Отрок. Все восемь книг (СИ) - Красницкий Евгений Сергеевич (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
— На, держи. — Юлька притащила два больших ведра. — Коромысло дать?
— Не надо. А чего ты меня победителем демонов назвала?
— Да приходила тут одна дура, спрашивала, какое тебе мать зелье дала, что невидимых демонов видеть можешь?
— Я? — Мишка изумленно вытаращился на свою подружку. — Я невидимых вижу?
— Ага! Такое рассказывала…
— Что рассказывала?
— Что, будто бы, в тех двоих, которых ты в лесу убил, демоны вселились, а вы с попом с них кожу демонскую ободрали и из покойников изгнали. Ну, те без тел человеческих, да без кожи невидимыми сделались. Озлились на тебя страшно и напали, когда ты один на дворе был. А ты зелья выпил — Юлька хихикнула — узрел их, невидимых и одного ножом зарезал, а об второго нож сломался, так ты его ногами до смерти запинал!
"Блин, это ж, когда я Спиридона догнать не смог и около сарая бесился, так, что кинжал сломал. Доблестный рыцарь сэр Майкл Демоноборец. Фольклор, растудыть твою…".
— Часом не тетка Варвара поведала? — На всякий случай поинтересовался Мишка, хотя зал ответ и так — другой такой кликуши в Ратном не было.
— Она. Ей бы самой какое зелье попить, да нету лекарства от дурости, не придумали еще.
Юлька оставалась Юлькой — не съязвить не могла.
— Жаль, что не придумали, может ты сподобишься? Вот прославишься, дураки к тебе валом попрут!
— Не попрут, все дураки себя умными считают.
— Значит, привозить дураков тебе станут. Целыми возами. Или зелье у тебя покупать бочками. Вот такими. — Мишка постучал носком сапога о бочку, в которую как раз переливал воду из ведра. — Озолотишься!
— Не-а! Без дураков скучно будет. А так… Не только ты сказки рассказываешь, но и о тебе!
— Это когда я сказки рассказывал?
— Каждый вечер своим ребятам в Воинской школе рассказываешь.
"Блин, все всё знают! Наверно, кто-то из пацанов протрепался".
— Это не сказки. Я им то, что в книгах прочитал, рассказываю. Про воинов знаменитых, про древних императоров, про разные страны, про веру, из Святого Писания…
— Ты что поп? — Юлька взглядом смерила Мишку с ног до головы. — Что-то не похож!
— Ну, для этого не обязательно попом быть, да и рассказывать можно по-разному.
— Это как же?
— Ну к примеру… — Мишка задумался, но почесать в затылке мешали ведра с водой. — Вот есть, к примеру, десятая заповедь: "Не пожелай достояния ближнего своего…". Можно, конечно, просто из Писания прочесть, потом что-то от себя пояснить, на вопросы ответить, если кто чего не понял… А можно еще и так:
Разумеется, в Мишкином переводе на старославянский получилось корявенько, и пушкинской иронии Юлька, похоже, не уловила, но была очарована.
— Красиво как… "И ежели его подруга мила, как ангел во плоти…". — Юлька надолго замолчала, о чем-то задумавшись, потом спросила:
— Это тоже из книг?
— Да, был такой поэт… э-э книжник. Александром звали. Он много красивых стихов написал.
— А еще помнишь?
— Помню, только… он ведь не по-нашему писал, переводить надо. Я потом переведу, почитаю тебе еще.
— А это ты для своих ребят перевел?
— Сначала думал, что для них, а потом понял, что им это не годится. Ты первая услышала. Понравилось?
— Еще бы! — Юлька помолчала, потом тихо повторила еще раз: — Мила, как ангел во плоти… Разве такое бывает?
— Бывает. Александр толк в любви знал. Из-за любви и погиб на поединке.
— Он что, воином был?
— Нет, но оружием владел отлично, много поединков выиграл.
— Расскажи еще про него.
— Предки его были из жарких стран, но сам он жил на севере в… землях Великого Новгорода, хотя и путешествовал много…
Рассказывать биографию Пушкина, адаптируя ее к понятиям XII века, оказалось совсем не просто. Мишка часто запинался, не зная, как описать элементарные, казалось бы вещи, и в конце концов понес откровенную отсебятину. В результате получилась какая-то совершенно чумовая смесь Садко и Айвенго, к Пушкину ни малейшего отношения не имеющая. Но Юлька заслушалась, а когда "франкский рыцарь Дантес", все-таки смертельно ранил "боярина Александра", даже грустно вздохнула.
Между тем рейсы от реки к огороду продолжались, деревянные ведра, напитываясь водой становились все тяжелее и тяжелее, Мишка почувствовал, что опять заныл правый бок.
— Давай-ка, Юль, передохнем немного, что-то я запыхался, с разговорами.
— Давай. Все ж-таки побился ты крепко, повезло, что кости не переломал. Не болит нигде?
— Нет. — Решил не признаваться Мишка. — Так, запыхался немного.
— А за Александра отомстили?
— Что? А, да. Другой боярин — Михаил Юрьевич — так этого Дантеса приложил… Но это уже совсем другая история.
Посидели на бревнышке, помолчали. Юлька о чем-то задумалась, Мишка прислушивался к тому, как постепенно затухает ноющая боль в боку. Вставать и снова браться за ведра не хотелось, да и бочки были уже наполнены на три четверти.
— Юль, теперь ты чего-нибудь расскажи. Помнишь, как ты про Макошь мне рассказывала? Интересно было.
— Да не знаю я никаких историй книжных. Не про болячки же тебе рассказывать? Слушай! — Вдруг встрепенулась Юлька. — А про лечение в твоих книгах ничего нет?
"Ну вот, хоть на пупе перед ней вертись, а она все равно на медицину разговор свернет. Эх, ей бы, хотя бы, учебник анатомии, да где его возьмешь?".
— Нету, Юль, если бы попалась, сразу бы тебе принес. Постой, а ты читать-то умеешь?
— Да что ж я дура набитая — Оскорбилась Юлька. — Можно подумать, на все Ратное ты один грамотный. Совсем очумел там со своими дуроломами! Тоже мне, мудрец, других так и за людей не считаешь!
— Юль, я же только спросил…
— Да ну тебя! Так хорошо было…
Юлька нахохлилась и отвернулась.
— Ну прости дурака, Юля, хочешь я тебе про отца всех лекарей расскажу?
— Да ну тебя… Про какого отца лекарей?
— Про лечение мне книжки не попадались, а вот про лекаря знаменитого я в одной книге читал. Звали его Гиппократ и жил он полторы тысячи лет назад в Греции. Греки почитали Гиппократа лучшим лекарем в мире, а он считал, что медицина — лекарское дело — благороднейшее из всех искусств. За великие знания и мудрость греки называли его "отцом медицины"
Мишка попытался припомнить еще что-нибудь, но ничего кроме клятвы Гиппократа в голову не пришло.
— Гиппократ придумал лекарскую клятву, которую должен был приносить каждый, кто выучился лечебному делу. Начиналась клятва с поминания греческих богов — греки тогда еще не были христианами. Потом шло обещание почитать своего учителя, как отца, а всех лекарей — как братьев. А дальше там шли такие слова:
