Сайберия. Том 2 (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич (книги онлайн .TXT, .FB2) 📗

Открылся он мне так неожиданно, что я встрепенулся и уронил книгу, которую держал перед собой на коленях, делая вид, что читаю. По всему телу прошла щекочущая, покалывающая волна, тонкое тело окрасилось в золотистый мерцающий свет…

Исцеление. Фамильный дар Василевских.

Неужели я всё-таки перехватил его у князя? Нет, я ведь точно помню, что эдра в его мёртвом теле, так же, как и у убитого упыря, стала бесцветной, нейтральной, а значит, утратила Аспект…

Скорее уж это Дар самого Богдана. Он ведь сын Аскольда, и должен был унаследовать от него соответствующие способности. Непонятно только, откуда появился Пересмешник. Это что выходит, у меня сразу два Дара, вложенные один в другой, как матрёшки? Так вообще бывает?

Занятно, занятно…

Впрочем, грех жаловаться. Неделю назад я думал, что мне достался довольно слабый, ситуативный Дар, позволяющий всего лишь на время копировать чужие. А сейчас я, по сути, могу удерживать целых три — два у меня постоянных, сохранённых в ячейках Сердечника, и ещё один могу прихватить на время. И это не считая базового Дара, который позволяет видеть эдру и оперировать с ней силой мысли, перестраивая собственное тонкое тело.

Прогресс потрясающий.

Есть, правда, и сложности. Все эти упражнения с Даром приводили к довольно серьёзным и болезненным откатам. Причем, если просто кулаками махать, дурачась с Аспектом Укрепления — то ничего. Но стоило углубиться в строение тонкого тела и пытаться там что-то менять — то ответка прилетала довольно быстро — в виде головной боли, скачков давления и сердцебиения. Пару раз я вообще чуть в обморок не грохнулся. И это при всём моем богатырском здоровье!

Я пришёл к выводу, что у меня пока попросту маловато силёнок. Тонкое тело — сложный живой механизм, и его нужно развивать и укреплять. И сейчас я, кажется, ухватил куски, которые с трудом могу прожевать. Наверное, не зря Аспект Исцеления у Богдана изначально был запечатан. Возможно, на тот момент Дар у парня был так слаб, что сводился только к копированию, да и то недолгому.

Это если, конечно, Богдан вообще обладал Даром Пересмешника с рождения, а не получил его уже потом, после смерти. Потому что была у меня и такая версия.

Вывод напрашивался очевидный — новые Аспекты мне поглощать пока рановато, хотя свободные ячейки в Сердечнике ещё есть, а может, и новые можно вырастить. Пока надо разобраться хотя бы с имеющимися и заняться общим укреплением тонкого тела. Медитации у Гранитного дуба для этого подходят идеально. Заодно и свежим воздухом дышишь. Зимой, правда, там часами сидеть вряд ли получится — так и к скамейке примёрзнуть недолго. Разве что жар-камень под себя подложить…

Кстати, и импровизированный тренировочный зал в гараже прослужит дай бог месяц. Если я правильно понял, в этих краях уже в октябре выпадает снег, а заморозки по ночам случаются и того раньше. Так что нужно или обустроить здесь отопление, или искать другое место.

Странная проблема, конечно, учитывая, что под боком — огромный двухэтажный особняк. Даже четырёхэтажный, учитывая обширные подвальные помещения и мансарду на чердаке. Но чтобы его расконсервировать — нужна куча денег. Те три сотни, что я выиграл на боях, можно в одночасье профукать, и то не хватит. Да и переезжать в особняк втроём с Демьяном и Радой глупо. Даже если обустроить пока только одно крыло, а остальные комнаты оставить запечатанными…

Уф, планов и задач столько, что глаза разбегаются. Ещё и убийство Бергера, которое я не терял надежды раскрыть. Правда, новых улик по нему пока не было. Даже призрачное Око, оставленное убийцей на дубе, растворилось уже ко вторнику. Либо сам убийца убрал, либо чары потихоньку развеялись. Я склонялся скорее ко второму варианту. Сгустки тёмной злой эдры вокруг дерева тоже растаяли, скорее всего, поглощённые самим прожорливым. деревом.

Про новые жертвы вроде бы тоже пока не слышно. Собственно, поэтому я и заинтересовался рубрикой происшествий в местной прессе — надеялся отыскать там что-нибудь или по этому делу, или по делу Аскольда. Впрочем, про Демидов в «Сибирском вестнике» писали редко, перепечатывая только самые важные новости. И смерть Василевского, похоже, к таким не относилась.

К пятнице вся эта непрерывная работа с перерывами лишь на еду и сон меня уже так утомила, что я твёрдо решил в субботу устроить себе выходной. Правда, до этого ещё нужно было дожить. В том числе пережить очередную заунывную лекцию Карандаша.

Математика вообще оказалась моим самым ненавистным предметом. Похоже, я с ней не дружил ещё в прошлой жизни. Да и в этой она мне казалась совершенно бесполезной дисциплиной. В отличие, например, от лекций, в которых рассказывалось о Сайберии.

Ещё и, как назло, преподаватель достался занудный. Даже сам его голос действовал убаюкивающе.

— Исходя из этого логарифмическая функция обладает следующими свойствами. Во-первых, областью её определения является множество всех положительных чисел. Во-вторых… кхм-кхм…

Мне в бок вдруг впился острый, как оструганный кол, локоть Полиньяка.

— Богдан! — возмущённо зашипел мой сосед. — Проснись!

Я встрепенулся, выпрямился, захлопав глазами.

— Да я просто это… задумался чуток.

— Ты храпел! — осуждающе прошептал Жак и красноречиво зыркнул в сторону профессора. Позади раздались приглушённые смешки.

Карандышев продолжал держать паузу, развернувшись в сторону аудитории. И только сейчас я заметил, что смотрит он прямиком на меня. Лицо его при этом вытянулось в этакой скорбно-осуждающей мине.

— Извиняюсь, Осип Петрович, — пробормотал я. — Виноват.

Смешки за мой спиной прокатились уже в полную громкость. Математик, вздохнув, молча развернулся к доске и продолжил в прежнем темпе и прежним тоном:

— Во-вторых, логарифмическая функция не является ограниченной. В-третьих, она является возрастающей на промежутке от ноля…

Я пробежался взглядом по конспекту, в котором явно не хватало изрядного куска, потом посмотрел на часы над входом в аудиторию и отложил ручку. До конца лекции оставалось минут пять, чёрт уже с ней. Спишу потом у Полиньяка.

Потом вспомнил, что это только вторая пара, и следующая по расписанию — не менее занудная химия, в которой я понимал ещё меньше, чем в математике. Там разве что преподаватель пободрее.

А вот потом будет первое занятие по предмету, который в расписании значится как «ООВ» и расшифровывается как «Основы ориентирования и выживания на местности». Это вроде должно быть поинтереснее. И ведёт её Кабанов-младший — брат ректора, тоже прожжённый практик, имеющий за плечами десятки экспедиций. Как рассказывал Трофимов, Кабанов-младший даже служил старпомом на ледоколе и охотился на знаменитых льдистых китов — огромных мутантов, водящихся на восточных окраинах Сайберии, в Охотском и Японском морях.

— Что с тобой, Богдан? — проворчал Жак, когда лекция кончилась. — Ты в последнее время какой-то вялый. Будто бы мешки ночами разгружаешь вместо сна.

— Ты не приболел часом? — вторила ему Варвара. — Вон, круги какие под глазами залегли.

— Да всё в порядке. Просто замотался что-то за эту неделю. Надо будет отдохнуть завтра.

Ага. Только вот к вечеру я к Дымову собирался. Эх, покой нам только снится…

— Ты сам-то сегодня с какой ноги встал? — перевёл я стрелки на Полиньяка. — Вон, щека вся исцарапана. Куда опять ввязался?

— Да нет, это я… Случайно. Упал, — сконфуженно замялся француз.

Варвара тоже подозрительно смутилась — по щекам её разлился густой румянец, а взгляд она спрятала в конспекты, которые зачем-то продолжала держать открытыми, хотя уже вовсю шла перемена.

— Ну-ка, ну-ка, — усмехнулся я. — Признавайтесь, чего вы вчера натворили?

— Да ничего особенного, — понизив голос, пробормотал Жак. — Я просто хотел навестить Варю в её общежиз… в общаге…

— Помочь с математикой! — торопливо добавила Варвара. — Мне она тяжело даётся. Грамоту-то я хорошо знаю, и книг много прочитала. Но всякие эти формулы… Не учили меня такому. Некому было учить.