Том I: Пропавшая рукопись - Джентл Мэри (мир бесплатных книг TXT) 📗

История представляет собой большой невод с удивительно крупной ячеёй, и многое ускользает из этой сети в забвение. Надеюсь, открытые мною новые материалы осветят некоторые факты, которые не укладываются в наши представления о прошлом, однако же имели место в действительности.

Нам предстоит произвести значительную переоценку наших взглядов на историю северной Европы, и историкам придется с этим смириться.

С нетерпением жду Вашего ответа.

Пирс Рэтклиф

Пролог. 1465-1467 (?). «Душа моя среди львов» note 2

Шрамы на лице придавали ей странную красоту.

До двух лет никто не позаботился придумать ей имя. Пока она ползала и ковыляла среди наемников, перебираясь от костра к костру, подбирая объедки, или сосала, расталкивая щенков, молоко у какой-нибудь суки, ее звали сосунком, замарашкой или попросту золой. Когда неопределенного цвета детский пушок на голове сменился светлыми пепельными волосами, «Зола» превратилось в постоянную кличку. Когда девочка научилась говорить и узнала, что слово «Аш» может означать не только золу костра, но и красивое дерево с резными серебристыми листьями, она сама стала называть себя Аш.

Аш было восемь лет, когда ее изнасиловали двое наемников.

Девственницей она, ясное дело, не была. Вся ребятня в лагере перепихивалась ночью под вонючими овчинами, а у Аш к тому времени были и постоянные дружки. Но эти двое наемников были не восьмилетки — взрослые мужики. У одного хватило порядочности напиться в стельку.

Другой был достаточно трезв, чтобы заметить, что соплячка всхлипывает. Такая неблагодарность заслуживала наказания. Он накалил острие кинжала в костре и провел ей острием по скуле от глаза к уху. Девчонка не угомонилась, так что он резанул еще раз и рассек щеку параллельно первому надрезу.

Аш взвизгнула и вырвалась у него из рук. Кровь заливала ей щеку. Девочка еще не справлялась с мечом или топором, хоть и начала уже учиться, но у нее хватило силенок поднять взведенный арбалет, брошенный кем-то на телеге, и в упор пристрелить первого насильника.

Кинжал вспорол ей другую щеку, но теперь это был честный удар, без всякого садизма. Парень бил насмерть, да только промахнулся.

Перезарядить арбалет в одиночку она не могла, но и убегать не стала, а нашарила под трупом мясной нож и воткнула его в бедро солдата, точно перерезав бедренную артерию. Он истек кровью в считанные минуты. Аш оказалась способной ученицей и помнила, куда целить.

В лагере наемников убийством никого не удивишь, но восьмилетка, уложившая двух взрослых вояк, заставила обратить на себя внимание.

Первое отчетливое воспоминание детства Аш сохранила о дне суда. Ночью прошел дождь, и под утренним солнцем от поля и перелеска поднимался пар. Косые лучи высвечивали сквозь дымку палатки, фигуры грубых вояк, котлы, телеги, козлов, прачек, шлюх, капитанов, коней и флаги. Ярко горели отрядные цвета на эмблемах и плащах. Аш смотрела на большой раздвоенный штандарт с изображением креста и зверя, вдыхала прохладный воздух раннего утра.

Бородатый мужчина присел на корточки, чтобы заговорить с ней. Она была мала ростом для своих восьми лет. Аш увидела свое лицо, отраженным в блестящих пластинах нагрудника.

Большие глаза, растрепанные серебристые патлы и три незаживших шрама: два на левой щеке, один на правой. Вроде племенного знака каких-нибудь диких скифов.

Она поглубже вдохнула, ощутив запах дыма, конского помета и мужского пота; увидела вдруг, словно со стороны: большой мужчина на корточках и перед ним крошечная девчонка с растрепанными кудряшками, в заплатанных штанах и в лохмотьях камзола, полы и рукава свисают до земли. Босоногий ребенок с круглыми от страха глазами — и с обломком большого охотничьего ножа, перезаточенного в кинжал по детской руке.

Тогда она впервые осознала, что красива.

Бессильный гнев заставил кровь барабанами застучать в ушах. Если бы знать, как использовать эту красоту! Бородатый мужчина, капитан отряда, спросил:

— У тебя отец или мать живы?

— Не знаю. Может, кто из них и отец, — она наугад ткнула пальцем в толпу солдат. — А матерью никто себя не зовет.

Худощавый солдат, стоявший рядом с капитаном, негромко подсказал:

— Один из убитых имел глупость оставить заряженный арбалет. Можно сказать, сам нарвался. Что касается девчонки, прачки сказали, что она не девственница, но и шлюхой ее никто не кличет.

— Если она достаточно взрослая, чтобы убивать, — капитан оскалился сквозь медную проволоку усов, — значит, и достаточно взрослая, чтобы отвечать за убийство. Выпороть ее на телеге.

Раздался звонкий, тонкий, но отчетливый голосок:

— Меня зовут Аш. Они сделали мне больно, и я их убила. Если кто-то еще сделает мне больно, я его тоже убью. И тебя убью.

Аш получила положенную порку, с добавкой за дерзость и нарушение дисциплины. Она не плакала. Потом один из арбалетчиков дал ей обрезанную по росту куртку и тряпичный нагрудник с соломенными валиками вместо доспехов, и девочка с гордостью напяливала его всякий раз, когда училась обращению с оружием. Месяц-другой она считала того арбалетчика своим отцом, но вскоре поняла, что его доброта была минутной прихотью.

Несколько позже, когда ей почти исполнилось девять, по лагерю прошел слух, что появился Лев, рожденный Девой.

Маленькая Аш сидела, прислонившись к стволу сухого дерева, и внимала рождественскому представлению. Подстеленная шкура отчасти защищала седалище от холода промерзшей земли.

Шрамы заживали медленно и до сих пор ярко выделялись на бледной коже. Когда она, вместе с компанией лагерной беспризорной ребятни, выражала свое восхищение пронзительным визгом, изо рта вырывалось белое облачко пара. Страшный Дракон (человек, закутанный в дубленую конскую шкуру, с конским черепом, привязанным на макушке), топоча ножищами, ковылял через сцену. На шкуре еще сохранились волосы, и длинный хвост развевался пониже спины. Рыцарь Пустых Земель (отрядный сержант, одолживший у кого-то отличные доспехи) взмахнул копьем и промахнулся с чрезвычайным искусством.

— Прикончи его! — выкрикнула девчонка по имени Ворона.

— Загони ему копье в зад! — поддержала Аш.

Ребятишки, сбившиеся в кучу вокруг дерева, презрительно свистели и гомонили.

Ричард, маленький черноволосый парнишка с красным родимым пятном на щеке, прошептал:

— Я точно умру. Потому что Лев родился. Я слышал, сам лорд капитан сказал.

Аш уже готовилась поднять его на смех, но последняя фраза согнала с ее лица презрительную ухмылку.

— Когда? Где? Когда, Ричард? Когда ты слышал?

— В полдень. Я принес воды в палатку, — с гордостью добавил Ричард.

Аш пропустила мимо ушей его претензии на статус пажа. Она сунула нос в кулачок, отогревая дыханием озябшие пальцы. Дракон с Рыцарем не в шутку разошлись. Видать, им тоже холодно. Аш поднялась и потерла онемевший зад сквозь шерстяные штаны.

— Ты куда это, Аши? — спросил сосед.

— Пойду отолью, — гордо объявила она. — А тебе со мной нельзя.

— Не больно-то и хотелось!

— Мал ты еще! — пустив эту прощальную стрелу, Аш стала пробираться через толпу детей, коз и собак.

Небо нависло над головой ледяной оловянной миской. От реки поднимался белый туман. Хоть бы снег пошел, что ли, хоть немного бы потеплело! Шаркая обмотками из тряпья, заменявшими ей башмаки, Аш пробралась к заброшенным хижинам, или, может быть, старым овинам, которые служили зимними квартирами офицерам отряда. Вокруг жались к земле солдатские палатки. Люди теснились у костров, согревая руки и лица и выставив задницы на мороз. Аш проскользнула у них за спинами.

Обогнув ферму, она едва успела юркнуть за бочку с водой, над которой на добрую ладонь торчала глыба льда. Они как раз выходили через заднюю дверь.

— …Пешком, — закончил фразу капитан. Остальные, звеня доспехами, шли следом. Тощий священник и двое доверенных лейтенантов, те самые, которые, по сведениям Аш, могли (когда-то) претендовать на благородное происхождение.