Физрук-5: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович (читать книги .txt, .fb2) 📗
Не хватало только водительского удостоверения. Если не считать такой «мелочи», получается, что авто было моим! Охренеть! Новый «ГАЗ-24» в магазине стоил больше девяти штук, если не ошибаюсь, да его поди еще купи. А черный цвет вообще ценился. Очереди многолетние. А если брать с рук, то ценник вообще взлетел бы до небес, да к тому же можно нарваться на жуликов. Ладно, пока радоваться рано. Прав у меня все равно нет. Нужно пройти обучение в автошколе, сдать экзамены и только тогда станешь обладателем заветной книжечки.
Хотя Илья Ильич сказал «Права мы вам сделаем». Кстати, вот же жук, он заранее знал, что я умею водить машину, иначе кто стал бы заполнять документы на человека, который баранки в руках не держал? Размышляя об этом, я не торопясь вел машину по улицам спящего Литейска, соблюдая все правила, исправно тормозя у светофоров, даже если у пешеходного перехода не было ни души. До своего двора я добрался благополучно. Посигналил. Сторож нехотя выбрался из своей будки. Уставился подслеповато на незнакомое ему авто.
— Артемий Сидорович! — крикнул я. — Это я, Саша Данилов! Отворяй ворота!
— Ну не хрена-се! — выкрикнул сторож, отпирая ворота. — С тобою, Сашок, не соскучишься!.. То ты баб водишь, то пацаны к тебе гуртом, то вот на генеральской машине прикатил… Ежели завтрева на вертолете присвистишь, я отворять не стану, садись сам…
Загнав «Волгу» во двор, я сунул Сидорычу пятерку.
— Держи за труды!
— Благодарствую, — буркнул тот, пряча трофей в карман.
— Ты присматривай за ней, Артемий Сидорович, — сказал я ему. — Сам знаешь, не обижу.
— Такой красавице гараж нужон, — пробурчал старик.
Вообще-то он был прав, но не факт, что эта чудесная машинка у меня задержится. Вполне могут изъять после окончания операции. Так что думать о гараже мне пока рано. Скорее — надо понять, как себя вести во время контактов Ильи Ильича с «товарищами». Во-первых, охранник, во-вторых, свидетель… Хотелось бы верить. Само собой, если на моего «благодетеля» кто-нибудь кинется с кулаками, монтировкой или, хуже того, с ножом, чисто по-человечески нужно будет вмешаться. Ну хотя бы для того, чтобы сохранить клиента до суда.
А если в него будут стрелять?.. Даже ради торжества правосудия я не готов пожертвовать своей второй жизнью. В меня и в первой жизни частенько стреляли и последний раз — наповал. А в этой — слишком многое предстоит сделать, чтобы умирать в цвете лет. Так что извини, Илья Ильич, твою пулю я оставлю тебе. Должен же и ты разделять риски своей профессии. Хотя что-то я рано хороню его. Вряд ли подопечные этого щедрого дяди столь свирепы, что сразу кинутся на него с ножом или начнут пальбу. Литейск город тихий. Наверное…
Скорее всего, они будут канючить, просить об уступках, скостить сумму долга или как они это называют? И наверняка, эти пауки договорятся. Не в их интересах нарушать заветы Остапа Бендера и перестать чтить уголовный кодекс. Они и так ходят по лезвию ножа… А если не договорятся?.. Придется припугнуть «товарища»… Вот на самом деле для чего меня нанял Илья Ильич! Да вот только я не палач, ломать руки, ноги, засовывать паяльник в интересные места — это не для меня.
Впрочем, вряд ли я нужен «благодетелю» в качестве примитивного палача. Для такой работы у него есть те громилы, которых я обезвредил на вписке в новогоднюю ночь. Они лишены воображения. Про совесть, милосердие и честь я уже не говорю. Этих понятий нет даже в их лексиконе. Так что устрашать придется иначе, без нанесения легких и тяжких телесных повреждений. С местными будет проще. Полагаю «товарищи» меня знают. Я каратист, крутой парень. За меня будет работать моя слава. Но, помня наставления главного КГБ-шника нашего города, я не стал отфутболивать поступившее предложение.
Не знаю, подействовало ли на меня это самоутешение или сработали крепкие нервы, присущие молодому организму, но спал я превосходно. Собираясь утром на работу, я размышлял, не подкатить ли лихо к школе на «Волге»? И решил, что это будет дешевая показуха. Пойду пешком.
На большой перемене, в столовке я подсел к Курбатову и все ему рассказал. Майор КГБ слушал внимательно. Думаю, он прекрасно понимал, с чем мне придется столкнуться. И честно говоря, я ждал от него инструкций. Потому что мне вся эта катавасия на хрен не сдалась. Видать, что-то такое Витек прочитал в моих глазах, потому что сказал:
— Собой не рискуй, в любом случае. Мы эту шайку, так или иначе, повяжем, даже если новой информации ты не добудешь. На них уже столько всего висит, что одним эпизодом больше, одним меньше — большого значения не имеет.
— Думаешь, я за себя боюсь?.. Мне просто тошно во всем этом участвовать. У меня с пацанами хватает проблем. И куча планов.
— Я тебя понимаю, — кивнул трудовик, — но кроме тебя некому собрать информацию о том, как у них все это работает? Ты уже почти проник в их внутреннюю кухню, осталось — только войти.
— А тебе не кажется, что ты сам себе противоречишь? — ухмыльнулся я. — То говоришь, что вы и так повяжете всю банду, даже если я ничего новенького не узнаю, то толкуешь, что кроме меня некому.
— Кажется, — кивнул Курбатов, — но надо же было как-то тебя утешить?..
— Да пошел ты!
— Вот! Теперь узнаю нашего лихого физрука, любимчика женщин и высокого начальства, а также — Фортуны… Короче, жду от тебя завтра информации о том, кто, кому, сколько… Ну, сам понимаешь…
— Слушаюсь, товарищ майор!
— Тише ты!
Дальше мы с ним ни о чем не говорили. Доели макароны с сосисками, дохлебали какао. Однако, поднимаясь из-за стола, трудовик добавил:
— Главное — оставайся самим собой. Не изображай преданность. Если что-то идет вразрез с твоими жизненными принципами, сразу давай этому упырю понять. Он это ценит.
— Хм, откуда ты это знаешь?..
— Ты думаешь, для меня этот тип сплошная загадка? — усмехнулся Витек. — Как бы не так…
Я кивнул, и мы разошлись по рабочим местам. Школьный день пошел своим чередом. На следующей перемене меня перехватил в коридоре второго этажа историк. Ухватив меня за пуговицу пиджака, который я накинул поверх олимпийки, Петр Николаевич стал взволновано делиться своими новостями:
— Ты представляешь, ребята, узнав, что им предстоит выступить на спартакиаде, так обрадовались! Теперь тренируются, как бешеные! Замучили меня вопросами по композиции… Подавай им новые дебюты. Вот иду в библиотеку, рыться в журналах. В «Науке и жизни» частенько интересные партии печатают.
— Ну вот, а ты говорил, что нету команды! — ободрил его я. — Кстати, мы тут с Карлом затеяли клуб для школьников организовать, так что с тебя в нем — шахматная секция!
— Вот это здорово! — совсем уже расцвел Трошин. — А то мы все в моей квартирке ютимся, а она у меня и так тесная.
— Ладно, беги в библиотеку, а то звонок скоро…
— А у меня «окно»!
— Ну тем более, дольше рядом с Ирой побудешь.
Историк покраснел и ретировался. В учительской бытовало мнение, что Петр Николаевич тайно влюблен в нашу библиотекаршу. Так что не настолько он убежденный холостяк, каким кажется, просто с бабами не везет. А мужик-то неплохой. Приодеть бы только. Поневоле вспомнилось, как я его ухватил за брылья, в момент своего появления в 1980 году. Тогда не только Трошин, но и все присутствующие на этом педсовете показались мне то ли фриками, то ли обитателями дурдома.
А сейчас ничего, пообвыкся в прошлом веке. Уже не так часто вспоминаю, что жил когда-то в совершенно иной эпохе, да и в стране совершенно другой. И самое любопытное, что не тоскую по гаджетам, Интернету, поездкам за границу, бутикам и прочим всяким моллам. Опростился, совсем, как Лев Толстой, только что босиком не хожу и землю не пашу.
Прозвенел звонок, я спохватился, что не взял в учительской классный журнал. Припустил рысью. Все-таки я преподаватель физкультуры, а не шалопай какой-нибудь. И надо же, чуть было не сшиб с ног завучиху. Пришлось крепко подхватить ее, чтобы та не покатилась по полу.
Глава 2
— Простите! — буркнул я.
