Отрок. Все восемь книг (СИ) - Красницкий Евгений Сергеевич (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
— А дед с Лавром надолго с пивом засели?
— Да, думаю, уже до конца — прямо из-за стола спать пойдут.
Мать вздохнула и слегка поморщилась, демонстрируя традиционное женское отношение к мужским посиделкам с пивом, и вдруг огорошила сына вопросом:
— Ты зачем Спиридона прогнал, поговорить о чем-то хотел?
"Блин! Глазки в землю, а все видит. Ну, бабы!".
— Рассказать тебе кое-что хочу. — Мишка присел на лавочку возле матери. — Есть у арабов такая книга "Тысяча и одна ночь" называется. В этой книге всякие сказки и занимательные истории описаны. Есть там история про трех братьев, нашедших на берегу моря закупоренный кувшин, в котором сидел джин. Джин это демон такой…
— Я знаю, кто такой джин, Мишаня.
— Ага, так вот. — Точного текста сказки Мишка не помнил, но смысл надеялся передать доходчиво. То, что мать слыхала про восточные сказки, его задачу только облегчало. — Так вот. Выпустили братья джина и тот пообещал выполнить по одному желанию каждого из них. Старший брат попросил у джина богатства. И получил самый богатый в городе дом, множество золота, рабов, скота и прочего. Стал одеваться в драгоценные ткани, есть изысканные яства, и вообще наслаждаться роскошью. Но однажды в его дом забрались тати, ограбили и убили его.
Средний сын попросил у джина любви. И стали его любить самые прекрасные женщины и девушки, и ни в чем он не знал от них отказа, но, в конце концов, заболел от излишеств и помер.
Младший же брат, когда пришла его очередь загадывать желание, сказал так: "Многоуважаемый джин, сделай, пожалуйста, так, чтобы меня любили немолодые женщины". Джин выполнил его желание, и кто теперь не знает Великого Визиря, лучшего друга и первого советника Пресветлого эмира, мудрейшего из мудрых, защитника истиной веры — того, кто когда-то был всего лишь младшим из троих братьев, нашедших на берегу моря кувшин с джином.
"Вот сейчас ка-ак вмажет оплеуху, да как скажет чтобы не в свое дело не лез! И будет, ведь, права!".
— Совсем ты вырос, Мишаня. — Мать тонко улыбнулась. — Раньше я тебе сказки рассказывала, а теперь вот ты мне рассказываешь.
"В общем-то, оплеуха, но… деликатная. Даже сразу и не поймешь: поняла намек или не поняла, обиделась или не обиделась. Да всё она поняла, блин! Но больше на эту тему разговаривать не желает. А обижаться на пацана считает ниже своего достоинства. Ну и ладно".
— Ну, а если я вырос, так может, поговорим по взрослому?
Лицо матери мгновенно сделалось строгим, видимо она решила, что сын не понял отповеди и хочет продолжить тему ее отношений со Спиридоном. Мишка торопливо, чтобы мать не успела ничего сказать, выпалил:
— То, что Листвяна от деда понесла, знаешь?
— Ну, уж если даже ты знаешь… — Мать снова тонко улыбнулась. — не беспокойся, холопка есть холопка.
— Холопка, да не простая! Из лука стреляет, как воин, сегодня случайно проговорилась, что латников в глаз била. В Кунье пришла недавно — после морового поветрия. И пришла странно. Скарба — только одна телега, даже теплой одежды не было, зато пригнала табун коней в несколько десятков голов. Томила — не ее дочь, а внучка дальней родственницы из Куньего городища. Старший сын Листвяны — Первак — охотничьего дела не знает, но по лесу ходит бесшумно, не оставляя следов. Десяток свой в кулаке держит, как будто был воином и ведет себя так, словно ему не шестнадцать, а, самое меньшее, лет двадцать.
А еще в те места, откуда Листвяна родом, сотник Агей водил воинов карать татей за то, что купцов на дороге грабили. Вот и сдается мне, что на хутор, откуда Листвяна в Кунье пришла, "моровое поветрие" налетело верхом, в доспехах и с мечами, а оставило после себя только трупы, да головешки. Потому и ни утвари, ни одежды Листвяна с собой не привезла, а скотину каратели, скорее всего, не нашли — где-нибудь на лесном пастбище была, и детишки там, наверно, были — пастухами.
К деду же Листвяна еще на дороге из Куньего городища подольстилась и сама напросилась нам в холопы. Первак, как я сейчас понимаю, только для виду ломался, а на самом деле только рад был, когда я его в Воинскую школу позвал.
В общем, ни одному слову Листвяны верить нельзя. А теперь, мама, давай подумаем. Если Листвяна родит деду сына, появится еще один воеводский наследник, кроме Лавра. Дед размяк, а Листвяна умна, хитра и крови не боится. Первак же не только десяток, но и всех пацанов, в случае чего под себя подмять способен. Понимаешь, о чем я?
По мере того, как Мишка излагал матери свои аргументы, внешность ее разительным образом менялась. Теперь рядом с Мишкой на лавочке сидела уже не ласковая матушка, тонко попенявшая сыну за бестактность, а тигрица, почуявшая опасность для своих детенышей. Мишку аж легкая жуть взяла от того, насколько хищным сделалось ее лицо. Тем более неожиданным был для него заданный матерью вопрос:
— Нинея Первака видела? Что-нибудь тебе сказала?
Мишка задумался и вдруг понял: Первака в строю, вдоль которого шла Нинея не было! Какой-то он нашел способ, чтобы не попасться волхве на глаза.
— Нет, мама, не видела его Нинея. А в чем дело?
— А в том, что мне он тоже мальчишкой не показался. Знаешь, Мишаня, иногда бывает так, что молодые мужчины очень долго подростками выглядят: лицо свежее, усы не растут, голос мальчишеский.
Мишка машинально притронулся пальцами к верхней губе, на которой уже начал пробиваться светлый пушок и вспомнил, как давеча "дал петуха", собираясь прикрикнуть на Спиридона. Мать неправильно поняла его жест и успокаивающе положила ладонь ему на руку.
— Не бойся, с тобой все в порядке, даже рановато немного.
— Да нет, мама, я так просто…
— Ладно, ладно, не смущайся. А насчет того, что ты мне сейчас рассказал… Слушай внимательно. Первое: никому больше ничего не говори. Второе: обязательно найди случай показать Первака Нинее, передай, что я просила посмотреть повнимательнее, она поймет. Впрочем, можешь и не показывать, не так уж это и важно.
— Почему же? Нинея из него все, что он знает выпытать способна, я сам видел, как она…
— Да, способна. А тебе это очень нужно? Ты же и так понимаешь, что при случае, он тебя заменить может. Так вот: слушай меня и думай, как исполнить то, что я тебе сейчас скажу.
"Господи! Да она же сейчас говорит таким же тоном, как Нинея с тем волхвом разговаривала! Ни малейшего сомнения в своем праве приказывать и в том, что приказ будет исполнен!".
— Слишком долго мы мирно живем. — Продолжала мать. — Чувствую я, что скоро кровушка прольется — не бывает мира так долго. Так вот, запомни: Первак должен быть убит в первом же бою и так, чтобы на тебя никто и подумать не мог! Сможешь?
"Вот так, сэр. Средневековье и есть средневековье. Мать приказывает четырнадцатилетнему пацану совершить преднамеренное убийство, и единственное сомнение, которое у нее возникает — сможет или не сможет? А чего Вы, сэр Майкл, ожидали? Для чего весь этот разговор завели? Ну возьмите и скажите: "Так нельзя, надо как-нибудь иначе. Не знаю как, но гуманизм, права человека…".
— Сможешь?! — материн голос прервал мишкины раздумья, хлестнув по нервам, словно кнутом.
— Смогу… мама.
— В остальное не суйся, я сама справлюсь. Главное, чтобы дед ничего не узнал. Хорошую ты сказочку рассказал, сынок, влюбленные немолодые мужчины тоже много чего натворить могут. Такой дури наворочать способны, что потом самим удивительно бывает. А бывает, что и тошно до смерти.
Мать скомкала лежащее на коленях шитье и резко поднялась с лавочки. Глянула на Мишку сверху вниз и еще раз с железной четкостью повторила:
— Первак — на тебе, в остальное не лезть!
Следующее утро Мишка решил откровенно сачкануть. Очень хотелось повидаться с Юлькой. После всех произошедших заморочек Мишка, теперь уже вполне осознано, ощущал накапливающееся эмоциональное напряжение. Рецепт с физической нагрузкой, конечно, был неплох, но хотелось чего-то другого. Теплоты, спокойствия, понимания… Мишка даже сам для себя затруднялся сформулировать суть возникшей потребности.
