На чужой территории - Герантиди Олег (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
А то, что говорил старый бульдог Черчилль, вообще не осмелились, во избежание дипломатического скандала, опубликовать даже самые жёлтые газеты. Тем не менее его речь была доставлена прямо в зал заседания, «лично в руки»…
Второй день заседания начали с обсуждения вклада еврейского народа в борьбу с нацизмом и фашизмом. Впрочем, особенно этот вклад и не обсуждался. Гораздо важнее были принятые решения. Было решено, что пришло время предоставить еврейскому народу право жить на своей исконной территории. Против чего сразу же был заявлен протест со стороны министерства иностранных дел Великобритании. Но стороны решили, что создаваемая ООН является преемницей почившей в бозе Лиги Наций, а именно Лига Наций давала мандат на управление Палестиной Великобритании, и поэтому ООН может и должна разрешить этот узел противоречий. Вопрос передавался вновь создаваемой при ООН комиссии по Палестине, в которую должны будут войти как представители Королевства, так и представители арабов и евреев.
Вторую половину дня стороны посвятили обсуждению направления развития экономики Европы в частности, и мировой экономики в целом. Рузвельт высказался за то, что отныне должны быть отменены все ограничения в мировой торговле, с чем, к его удивлению, Сталин легко согласился, но при этом логично увязал вопрос о том, что не может быть свободы торговли в мире, где до сих пор целые страны и народы подвергаются колониальной эксплуатации.
– Если подходить к вопросу трезво, то как можно говорить о свободе торговли, если нет и не может быть никакой конкуренции со стороны стран, политически и экономически закабалённых? Это же не только несправедливое, но и лживое положение, ведь мы ведём речь не о свободе торговли, а о свободе более развитых стран грабить менее развитые, – с раздражением, или искусной имитацией его, выступил Сталин. И Рузвельт, и де Голль поняли, куда клонит маршал, камешек-то в британский огород, и с жаром согласились, что колониальная система в двадцатом веке – анахронизм, доставшийся миру от прошлых тёмных веков.
Прошло предложение Сталина о том, что немецкая промышленность должна быть национализирована, это касается тяжёлой и особенно военной промышленности. И что Советский Союз готов забрать основные предприятия в оплату за потери военной техники, утраченной во время освободительного похода. Рузвельт немного погрустил, попытался отспорить заводы «Дженерал моторс», и это у него получилось, к его большому удивлению.
Отчего-то Рузвельт решил, что экономика США, которой так и не удалось погреть руки на Большой войне в Европе, но которая сама несла бремя войны с Японией, сможет бороться на новых рынках с экономикой СССР и Новой Европы. И совершенно не учитывал, что организация труда в плановом хозяйстве, отсутствие издержек на конкуренцию, а также объединение двух почти изолированных ранее рынков сильно осложнят Штатам такую борьбу. Вера в силу частного предпринимателя была сильна, и даже недавняя Великая депрессия не поколебала её.
Сталин же абсолютно точно знал, что американских товаров в Европе, а тем более в СССР, не будет, а вот советские, по цене вдвое ниже себестоимости, в колониях появятся и просто вышибут и американские, и тем более английские товары. При этом всем колониям будет продемонстрирован более передовой способ производства.
Вечером в резиденцию Сталина приехал Вячеслав Молотов, министр иностранных дел СССР, и, невзирая на усталость, маршал долго беседовал со своим старым другом и соратником.
Молотов вкратце рассказал Сталину о дискуссии, разгоревшейся на заседании мирной конференции. Тон в разговоре задавали европейские коммунисты, гораздо более радикальные, чем сам товарищ Сталин на переговорах «Большой Тройки». И эти коммунисты были даже слегка озадачены, как и их демократические коллеги, тем, что Сталин так мягко определяет позицию и интересы Советского Союза. Все ждали, что этот усатый Чингисхан начнёт грести под себя все, до чего дотянется, и уже морально были готовы к такому повороту дел, а он отдавал даже без обсуждения такие позиции, которые уже были априори приняты европейцами. Как то – национализация промышленности и земли и создание колхозов. В политической сфере все ожидали запрета несоциалистических партий, но и этого не только не произошло, а даже больше, Сталин заявил во весь голос с трибуны о том, что коммунисты и социалисты должны делом доказать свою состоятельность и формировать правительства, только победив на честных выборах, а не под стволами советских автоматов.
– Слава, здесь все очень просто. Если мы посадим на трон тамошних коммунистов, то все раздражение, если у них не получится, будет обращено не только на них, но и на нас. Мы же пришли в Европу всерьёз и надолго. Пусть европейский обыватель привыкает сам себе выбирать руководство. Только нужно понимать такую вещь: вскоре вся торговля сырьём в мире окажется в наших руках. И если какой-то народ изберёт не того, кто нас устраивает, вместо танков туда придёт кризис с поставками товаров. А то, что я сейчас отрабатываю на комиссии, это и есть обеспечение этого контроля. Они-то – и Рузвельт, и де Голль – мнят себя великими экономистами. Пусть мнят. Через десять-пятнадцать лет они поймут, в какую ловушку попали, да только уже даже лет через пять ничего изменить не сумеют.
Мы заинтересованы в сильных братских партиях в Европе. Если им сейчас создать тепличные условия, они через десять лет выродятся, пусть уж лучше сами потеют и закаляются в классовых боях, тем более что мы всегда их сможем поддержать всем своим авторитетом.
– На заседании Торез заметил, что роль ВКП(б) в самом Союзе уменьшается.
– Это не так. У нас просто чуть увеличилась роль Советского государства, а роль партии как была, так и остаётся ведущей, никуда она не денется. Послезавтра я сам выступлю на конференции, хочу лично пообщаться с делегатами.
На третий день заседание «Большой Тройки» началось с двухчасовой задержкой. Сталин, Рузвельт и де Голль поочерёдно выступили перед делегатами конференции. Сталин рассказал в своём выступлении, что лидерами мировых держав принято решение об учреждении Организации Объединённых Наций и попросил поддержать таковое решение.
– Мы присутствуем при рождении нового института политики, который на совместной основе будет определять мировую политику как в ближайшее время, так и в будущем. Всем нам выпала высокая честь стать учредителями более справедливого мирового устройства, в котором даже малые страны не останутся беззащитными перед агрессором, на помощь им всегда придёт мировое сообщество. Гарантами такового устройства на первое время, на время отработки этого института, будут СССР, Франция и США. Позднее, я уверен в этом, к ним присоединятся и другие страны, как подпавшие в своё время под влияние Гитлера и находящиеся сейчас в стадии восстановления, так и страны, временно остающиеся под колониальным гнётом – в Африке, в Азии и в бассейне Тихого океана.
Рузвельт сказал, что в Европе война закончена, но на свете ещё есть страны, которые свою политику строят, исходя из угрозы применения военной силы. США вынуждены до сих пор вести войну с Японией, которая и сейчас воюет «за свободу» закабалить страны Юго-Восточной Азии. И заверил делегатов, что в ближайшее время США предпримут активное наступление на позиции агрессора и загонят его на Японские острова.
Выступление де Голля произвело шок на делегатов. Он сказал, что в современном мире нет места странам, которые ключевым фактором своей внешней политики ставят принцип стравливания между собой других стран. Все напряглись, сможет ли он конкретно назвать такие страны, и де Голль ясно обозначил – Великобритания. И уточнил, что на совещании «Большой Тройки» принято решение о создании ООН не только для недопущения войн, но и для обеспечения более справедливого мира. Это включает в себя, помимо прочего, и свободу торговли по всему миру. Но какая может быть свобода торговли, если есть ещё страны, которые зависят от других стран даже не экономически, что тоже несправедливо, но и политически? Поэтому во главу политики Новой Европы будет поставлен принцип борьбы с колониальным прошлым. И Новая Европа будет вести эту борьбу до победы, не считаясь с затратами. И при этом, что тоже явилось не только шоком для делегатов, но и было крайне рискованно дипломатически, де Голль ясно объявил объект такого воздействия: «Это только англичане считают, что над их империей не заходит солнце. Мы считаем по-другому. Солнце Британской империи уже закатилось!»
