 1-я танковая армия (как и соседняя "четырёхтанковая") фактически превратились в несколько стрелковых дивизий, слегка усиленных танковыми частями. Единственный, более-менее полноценный танковый корпус Танасчишина командование фронта вывело из подчинения армии и бросило в самостоятельный бой на правом фланге.
— Бьем разрознено, пальцами, а надо — кулаком, — не скрывая неудовольствия, подвел я неутешительный итог.
Чуть подправила настроение удачная атака 133-й тбр. Бригада была "тяжелой", состояла из танков КВ и еще не была перешита в ТТПП РВГК. Цейтнот. Дрались танкисты смело, решительно. Им удалось оттеснить немцев от хутора и балки, только утром захваченных фрицами. Маленький тактический успех, вкупе с выигранной артиллеристами огневой дуэлью обнадежил. По докладу комбрига, пусть и воспринятом мной критично, танкисты уничтожили до десяти бронецелей немцев, раздавили две минометные батареи, уничтожили до батальона вражеской пехоты. Артиллерия хорошо поддержала атаку, подавив немецких визави и разбив несколько ПТО. Москаленко, сам артиллерист, не скрывал, что доволен действиями пушкарей.
Последним важным событием июля стало окончание боев в Крыму. После того, как ОКХ настоял на досрочном снятии с севастопольского направления 8-го авиакорпуса Рихтгофена, последний штурм главной базы Черноморского флота несколько затянулся. Ничего страшного, правда, не произошло. Город и порт уже всё равно были захвачены, а остатки Приморской армии наглухо заблокированы на мысе Херсонес. Отмена немедленного штурма несколько отсрочила их конец, но спасти эти обреченные части не могло уже ничто. Пожалуй, оттяжка последних боев даже уменьшила потери 11-й армии, так как три недели, проведенные остатками севастопольского гарнизона под постоянными обстрелами без пищи и воды среди херсонесских скал, высосали из советских бойцов последние силы и волю к сопротивлению.
Пара бомбардировочных авиагрупп и группа "Мессершмиттов", которые в Крыму уже давно не вылетали на патрулирование без четырех пятидесятикилограммовых бомб под крыльями, стерегли подходы к полуострову, атакуя любое мелкое суденышко или катер, рискнувший приблизиться к опасным берегам. А с моря окрестности Херсонеса охраняли немецкие и итальянские торпедные катера, так что любая попытка организовать доставку осажденным севастопольцам боеприпасов и продовольствия была априори обречена на неудачу. Может быть, именно поэтому Черноморский флот, обескровленный майскими и июньскими потерями, даже не пытался за эти три июльские недели хоть как-то вмешаться в ход событий на Крымском полуострове. А может быть в штабе флота просто хладнокровно решили, что неизбежная потеря последних боеспособных кораблей в преддверии грядущих боев за Кубань, просто не окупит ту пользу, которую смогу принести несколько жалких тонн боеприпасов, что они успеют доставить обреченной Приморской армии?
Как бы то ни было, когда 11-я армия, во главе со своим новым командующим — генералом Холлидом, осторожно начала свое продвижение к Херсонесу, организованного сопротивления там уже практически не было. Изможденные и истощенные защитники черноморской крепости просто сдавались в плен. Для того чтобы отбиваться у них уже не было ни сил ни боеприпасов.
Мне довелось поприсутствовать на показе цветной кинохроники, отснятой немецкими военными операторами в свежезахваченном Севастополе и на мысе Херсонес — жутковатое зрелище. Город многомесячными бомбардировками и обстрелами практически стерт с лица земли. Там не то что домов, кирпичей целых почти не осталось — одни половинки. И пленные… Целые толпы посеревших от пыли, иссушенных жарким июльским солнцем, пленных, загнанных в наспех сделанные загородки из колючей проволоки.
Впрочем, хроника — это так, лирика, хотя и полезная, а также лично для меня весьма интересная из-за отсутствия другого окна в мир (а сенсорный-то голод утолять надо!). Реальный же интерес события в Севастополе вызвали у меня в связи с окончательным высвобождением 11-й армии. Теперь три ее армейских и румынский горный корпуса, а также масса частей усиления резерва ОКХ, включая большое количество артиллерии, стали оперативно свободными, то есть могли быть использованы где угодно. Конечно об отправке под Ленинград, как это было в моей истории теперь и речи не шло — решающие события в любом случае разыграются на юге. Следовательно, здесь, на юге, эту армию и следует применить. Но вопросы всё равно оставались, потому что вариантов использования этого резерва всё еще оставалось больше одного, а точнее два.
Первый заключался в том, чтобы использовать армию во время наступления на Кавказ, перебросив ее через узкий Керченский пролив на Таманский полуостров. Второй — придержать армию в резерве и затем использовать ее для укрепления "Донской дуги" — самого слабого и самого важного участка Восточного фронта. Оба варианта, как водится, имели свои плюсы и минусы. Так что пока вопрос был оставлен открытым. Окончательное решение будет принято, когда закроется вопрос со Сталинградом и планы наступления на Кавказ перейдут из разряда перспективных в разряд реализуемых. Пока что время еще есть — можно подумать.
Глава 6. Один день без войны
Вечером 28-го июля мы добрались до Сталинграда. Опять отправка сообщений в Ставку, короткий, всего на три часа сон, и снова путь к аэродрому. По пути я обдумывал, необходимость приказа номер 227. Именно сегодня его издали в Реальности. Но здесь, публикация приказа пока отложена, хотя на общем фоне невразумительных действий и огромных поражений такой приказ становился неизбежным.
Крайне неприятный, просто дикий случай произошел с одной из стрелковых дивизий накануне. Прижатый к Дону, комдив решил эвакуироваться на левый берег. Переправу начали в сумерках. В этот момент немецкий разведывательный отряд попытался захватить мост, вклинившись между двумя отступающими полками. В результате завязалась перестрелка между нашими и немцами (что нормально… и в другой ситуации привело к поголовному уничтожению этих незадачливых коммандос) и… нашими и нашими (оба стрелковых полка вели огонь по вспышкам, т. е. друг по другу). Но это еще полбеды. Саперы, заминировавшие мост, запаниковали и взорвали мост. ВМЕСТЕ С ЛЮДЬМИ. В итоге, большие жертвы, артиллерия и часть другого имущества осталось на том берегу… люди бросились форсировать реку кто вплавь, кто на бревнах и других подручных средствах. к УТРУ ОТ ДИВИЗИИ ОСТАЛОСЬ 3 ТЫСЯЧИ БОЙЦОВ, БЕЗ ТЯЖЕЛОГО ОРУЖИЯ, а у половину спасшихся не было даже винтовок.
