Треск штанов (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич (читать книги полные TXT, FB2) 📗
[1] 24 сажени = 60,96 м, 12 сажени = 30,48 м; если быть точным 11148 м2. При такой площади и компоновке храм мог вмещать порядка 20 тысячи прихожан.
[2] В данном случае автор ровнял на технологии примененные в т. н. «чугунных куполах» Исаакиевского собора, Белого дома и прочих. Только без подъема готового изделия.
Часть 1
Глава 9
1711, ноябрь, 19. Москва — Пермь — Казвин
Серафима медленно вышагивала чуть впереди, идя вдоль аквариумов. И скучала. Хотя вида и не подавала…
Океанариум в зоопарке на Измайловском острове медленно, но неумолимо развивался. На местных технологиях. Что затрудняло и удорожало его создание и содержание. Но превращало в натуральное чудо света.
Сначала соорудили первый зал с трехметровыми потолками и крупными аквариумами. Да такими, что стекла в пол. Впрочем, у них была только одна прозрачная стенка — обращенная в зал. Так было и проще, и удобнее из-за трудностей с производством толстых стеклянных листов большого размера.
Их отливали на оловянные ванны в здоровенных противнях. Медленно остужали. И в еще вязком виде пропускали через валки, выравнивая толщину и формируя более равномерную структуру. А потом довольно долго термически обрабатывали.
Покамест — штучный товар.
Их специально для океанариума начали производить. И дела только-только налаживались…
Освещали аквариумы и помещение с помощью системы зеркал. Чтобы не морочиться с подсвечниками и лампами. Насыщение воды кислородом и прокачку их через фильтры решили совместить.
Вода отбиралась с самой нижней части наклонного пола аквариума. Протекала через сменный фильтр и попадала в накопительный бассейн, проходя через каскад ступенчатых водопадов. Откуда ее забирала помпа, приводимая от паровой машины. Маленькая. Крошечная можно сказать. К которой вместо оси или тяги подходила трубка из котельной, с паром под небольшим давлением. И такая же отходила от нее в общий расширительный бачок. Разумеется, в керамическим кожухе поверх асбестовой обкладки, чтобы меньше пустых тепловых потерь.
Первый зал был полностью готов.
И сюда уже ходили студенты и ученые, чтобы понаблюдать за рыбами. Ну и просто посетители. А также началась местная научная деятельность. Хотя, конечно, не особо активно. Ведь здесь разместили только лишь обычных, местных рыб, не вызывавших особого интереса. Отчего Серафима и скучала.
Заканчивались работы по еще трем залам.
Их бы и раньше ввели в эксплуатацию. Но рыбы дохли, которые привозили издалека. Не удавалось подобрать подходящего режима для них. Вот и возились, подбираю температуру и химический состав воды. Для каждого бассейна — свой.
Самая же большая ценность и гордость этого океанариума планировался аквариум с акулами и иными крупными рыбами. В принципе — бассейн. Обычный вполне, хоть и здоровенный. Только через него по дну планировали проложить стеклянную арку. Для чего требовалось не просто изготовить внушительных размеров листы толстого стекла, но и выгнуть их правильно. А потом еще придумать, как да на что закрепить. Чем герметизировать. И так далее…
Вот туда — в эту недостроенную арку — Алексей с супругой и зашли.
— Брат письмо прислать, — словно невзначай произнесла она.
— Что-то важное?
— Он просить сообщить, что не смочь помочь с улус. Он идти воевать пуштуни.
— Понятно. — кивнул супруг, а потом, чуть помолчав добавил. — Не нравится мне все это…
— Почему?
— Это восстание выглядит ловушкой… провокацией. Их лидер показал, что отлично понимает политическую обстановку. На что он рассчитывает?
— На удачу.
— А еще?
— Мало?
— В таких делах? Нет. Удачи для победы решительно недостаточно. Тут расчет нужен. А даже мне понятно, что пуштуны подняли восстание не просто так. Правильно выбранный момент говорит о многом. Вот ты знаешь кто их поддерживает?
— Моголы? — пожала она плечами.
— А французское оружие они откуда получили? Как минимум несколько тысяч мушкетов. Все не так просто, — покачал головой Алексей. — Да, поставить его могли и через Великих моголов. Но там не очень удобно. Я могу о заклад биться, что его завозили через иранские порты. Ведь у твоего брата есть политические оппоненты. Да даже религиозные фанатики, которые посчитали наш с тобой брак позором. Думаешь, они не могли помочь Мир Вайс Хотаки получить то, что нужно? И сообщить важные сведения о делах твоего брата?
— Мог. Очень мог. Южные город. Многие. Там нет власть брат. Кланяться ему. Да. Но не власть. Там сильны арабы.
— Вот-вот. — покивал Алексей. — Слишком это все похоже на ловушку.
— Я написать ему.
— Только не отговаривай его. Просто передай мои опасения и попроси быть осторожнее. Быть может я просто дую на воду.
— Понимать. После Шверин, — покачала головой Серафима.
Взрыв в Шверине потряс всю Европу и особенно Россию. Исключая, пожалуй, Францию, где обсуждали прожарку Кольбера.
Тем чудеснее оказалось, что на второй день после взрыва в ходе разбора завалов, сумели добраться до Меншикова. Он держался на последних крупицах силы. Ему раздробило упавшей балкой правую ногу. Но без открытой раны. И левую кисть. Из-за чего пришлось сразу после спасения сдавать его эскулапам. Под нож. Для ампутации. Прям на завале добротно перетянув жгутом поврежденные конечности[1]. А потом долго бороться за жизнь герцога.
Семья его погибла.
Вся.
Слуги, что находились недалеко от места взрыва — тоже.
Выжил только он.
Точнее дождался откапывания. Так то, разборы завалов показали — в течение суток после взрыва еще как минимум десять человек были живы. Среди которых и старшая дочь Александра Даниловича. Но они не дотянули.
А он выжил.
Оставшись одноногим и одноруким.
Нормальных протезов в эти годы еще делать не умели. Поэтому Алексей уже представлял его в облике матерого пирата, который ступая деревянной ногой поправляет парик остро наточенным крюком…
Но это если выживет. Что не так вероятно, как хотелось бы. Ибо его поразила тяжелейшая депрессия. Меншиков просто лежал и безвольно смотрел в потолок не желая ничего. Даже ел с великим трудом и особыми уговорами. С таким настроем обычно не живут…
Ситуация с гибелью Кольбера спровоцировала во Франции целую цепочку событий. Так, при Людовике XIV стремительно укрепился герцог Орлеанский — крайне честолюбивый Филипп, племянник короля. Который потащил за собой и своего воспитателя — Гийома Дюбуа, который сумел преуспеть в расследовании убийства Кольбера.
Конкретных исполнителей он, безусловно не нашел. Их уже вечером не было в Париже. А через трое суток — во Франции. Однако он смог положить на стол Людовику XIV подробный доклад о том, что было сделано и как. А также кошмарное резюме, дескать, те, кто это сделали с Кольбером, могут сие повторить с любым человеком во Франции. Даже с королем.
Это привело к сложному разговору Людовика с Гийомом. И назначение его по сути и.о. министра иностранных дел. С тем, чтобы урегулировать стремительно нарастающей конфликт с Россией. В покушении на Меншикова нашли французский след, что было совсем не нужно. Равно как и новые акции в Париже, в качестве ответных действий… Столь демонстративная прожарка «well done» целого министра выглядела чрезвычайно пугающей. Особенно после слов Дюбуа, который проанализировал методы, которыми действовали нападающими, и заявил, будто бы для них не составит проблем сжечь даже Версаль посреди ночи… вместе с королем…
Вообще правительство новой Западной Римской Империи менялось буквально на глазах. Испугавшись, король стал тащить на разные высокие посты людей амбициозных и талантливых. Насколько он мог до них, конечно, дотянуться. То есть, холодную войну, которая нарастала между Парижем-Веной с одной стороны и Москвой-Исфаханом с другой попытались разрядить. Спуская накал в гудок. А все потому, что люди, принимающие решения, «внезапно» и предельно отчетливо осознали свою смертность.
