Студент 3 (СИ) - Советский Всеволод (полные книги txt, fb2) 📗
— Возможно, писала женщина?
— А ну-ка, ну-ка… — проснулось ретивое у Хафиза.
Он взял у меня бумажку, поизучал с глубокомысленным видом:
— Похоже… Лидия, маникюр — вряд ли мужчина бы так написал. И почерк скорее женский. Ровный, аккуратный. Вообще все аккуратно.
— Это интересно, — сказал я, — но второстепенно. Нам что делать в данной ситуации?
Я намеренно сделал так, чтобы вопрос ушел скорее Столбову, чем Хафизу.
Редактор помолчал — думаю, для солидности. Наверняка он уже все просчитал.
— Отправляйтесь по адресам, — велел он. — Делайте все, как они сказали.
«Они» Андрей Степанович выделил голосом, подчеркивая групповой характер действий противника. И добавил, что исключительно важно сделать пусть первые, но выводы об этих пятерых покупателях. Есть ли между ними что-то общее? Ну и так далее. А он сам, Андрей Степанович…
— Дайте-ка, — сказал он, взял список и переписал данные пятерых жаждущих «секс-динамита» в блокнот. — Займусь.
Он сказал это так внушительно, что я окончательно уверился: да, знает как «заняться». И знает, как нас с Витькой прикрыть. Поэтому деликатно подбросил еще мысль:
— Андрей Степаныч! А вот как бы выяснить обстоятельства гибели Семеновой… Судмедэкспертизу я имею в виду. Есть подозрения, что она может показать нечто интересное…
— Имел в виду, — солидно молвил редактор.
Не знаю, в самом ли деле он имел это в виду или столь ловко сыграл, благо житейский опыт велик… Что, впрочем, неважно.
— Надеюсь, моя экспертиза тоже интересное покажет… — заметил Хафиз, согнув бумажный лист вдоль и таким образом сделав из него желоб. Затем из недр стола он вынул маленькую лабораторную скляночку темного стекла и мигом пересыпал туда взятый препарат.
Ты смотри, чуть ли не весь арсенал химкабинета у него тут с собой!..
Хафиз заткнул склянку, профессионально полюбовался ею.
— Вот где-то так, — с удовольствием произнес он.
Столбов захлопнул блокнот:
— Ну что, цели ясны, задачи определены?..
— За работу, товарищи! — подхватил я.
— Источника цитаты уточнять не будем, — подмигнул Хафиз.
Андрей Степанович сдержанно ухмыльнулся.
Фразу «Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!» — или примерно — произнес Никита Сергеевич Хрущев в программной речи на XXII съезде КПСС, предлагая советскому обществу поход в коммунизм. С этим самым коммунизмом что-то пошло не так, к тому же Никита Сергеевич имел неосторожность ляпнуть, что коммунизм у нас наступит в 1980 году. К середине 70-х, думаю, всем стало ясно, что он сильно погорячился, поэтому власть — Брежнев и его окружение — старались Хрущевские прогнозы не вспоминать, да и самого Хрущева сделать фигурой умолчания. Словно бы не было такого персонажа в нашей истории. Сам Брежнев немало натерпелся от вздорного сумасброда Никиты, команда Леонида Ильича это хорошо знала, поэтому всякое упоминание отставника, а впоследствии покойника Хрущева считалось моветоном. Внезапно вспомнил его сам Брежнев в третьей книге своих мемуаров, в «Целине». Естественно, в критическом свете. Но в сентябре 1978 «Целина» еще не вышла…
— Ладно, — подытожил Хафиз. — Студиозусы Вагнер и Кох! Вы, я так понял, по адресам вместе пойдете?
— Да, — поспешил ответить я, видя, что Витек застопорился от такого обращения. — Теперь уж как пара истребителей, ведущий и ведомый.
— Отлично, — Хафиз вновь подмигнул нам, но другим глазом, левым. — Точка встречи — понедельник, здесь. Когда?
— Давайте в семнадцать, — заключил Столбов.
На том и порешили.
Витек, похоже, перегрузился информацией. Когда мы вышли, он имел вид примерно Лобачевского, впервые задумавшегося о возможности неевклидовой геометрии.
— Слушай… — молвил он, — а чего это он сказал? Вагнер какой-то… Что это значит?
— Это, друг мой Виктор, — наставительно сказал я, — русская классика. Цитата. Из Козьмы Пруткова.
— Кого? — Витек обомлел.
— Не слыхал про такого?
— Н-нет…
Я подумал, что объяснять игры авторов XIX века в литературную маску — долго, нудно, да и ни к чему, по сути говоря.
— Ну и шут с ним. Потом расскажу. Давай к делу! Завтра первый рейс, так? Прикинь по адресам, кто недалеко друг от друга живет, ну и примерный график составь. Поставь их в очередь, другими словами. Кстати! У тебя карта города есть?
— Нет… — пробормотал Витька, начиная соображать и сожалеть, что не он додумался до столь несложного плана. Но тут же прояснился: — У Сашки должна быть! Вроде я видел.
— Ну вот и прикинь наглядно, — я полез по карманам в поисках мелочи.
— Слушай, — вдруг сказал он со сварливым оттенком, — а что это ты говорил про пару истребителей? Кто ведущий, кто ведомый?
— Естественно, ты, — вмиг откликнулся я. — Ведущий! Ты главный в этом деле. Сбытчик, так сказать. У тебя и порошок в кармане. Случись что, все проблемы с законом на тебе повисли. А я так, сбоку припека.
Говоря это, я старался делать слишком серьезный вид — чтобы ясно было, что острю. Витек, однако, не очень оценил мой юмор:
— Ну, Базилевс… Шутки в меру, как говорится…
— Мне кажется, я пошутил очень тонко, — закуражился я.
— Ага… Так тонко, что аж не видно, — пробурчал он.
— Не дрейфь, Витюня! — с подъемом воскликнул я. — Что наша жизнь? Борьба! Битва титанов!.. Ты вот что, лучше мне две копейки дай, что-то опять не нахожу.
— Блин, я тебе монетный двор?.. Муське звонить, что ли?
— Витя, запомни: эту девушку зовут Елена…
— Точно! Как же я забыл, на вступительных же ее помню!.. Ленка, точно. Вот прямо вспомнил!
— Не Ленка, а Елена. Нашел двушку?
— Держи! Помни мою доброту!
— Век не забуду… Короче! Завтра после занятий идем. Бывай!
Он был настроен еще поговорить, но я ловко от него отделался и устремился к Лене. Сперва, конечно, позвонил. Та разговаривала царственно, с важной протяжностью в голосе — наверняка не могла забыть Любину фамильярность в мою сторону. Наконец соизволила снизойти:
— Ладно, жду…
И я полетел ясным соколом. К тому же и проголодался. И будто бы чутье вело! Только моя чаровница открыла дверь, как оттуда обдало роскошным запахом домашней кухни. А точнее — какого-то сладкого пирога.
Я немедля вспомнил свою технологию грубой лести:
— О-о, вот это ароматы! Как будто шагнул в чертоги Снежной королевы!..
Снежная королева с трудом удержала надменный вид:
— Тапочки надевай. Руки мыть!..
— Бубенцы тоже бы надо сполоснуть?
— Чего? — не поняла хозяйка.
— Ну, вот это, — я пальцем показал себе пониже пояса, и даже пропел двустишие:
Слышен звон бубенцов издалека,
Это тройки знакомый разбег!..
Вообще, я давно заметил, что рассмешить Лену нетрудно. Где-то она девочка такая простодушная, до трогательности. Поняв, про какой звон бубенцов идет речь, она попыталась сдержать смех, но не смогла, пустилась хохотать, и чуть не до слез. Наверное, представила себе какие-то картины звона именно этих бубенцов, а воображение у нее было хорошее, оно не давало ей успокоиться. Ну и я время даром не терял, тут же обхватил ее, расцеловал и на ходу потискал разные волшебные места.
— Ох, Василий! — только и сказала она. — Умеешь ты найти подход…
— Умею, — заверил я. — Однако, кухонные ветры лучше всех на свете муссонов и пассатов!..
Далее Лена гордо продемонстрировала мне пирог с протертыми яблоками и посыпкой — совершенно шикарный, реально вкуснейший, я его лопал с жадностью и нахваливал с набитым ртом, индийским чаем запивал. Но в тысячу раз больше грело осознание того, что девчонка старалась ради меня, битых часа два возилась с этим пирогом в поте лица и думала обо мне!.. Господи, как радостно это сознавать! Какое счастье иногда может подарить жизнь!..
Я не уставал согревать Ленину душеньку дифирамбами пирогу и ее талантам, видя, как сахарно она тает. Но вдруг взгляд изменился — вспомнила, что надо бы воткнуть пару шпилек.
