Волков. Гимназия №6 (СИ) - Пылаев Валерий (читать книги регистрация txt, fb2) 📗

Мы пересекли проспект, махнули за угол, потом на Княгининскую улицу — и дальше, прямо к моему дому. Всю дорогу мне приходилось бежать — но, к счастью, прохожих поблизости не оказалось… Иначе кто-нибудь непременно обратил бы внимание на гимназиста, который с совершенно ошалелым видом пытается поймать самого уродливого и проворного на свете малыша-ежика.

И только когда я промчался мимо своего жилища, комок чуть замедлил ход. То ли потерял след, то ли среди каменных зданий магия почему-то работала чуть хуже. Или понемногу заканчивался «заряд»: если дядька Степан не ошибся, Упырь вряд ли мог уйти далеко, так что я рассчитывал колдовство от силы минут на пять-десять. И их как будто хватало: чуть покрутившись на месте, мой крохотный провожатый покатился дальше.

Наискосок через двор, потом в соседний — и снова через дорогу. Здесь дома стояли уже не так близко друг к другу и заметно потеряли в размерах, будто среди современных четырех-пятиэтажек каким-то непостижимым образом втиснулось крохотное село. Впрочем, люди здесь наверняка не жили: деревянные здания больше напоминали сараи. Какие-то склады… а может, и вовсе чьи-нибудь конюшни или даже курятники. Никакой живности вокруг не бродило — на ночь ее наверняка запирали на замок — зато запах чувствовался, и еще как. Будь я Упырем — непременно попробовал бы поживиться здесь чем-нибудь. Если не сочной птицей, то хотя бы крысой, которых наверняка поблизости имелось в избытке — как и везде, где кормовое зерно могло валяться прямо на земле, да еще и в изрядном количестве.

Комок явно уже успел «подустать», но все-таки катился дальше — и через минуту вывел меня сначала на асфальт, а потом и к каменным домам — снова. Парочка из них даже показались смутно знакомыми: похоже, я забрался то ли на улицу Шевченко (здесь она, конечно же, называлась по-другому), то ли уже на Гаванскую.

Не так уж и близко от кладбища — почти полкилометра, даже если двигаться по прямой. Упырю явно пришлось постараться, чтобы добраться сюда — и я мог только догадываться, чем его так манил самый обычный двор. Пусть не такой крохотный и тесный, как знаменитые «колодцы» в центре — но все же тихий и, можно сказать, безжизненный: ни людей, ни зверья, ни даже растительности, не считая нескольких чахлых кустов.

Только одинокая телега в углу, на которой, судя по всему, привезли дрова — и часть уже успели разгрузить и аккуратно сложить под навес у стены. В паре окон под крышей еще горел свет, и я кое-как разглядел в полумраке здоровенный пень и воткнутый в него топор. Значит, кололи прямо здесь — и уже потом относили в подвал, где наверняка располагалась котельная.

Как раз туда и направился слепленный мною комок: неторопливо прокатился через двор, обогнул телегу, соскочил по ступенькам вниз — и нырнул в темноту распахнутой двери. Мне не очень-то улыбалось лезть за ним следом, но особого выбора, похоже, не оставалось. Так что я направился в сторону поленницы, не забывая, впрочем, поглядывать по сторонам. И не зря: прямо на сложенных дровах отыскалась керосиновая лампа. Явно видавшая виды, с мятым латунным боком и позеленевшая от времени — зато вполне рабочая: внутри даже что-то плескалось… Вот только спичек нигде не было.

Впрочем — зачем мне спички?

Я осторожно вытащил из крепления стеклянную «колбу», чуть подкрутил тугое колесико снизу и на всякий случай тряхнул керосинку. Та отозвалась сердитым бульканьем, но своевольничать, похоже, не собиралась.

— Гори! — тихо скомандовал я, сжав фитиль пальцами. — Свет. Мне нужен свет.

И бытие отозвалось: коже сначала стало тепло, потом жарко — и пропитанный керосином кусочек ткани вспыхнул. Пламя загорелось и тут же принялось колыхаться от сквозняка из подвала, отбрасывая на телегу и сложенные рядом дрова неровные уродливые тени. Я пристроил обратно стекляшку, и огонек выровнялся. Теперь света вполне хватало как следует рассмотреть и двор вокруг, и спуск, ведущий в подвал. Дверь выглядела совершенно обыденно… а вот проем мне не понравился.

— Это что тут у нас? — пробормотал я, проведя пальцем по изувеченному дереву — Упырь-медвежатник?

Замок не отперли, как положено, а выломали. Грубо и без изысков, надавив на дверь с такой силой, что он едва не рухнула с петель. На том месте, где раньше держался стальной язычок, осталась только дыра с неровными, буквально взлохмаченными краями. А скобы не было вовсе — ее я отыскал чуть дальше, когда сделал пару шагов внутрь.

— Надо же — здоровый попался. — Я поднял керосинку чуть повыше, освещая помещение. — Вот, значит, где ты у нас прячешься, голубчик…

Уходящие в темноту следы на полу я увидел сразу: мокрые, размазанные и чуть вытянутые. Разве что немного похожие на отпечатки босых ступней… крайне уродливых, кривых и неуклюжих. Похоже, сражение с дверью не прошло для Упыря бесследно — он явно повредил себе что-то и изрядно перемазал все вокруг густой черной жижей.

А уж запах после себя оставил и вовсе отвратительный. Влажную землю, гниль и болото я почувствовал еще на улице, но здесь к ним примешивалось что-то еще. Чуть сладковатое, отдающее железом…

Кровь.

Рука сама нащупала в кармане «наган». Я осторожно шагнул вперед и поводил дулом из стороны в стороны, выцеливая подвал — на сколько хватило зрения. По бокам смутно угадывались стены, а вот впереди помещение, похоже, уходило далеко под дом. Наверняка где-то там, в глубине, пряталась котельная: здоровенная печь, трубы и…

— Да твою ж…

Свет керосинки выдернул из темноты сначала подсохшую темно-красную лужу и сразу за ней — чьи-то ноги в криво стоптанных сапогах. Вполне себе человеческие, хоть и основательно… пожеванные.

Труп — видимо, тот самый дворник — лежал всего в нескольких шагах от меня боком к двери. Верхняя половина туловища не то, чтобы отсутствовала, но выглядела так, будто с нее ободрали мясо до самых костей, попутно оторвав и конечности, и голову. Нижней повезло чуть больше. На ногах даже сохранились остатки одежды — холщовые штаны, зияющие прорехами и располосованные зубами. Дядька Степан не ошибся: сотворить такое с человеком могла только тварь, чьи челюсти больше похожи на полотно пилы, чем на самый хищный рот.

Я с трудом представил, сколько плоти Упырь сожрал за один присест, как долго продолжалось его кровавое пиршество… И как взрослый и, судя по останкам, весьма крупный мужчина мог так нелепо угодить в лапы глупому и медлительному чудищу. Вряд ли зубастому уродцу хватило мозгов наброситься из засады.

Скорее дворник сам пошел сюда — услышал шум, а может, увидел сломанную дверь… Еще днем, раз уж лампа осталась лежать на дровах снаружи. Я бы на его месте скорее прихватил топор, но и метла, которая валялась в нескольких шагах, не самое плохое оружие — особенно в умелых руках. Судя по переломанным и измазанным жижей прутьям, бедняга сражался за свою жизнь. Пытался отбиться, но так и не смог. Упырь оказался сильнее…

Или был не один. И чем дольше я разглядывал распростертое у моих ног изуродованное тело, тем более вероятной казалась именно вторая версия. Слишком уж много вокруг осталось следов, и слишком заметно отличались укусы и зазубрины на обглоданных ребрах. Даже если Прорывы штамповали чудищ по единому образу и подобию, размеров они все-таки оказались разных. Одни поменьше, другие чуть покрупнее — но все одинаково злобные и прожорливые. Точно не меньше трех Упырей. А скорее всего — пять или шесть сразу.

К такому дядька Степан меня не готовил. Но если твари и прятались где-то в глубине котельной, то пока не спешили показываться. То ли наелись от пуза и улеглись спать, то ли предпочли держаться подальше от света керосинки и притихли… А может, каким-то образом учуяли мой Талант — и решили не связываться. Так или иначе, самым разумным было бы убраться из подвала, подпереть дверь чем-нибудь тяжелым и бежать за дядькой Степаном. А потом вернуться, прихватив винтовку и набив полные карманы патронов — и показать Упырям мастер-класс по стрельбе.

Но даже самые мудрые планы порой не сбываются: стоило сделать шаг к выходу, как керосинка в моих руках умерла. Огонек в последний раз беспомощно дернулся за стеклом, выплюнул тонкую струйку дыма… и погас окончательно. Темнота тут же нахлынула со всех сторон — такая густая, что с ней не могло справиться даже сверхчеловеческое зрение.