Век-волкодав - Валентинов Андрей (читаем книги бесплатно .txt) 📗
…Синяя стена таяла, распадалась клочьями светящегося тумана. Ночная тьма вернулась, окутывая здание, спустилась с холма, плеснула в глаза.
– Ничего, товарищи, все в порядке. Прошу простить недостойную за ее слабость!
Чайка уже пришла в себя. Выпрямилась, попыталась улыбнуться.
– Спасибо! Я видела. Пусть недолго, секунду, но видела. Говорят, Синий огонь Пачанга различают даже мертвые. Спасибо, товарищ Кречетов, что взяли меня с собой. Теперь будет легче жить.
Иван Кузьмич смущенно кашлянул. Ночная разведка явно удалась. Синий огонь Пачанга – установленный факт. Но какие будут выводы из этого факта?
4.
…– Налицо также момент небритости и неопрятности. Борода, товарищи бойцы, должна быть подстрижена и ухожена, а не иметь подобие дворницкой метлы. Ежели к вечеру кого увижу с мочалой на подбородке – лично поброю, причем без мыла.
Красный командир Кречетов был суров. Ощетинившийся бородами строй замер, один лишь Кибалка, с бритвой еще незнакомый, позволил себе глумливую усмешку. Иван Кузьмич, однако, заметил.
– А у отдельных товарищей, которые на левом фланге, бляха не чищена и ремень не затянут. Опять же, к вечеру лично проверю. Если два мои пальца под ремень войдут, затягивать будем целым отделением в течение часа…
Красноармеец Кибалкин, сглотнув, попытался принять молодецкий вид.
– Мы, товарищи, представляем здесь не только наш Сайхот, но можно сказать всю Мировую Коммуну. А у Коммуны должно быть лицо, а не рожа небритая, да к тому же похмельная. А чтобы мысль моя до каждого дошла, после завтрака личный состав займется строевой подготовкой, причем с песнями…
Строй негромко взвыл, но Кречетов лишь нахмурил брови.
– Повторяю: с песнями. Товарища Мехлиса прошу проследить за репертуаром, чтоб похабщину не орали. А то знаю я вас!.. Потом – на политзанятие опять же к товарищу Мехлису.
Представитель ЦК, стоявший чуть в стороне, многообещающе кивнул. Бородачи приуныли.
– Вот в таком, значит, разрезе, – удовлетворенно подытожил Иван Кузьмич. – А то рассобачились, кавалеры егорьевские!.. Перед местными товарищами стыдно.
Местные товарищи присутствовали тут же, скромно разместившись на скамеечке у ворот. Пришли как раз вовремя, к началу построения, чем и вдохновили Кречетова на столь яркую речь.
Гостей было двое – желтый бритоголовый монах и невысокий парень в светлой шинели при ремнях, но без знаков различия. Китайское зимнее кепи, кобура при поясе, офицерская сумка на боку. Лицом желт, чисто выбрит, стрижен коротко, но аккуратно. Сразу видно – начальник, пусть и не из главных.
– Р-разойдись!..
Во двор уже спускался монах-переводчик из свиты господина Ринпоче. Кречетов удовлетворенно кивнул. Вовремя! Сейчас познакомимся.
Чутью своему Иван Кузьмич привык верить, особенно в вопросах кадровых. В Обороне пришлого люда было немало, приходилось беседовать с каждым, приглядываться, выводы делать. Людей распознавал почти без ошибок, особенно если врать пытались. Кое для кого вранье закончилась ближайшей стенкой или, за неимением таковой, стволом вековой лиственницы.
– …Воевал в отряде товарища Тян Юнсана, в Приморье. А язык выучил еще в детстве, наша семья жила во Владивостоке, а потом мы переехали в Харбин, там тоже много русских.
Гость глядел весело. Иван Кузьмич, кивал, усмехался в ответ.
– Здесь я уже два года, отвечаю за встречу гостей и их безопасность. Прибыл для личного знакомства.
Кречетов удовлетворенно кивнул. Значит, не ошибся, с первого взгляда срисовал. Местная ВЧК пожаловала.
Гости числились по посольскому ведомству. Желтый монах оказался главным по организации приемов и прочих необходимых церемоний. Русского языка не знал, зато хорошо понимал тибетское наречие хакка, посему Иван Кузьмич с легким сердцем отправил его к господину Ринпоче. Пусть на своем хакка договариваются на предмет поклонов и здравиц. «Чекиста» же взял на себя. И не таких улыбчивых видали!
Гостя звали Ляо Цзяожэнь, однако «чекист» сразу же предложил называть его товарищем Ляо. Кречетов, естественно не возражал.
Прошли в комнаты, выбрались на широкий деревянный балкон, в кресла сели. Китаец положил на стол папиросную пачку с изображением круторогого буйвола. Закурили, помолчали немного.
– Как вам Лаин Хуа? – товарищ Ляо беззаботно улыбнулся. – Впечатлило?
Кречетов моргнул, не понимая, и гость поспешил перевести.
– Синее… Да, правильно, Синее Пламя. Вчера полыхнуло как-то по особенному, такого уже несколько лет не бывало.
Иван Кузьмич понимающе кивнул. Все-то мы знаем, за всем следим. Чекисты везде одинаковы.
– Сильно, – согласился он. – Стало быть, пятый этаж, зал не слишком маленький, прикидываю, шагов этак на сто в длину.
Товарищ Ляо глубоко затянулся, поглядел в холодное зимнее небо.
– Больше, значительно больше. Зал квадратный, выходит прямо под крышу. Его перестроили лет тридцать назад, во время большого ремонта дворца. Мой уважаемый покойный отец был среди тех, кто зал украшал. Вы все увидите, Хатхи Ке Бачи обязательно показывают гостям, ведь это одна из величайших реликвий.
Кречетов поглядел непонимающе, и гость поспешил пояснить.
– Хатхи Ке Бачи – священный камень, одна из двух Скрытых святынь Калачакры. Название можно перевести с хинди, – товарищ Ляо на миг задумался. – Ну, конечно, маленький слон, Слоненок! Если по-китайски, то Хья Хианг.
Иван Кузьмич мысленно похвалил разведку. «Хианг», только «хиао» – маленький». Слоненок и есть.
– Вам о нем расскажут много красивых легенд, но это уже вне моей компетенции.
Гость вновь улыбнулся, показав крепкие желтоватые зубы, и красный командир почувствовал себя не слишком уютно. Всезнающий «товарищ Ляо» не пришелся ему по сердцу с первых же слов. В то, что китаец жил в России, а потом партизанил в Приморье, вполне можно поверить. Только почему он там оказался? По зову революционного сердца – или по иной надобности? Батюшка его вроде бы придворный мастер. Каким же ветром семью занесло в русский Владивосток?
– Легенды – это лишнее, – Кречетов согласно кивнул. – Я в них тоже не слишком силен. Но вы, товарищ Ляо, реликвии Скрытыми назвали. А если они Скрытые, значит, уже целиком, можно сказать, по вашей части.
Гость, нисколько не смутившись, кивнул.
– Отчасти и по моей. Точнее, ими занимались мои предшественники. Когда два века назад началось возрождение Калачакры, ее приверженцы принялись за розыск пропавших и спрятанных святынь. Наиболее ценными считались два огромных камня-самоцвета, когда-то украшавшие дворец правителя Шамбалы. Их и назвали Скрытыми святынями. Стоимость камней поистине неимоверна, поэтому спрятаны они были очень надежно. Но, представьте себе, нашли.
Папироса товарища Ляо погасла, пришлось вновь щелкать зажигалкой.
– Увлекся, – китаец с удовольствием затянулся. – История и вправду потрясающая. К сожалению, отчет о поисках прочли немногие. Я видел его, это три больших свитка, исписанные с двух сторон тибетской скорописью «умэ». Власти в Лхасе предпочли объявить об очередном чуде, вероятно, надеясь эти реликвии получить. Но просчитались. Слоненка верные люди привезли в Пачанг. Само собой, без небесного вмешательства не обошлось и в этом случае.
«Чекист» негромко хмыкнул.
– Не считайте меня циником, товарищ Кречетов, но, как говорят у вас на родине, нельзя путать грешное с праведным. Реликвия, как вы понимаете, это и авторитет, и тысячи паломников, и предмет для торга. Теперь Хатхи Ке Бачи – главная наша гордость, даже Черное Зеркало вспоминают не так часто. Так что все вам покажут, правда, обычно гостей приводят к Слоненку днем.
– Ага, – понял Иван Кузьмич, – чтобы, значит, не посинели.
Товарищ Ляо безмятежно кивнул.
– Именно из этих соображений. Лаин Хуа – Синее Пламя в принципе неопасно, но стоит ли рисковать здоровьем уважаемых гостей? Товарищ Кречетов, кажется, мы уже отдали дань принятой в этих местах вежливости. Поэтому позвольте задать вам вопрос…
