Сашка (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович (читаем книги онлайн без регистрации txt, fb2) 📗
— Твою налево! — сообщил костру Кох, но не прервал занятия. Остаться один на один с тысячами комаров было пострашнее Фауста Гетте. Получилось с энной попытки, щепочки с веточками вспыхнули и вскоре вполне приличный костерок получился. Дыма только не было. Виктор выбрался из землянки, сломал несколько еловых веток, вырвал пук травы и с этим вернулся в землянку. Дыма стало хоть взаймы давай. Комары потянулись на выход. Интересно, в этом лесу ели есть, а в его нет. Вопрос?
Подбросив ещё дров, точнее, веток, что были заготовлены Анной, и сырой травы, Виктор Германович добился массового излёта гнуса в открытую дверь и дыру в потолке. После чего он закрыл дверь и улёгся на топчан. Подумать было о чём. Про грузинского князя без разведданных, за которыми отправилась Анна, думать не стоило, что толку переливать из пустого в порожнее. Была другая тема. Холера.
Кох сейчас знает об этой болезни больше всех в мире. Даже народное средство, которое надо давать больным не точно, но помнил. Читал он как-то роман про попаданцев, и там была глава или две про холеру. Не поленился после Виктор и в интернете набрал: «лечение холеры народными средствами». Понятно, что убить насмерть эту индийскую бактерию жгутиковую отваром малины нельзя. Тут нужны специальные антибиотики. Зато резко можно ослабить тот вред, что сейчас медики наносят больным, пытаясь их лечить от холеры, и кроме того, нельзя бороться с самой болезнью без антибиотиков, но с её последствия почему нет? В общем, народное средство он нашёл, проверенное в будущем настоящими учёными с настоящими приборами.
Рецепт был простой и Кох его запомнил. Нужен корень репейника, листья лесной земляники, ежевики, малины и розы, ну, можно, наверное, шиповником заменить, да и сами ягоды шиповника добавить. Хуже не будет. На грамм сырья двадцать пять миллилитров кипящей воды и выстоять в темноте сутки. Этот отвар давать больным, чем больше, тем лучше. Если скоро холера доберётся до Москвы и Тулы, то уже следует заняться заготовкой ингредиентов.
Событие двадцать восьмое
«Большая часть болезней происходит от того, что мы вводим вовнутрь себя. Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, чем ты болеешь.»
Гиппократ (Hippocrates)
Лежал Виктор на топчане и вспоминал, что осталось в голове о неправильном лечении холеры. Растерянность докторов понятна. Они привыкли к одним болезням и плохо ли, хорошо ли с ними справлялись. Чума ушла и ничего беды не предвещало, а тут эта птица — юстрица. Откуда не ждали явилась. Из Индии. Черт бы её побрал. Ещё и Гиппократ со своими жидкостями здесь явно был не в тему.
Вместо того чтобы предоставить заболевшему доступ к чистой воде, больному давали рвотное. Это чтобы вся желчь вышла наверняка. А ещё в обязательном порядке проводили кровопускание. И это при очень ослабленном организме. В некоторых больницах сверх этого бедным больным прописывали ртутные соли как лекарство, так что если человек сумел ни с того ни сего выжить после столь интенсивного лечения, то накопленная ртуть в почках не позволяла его назвать здоровым.
В Париже, как читал в той же статье Кох, лечились танцами. Кружились в вальсах новомодных по залу. Упал танцор, обделавшись, в обморок, и ничего страшного, унесли слуги, а остальные на паркете с фекалиями танцевать продолжают.
А ведь Левенгук давно микроскоп изобрёл. Ага. Ещё вспомнил Виктор Германович, что причину болезни очень долго не могли определить. Не верили врачи в вирусы и бактерии. Фамилии Кох не запомнил, но обнаружил один учёный возбудители холеры, а ему не поверили. Потом тот самый Кох, может даже и предок дальний, что туберкулёзную палочку открыл, вновь переоткрыл возбудитель. Только и ему не поверили. Группа учёных собралась, взяла мензурки с холерным вибрионом и выпила. И ни один не заболел. Так ещё на много лет отодвинулось понимание, как надо лечить холеру, и как она переносится.
В конце той статьи, которую прочёл тогда Виктор была как бы шутка, что прославилась борьбой с холерой гомеопатия. В модных тогда гомеопатических больницах, которые давали разведенные в невероятных дозах с водой лекарства или, если честно, то просто воду, и обматывали своих пациентов мокрыми полотенцами, люди выздоравливали. Выживаемость холерных больных у гомеопатов была в 5–8 раз выше, чем в классических медицинских учреждения. Просто нужно как можно больше воды давать, ведь причиной большинства смертей — банальное обезвоживание.
Не заметил, как с мыслями о спасении человечества заснул Сашка. Разбудил его стук закрывающейся двери. На пороге с приличным таким мешком за плечами, вся мокрая, стояла Анна.
— Рассказывай! — набросился на неё, вскочив с топчана, дурень.
— Пошёл ты в ж… — ладно, чуть мягче, — Помоги лучше. — Девушка стала сползать по стенке.
Виктор бросился к ней, прислонил к стене и попытался мешок из рук вырвать. С первого раза не получилось. Пальцы судорогой, что ли, свело у кикиморы. Еле разжал. И ощутил вес мешка. Это килограмм пятнадцать… Ага пуд. То есть, она — эта соломинка, тащила пудовый мешок десять километров. Двужильная. Дальше вдвоём, поддерживая друг друга добрались до топчана и Сашка сгрузил Анну на шкуры. Она улеглась, как покойница, вытянулась вся в струнку и руки сложила на Солнечном сплетении. Лежала тяжело вздыхала и глаза даже не открывала. Сначала снедаемый любопытством дурень хотел её подвигнуть на рассказ вопросом, но глянул на худую девочку, жалко её стало, подсел на топчан и стал по голове поглаживать. Платок сбился на шею, высвободив красивые плотные такие и толстые каштановые волосы чуть на висках в кудри закручивающиеся. Ну, плоек сейчас не лишку, так что природная кудрявость.
Мурлыкать кикимора не стала, но затихла как-то, перестала дышать даже. А потом как откроет свои карие глазищи. Интересный цвет у радужки, он, конечно, карий, но не коричневый, а почти золотой, необычные глаза. Такие ведьме и положены.
— Ты чего, дурень? — не меняя позы, одними губами спросила Анна.
— Тяжело было нести, пожалел, — застеснялся Виктор Германович.
— А-а. Да. Тяжело. А жалеть не меня надо, а тебя. — Кикимора села на топчане, оперлась спиной на доски стены. — Померла твоя матушка. Говорят, во сне умерла, тихо. Сердце не выдержало. От горя мол, что сынок сгинул.
— Не успел… — Сашка встал и направился к выходу. Одному захотелось побыть. Эта женщина была ему никто. И она любви материнской к нему не сильно-то выказывала. Или может перегорело за пятнадцать лет. Намучалась с дауном. Но он хотел её спасти. И не успел. Сам виноват, чего полез подслушивать, чего нового хотел услышать? Надо было просто по плану действовать. Яд был. Вино было. Уж придумал бы как объединить две жидкости. А теперь что?
— А теперь что делать будешь? — прочитала его мысли подкравшись сзади ведьма Анна.
Событие двадцать девятое
Ковыляющий по прямой дороге опередит бегущего, который сбился с пути.
Сидели вместе на топчане, смотрели как потрескивают прогоревшие угольки в очаге, покрываясь серым налётом пепла.
— Жизнь, тоже как пеплом сейчас покрылась, — Сашка махнул рукой, прогоняя непонятливого комара. Дымили же. Чего не ясно? Вам тут не рады.
— Жалко тебя, дурень. Что теперь делать-то будешь? — кикимора взяла его ладонь в свои и сжала. Холодные ладошки. Нечисть. Одно слово.
Сашка тряхнул головой, дурные мысли из неё выбрасывая, хватит жалеть себя. Вон, девки уже утешают. Докатился.
— Что задумали, то и буду…
— Будем. Тебе, дурень, без меня не справиться, — кикимора ткнула его кулачком игрушечным в бок. Острый какой и жёсткий кулачок. Последние сопли из головы выбил.
