От Каина (СИ) - Верт Александр (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
Он поспешил забыть о необычном мальчике, вернувшись к источнику своих тревог, разрешить которые мог только сам митрополит Антоний. Благо, этот тихий человек с мудрыми глазами всегда был рад его видеть. Даже если юноша заставал его врасплох.
− Неужели это правда? - без предисловий спросил Иван, подойдя к мужчине.
− Что правда, мальчик мой? - мягко взглянув на юношу, отвечал митрополит.
− Что семинарию закрывают!
Рука мужчины легла на голову подростка, мягкая улыбка исказила губы. И только затем митрополит тихо ответил:
- Нет, не закрывают, но свет ее почти угас.
- Свет? О чем вы?
Рука исчезла. Мужчина сделал несколько шагов, задумчиво пересек комнату, а после заговорил.
− Как ты думаешь, зачем мы нужны Богу, если он вездесущ?
− Чтобы помочь его увидеть, − сходу ответил Иван, который не раз думал об этом.
− Можно и так сказать...
− Так что тогда...?
− Нам некого учить, Вань, − прямо ответил мужчина.
− А я!? Как же я!?
− Ты еще мал, мальчик мой...
− Но...
У Вани не было аргументов. Он чувствовал, что это неправильно, но объяснить это никак не мог.
− Я понимаю твои чувства, но...
− Только не говорите, что на все воля Божья! - воскликнул юноша, не понимающий такого рода ответов.
− Зачем же? Дело совсем не в этом, − говорил мужчина. - Все развивается: и мир, и люди, и наша родина. Сегодня она не принимает нас, но после все изменится. Святое место вроде этого не останется без благословения. Да и ты ничего не теряешь. Это не единственная семинария, а значит, путь твой не утерян. Ты легко можешь выучиться в другом месте, а после вернуться сюда или, быть может, найти другое место своим знаниям.
Ваня вздохнул, пытаясь принять такого рода правду.
− Так что не стоит бояться. Бог он везде один. Он все видит и не оставит тебя. Он никого не оставит...
«Никого», − повторил мысленно Иван и почему-то вспомнил мальчика там на лестнице. Вспомнил странный карандаш в его руках и рисунки, а его самого вспомнить не смог: ни одежды этого мальчишки, ни лица.
− Там, на лестнице, − начал было Ваня, но мужчина перебил его:
− Мальчик?
− Да...
− Он там уже давно. Зашел в храм, побродил немного и вышел, с тех пор сидит там.
− Он рисует что-то...
− Иностранное?
− Наверно. Непонятное оно. Ему наверно помощь нужна. На иностранца похож...
− По-русски он говорит отлично и хоть рисует места далекие, хорошо понимает смысл всего вокруг.
− Но ведь это ненормально...!
− Да, что-то есть необычное в нем, но пока он сидит тут, он в безопасности, что бы с ним ни приключилось.
Ваня вновь вздохнул, смутно понимая разумность всех этих слов.
− Тебе не о чем беспокоиться, − заключил мужчина. - Ни о судьбе своей, ни о судьбе этого мальчика. Если ему нужна помощь, он ее найдет, точно так же, как и ты найдешь в свое время, поэтому не стоит переживать.
− А что будет с вами, если учить будет некого?
− Скорее всего, я окажусь в другом месте, но это ничего не изменит.
Иван только кивнул, вдруг осознав всю силу простых слов о воле Бога.
Поблагодарив митрополита и попрощавшись с ним, он покинул святое место, тут же вспомнив о странном мальчике, поражаясь, как о нем можно было вообще забыть за пару мгновений до новой встречи. Но мальчик сидел все там же, в совершенно новой темно-синей форме. Мало у кого в Ванином классе была форма нового образца, у кого-то и вовсе не было формы, а лишь ее подобие, а у этого мальчика она была безупречна.
Это стало еще одним удивлением Ивана, однако внезапный голос заставил его вздрогнуть.
− Развели тут всяких попрошаек, − ворчала проходящая мимо женщина.
От этой гневной фразы Ваня тут же осмотрелся, но никто не просил милостыню у святых мест. Зато неизвестный спокойно отвернул полу пиджака и, быстро достав что-то из внутреннего кармана, метнул женщине. Золотая монета блеснула на ярком солнце, прежде чем женщина поймала ее.
− Ты знаешь, кому это можно продать и никогда больше не думать, как рассчитаться с долгами.
Женщина побелела от этих слов, руки ее задрожали, но она смотрела на беловолосого мальчишку глазами полными отчаянья.
− Иди уже, − отмахнулся от нее мальчишка в новой форме и через плечо посмотрел на Ивана. - А тебе чего?
− Ничего, − смущенно ответил мальчишка, с удивлением понимая, что на него смотрят ярко-красные глаза.
Незнакомец хмыкнул, стукнул по ступеньке рядом, приглашая присесть, и продолжил рисовать. Борясь со страхом, смущением и любопытством, Ваня все же сел рядом с мальчиком и стал украдкой поглядывать в тетрадь. На бумаге под действием странного предмета появлялись черные линии, а из линий собирались колонны, окна и врата, создавая очертания города.
− Это Рим, − спокойно сообщил мальчишка и взглянул на Ивана.
− Но ведь...
Однако бледный палец не дал ему заговорить, коротко коснувшись его губ.
− Хочешь быть счастливым, отделяй политику от искусства. Архитектура − это искусство, а строй страны - это политика.
Сказав это, он убрал палец и стал переворачивать страницы.
− Это Вена, а это Акрополь, а это пригород Нью-Йорка. Это, кстати, оттуда.
Он вложил в руку мальчишки свой волшебный пишущий предмет.
− Это шариковая ручка, одна из первых, скоро они и здесь появятся, ибо очень удобны.
Иван только смотрел на него с недоумением, боясь даже дышать.
− Спрашивай, − прошептал незнакомец.
− У тебя странные глаза, − выпалил в ответ Иван, даже не успев задуматься.
В ответ незнакомец только рассмеялся.
− Почему они странные? - с улыбкой спрашивал он.
− Ну, я просто не видел никогда красных глаз.
Смех тут же стих, а два кровавых глаза с интересом уставились на него.
− Красные, говоришь...
− Да, и волосы белые. Разве такое бывает?
− Бывает, − пробормотал мальчишка. - Это называется альбинизм, нехватка пигмента, обычно довольно трудно переносится, но мне повезло, или, быть может, тебе повезло не бояться дьявола и видеть все как есть.
− Как есть?
− Мало кто способен без страха смотреть на реальность, не убегать от нее, не видеть в белых волосах выгоревших русых, а в красных глазах один алый отблеск от яркого солнца, да и черные плащи устраивают не всех.
В этот миг Иван содрогнулся. Голос и глаза так сильно заворожили, что ему на миг показалось, что он потерял самого себя, но стоило вздрогнуть и сознание снова стало ясным, а вот новой формы на незнакомце уже не было. Он сидел в черном плаще и просто улыбался.
− Ну вот, все же не такой уж ты и бесстрашный, но это ведь все равно тебе интересно.
Он протянул мальчишке тетрадь и поднял глаза к небу, прислушиваясь к шуму ветра.
А Иван невольно стал листать страницы и рассматривать неизвестные ему города. Страх быстро оставил его, сменившись теплым спокойствием.
− Красиво, − шептал он невольно. - Неужели ты видел все это?
− Конечно, видел, − отвечал неизвестный. - И ты сможешь увидеть в будущем, если конечно не запрешь себя в монастыре.
Иван закрыл тетрадь и выдохнул.
− Что плохого в служении Богу?
− Ничего, но к Богу надо еще дойти, а ты... зачем тебе семинария?
− У нас в семье...
− Ах да! Грехи предков и все такое... Правда в это веришь? Если твой пра-пра-пра-кто-то был сволочью и умер сволочью, то никто и ничего уже не изменит.
− Но мне нравится...
− Что? Читать молитвы и мечтать убежать от мира, которого не знаешь, к Богу, которого не нашел? Это и есть твой путь?
Он рассмеялся и пожал плечами.
− Впрочем, пожалуйста, это твое право, оставь себе эту тетрадь, чтобы хоть что-то увидеть и можешь смело отдать себя Богу, подчиняясь течению и не думая ни о чем.
− Ты... Как ты можешь сидеть на ступенях храма и говорить такое?
− Какое?
Незнакомец развел руками.
− Я говорю не о храме, не о вере, а только о тебе. В чем будет смысл твоего служения Богу?
