Манглабит Варанги (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич (лучшие книги читать онлайн TXT, FB2) 📗
— Батальон, строиться! Пятнадцать секунд!!!
Увы, не поймут…
Но, пожалуй, более всего Белика раздражает — и даже откровенно пугает — тот факт, что ему придется вести за собой целую тысячу человек, целый полк, не имея никакой возможности им управлять в бою или как-то его организовать!
…Успев перед загрузкой почитать про Танкреда и первый крестовый поход в общем, Даниил Витальевич запомнил, что Румский султан Кылыч-Арслан не впечатлился крестьянской беднотой Петра Пустынника и Вальтера Голяка, уничтоженной сельджуками у Цивитота. Сражение, а точнее резня пришлась на осень 1096 года — а зимой султан Рума двинул основные силы своего войска к Мелитене, столице одноименного армянского княжества. Последняя имела важное стратегическое значение и была яблоком раздора между сельджуками Рума — и туркменами, основавшими собственный эмират на северо-востоке Малой Азии. При прочтении Белик не запомнил труднопроизносимого названия государства, но уже после загрузки несколько раз слышал название правящей династии — Данышмендидов…
Таким образом, на момент перехода крестоносцами Босфора, и последующим началом осады Никеи, основные силы турецкой армии Кылыч-Арслана находились очень далеко от столицы! Конечно, узнав о нападении нового врага, султан тотчас оставил хорошо укрепленную Мелитену, чьи стены выдержали ураганный обстрел сельджукских катапульт — и форсированным маршем двинулся к Никее…
При этом, до недавнего времени южная дорога к городу была перекрыта лишь редкими разъездами крестоносцев. И Кылыч-Арслан рассчитывал не столько на полевой бой, сколько на то, что сумеет войти в свою столицу с большей частью войска и значительным обозом, сделав ее осаду бесполезной, а штурм — обреченным на провал. Но именно этой ночью к Никее подступило войско Раймунда Тулузского — он двинул его к осажденной столице сельджуков форсированным маршем, как только узнал о скором появлении Румского султана. Между тем, именно граф Тулузы обладает самой большой из всех армий крестоносцев! И сарацины, подступившие к крепости в предрассветных сумерках, напоролись на спешно разворачивающуюся рать франков из Прованса…
Ныне же, судя по захлебывающемуся реву рожков, бой уже начался! Кылыч-Арслан рискнул ударить в лоб по утомленным ночным переходом крестоносцам — видимо рассудил, что их боеспособность будет не сильно выше, чем у битой им крестьянской бедноты…
Но, пожалуй, это самая большая ошибка султана!
— Воины, более нельзя медлить! Наши соратники уже сражаются с сарацинами, обретая в смерти Царство Небесное — и вечную славу на земле! Так разделим же с ними ратную чашу, смертную чащу — и добудем собственную, не увядающую в веках славу! С нами Бог!!!
— С НАМИ БОГ!!!
Короткую речь Танкреда-Белика слышали разве что воины его «знамени» — да и то не все, но клич они подхватили дружно, громогласно проревев девиз крестоносцев, отразившийся в вечности… А вслед за ними подхватили его и прочие норманны, сотнями голосов! И невольно воодушевившись единым, искренним порывом подчиненных, капитан от души заревел в собственный боевой рог — здоровый, турий! — призывая рыцарей ударить по сарацинам… Рожку Танкреда вторили голоса десятков других норманнских рожков — это крупные феодалы норманнов подхватили призыв своего временного сюзерена. И мгновением спустя все конное войско Боэмунда Тарентского, поручившего племяннику возглавить его под Никеей, двинулось с места, к южным воротам осажденной крепости…
Сперва всадники двинулись шагом — прежде всего, чтобы поберечь силы лошадей перед финальным рывком на врага. Ну и, кроме того, петляя среди многочисленных шатров, разбросанных по норманнскому лагерю без всякой схемы и порядка, а также потухших к утру кострищ (у последних отдыхали воины попроще), особо не разгонишься. При этом норманнские и лангобардские пехотинцы спешно расступаются перед своими господами-рыцарями, пропуская феодалов и прочих всадников; глаза их горят фанатичным огнем и страстным желанием последовать в схватку! Того гляди, устремятся на сарацин вслед за кавалерией…
— Бьерн!
— Да, мой господин!
Верный оруженосец, держащийся чуть позади Белика, тотчас послал коня вперед, чтобы поравняться с ним.
— Бьерн, ты останешься в лагере с пехотой. Пока ваша задача — защищать его, не дать разграбить ни сарацинам, ни нашим франкским «союзникам». Не позволить ударить нам в тыл, если гарнизон Никеи решится на вылазку — ну, и ждать моих дальнейших приказов! Раздели всех арбалетчиков на три равные части — одну отправь к городским воротам, смотрящим на нашу стоянку, выдели им в прикрытие треть копейщиков и не меньше тысячи секироносцев. Остальные силы побереги подле себя; если покажутся конные сарацины, вперед выдвини арбалетчиков и копейщиков. Последних можно построить в один, самое большое два ряда — легкие лучники турков не решатся на ближний бой. А арбалетчики, прикрытые ростовыми щитами копейщиков, смогут беспрепятственно расстреливать всадников Кылыч-Арслана! Прочим пешцам вражеский обстрел пережидать, построив стену щитов, сомкнув их над головами… Все ли тебе понятно, друг мой?
Даниил Витальевич внимательно посмотрел на оруженосца; от его взгляда не укрылись ни внезапно покрасневшие глаза юноши, ни легонько задрожавшие губы. Как же страстно Бьерн хотел принять сегодня участие в битве, и собственной доблестью заслужить рыцарское звание! А вместо этого ему придется киснуть в лагере, отпугивая сарацин залпами арбалетных болтов… Все это капитан с легкостью прочитал в глазах молодого норманна — но что удивительно, оруженосец не посмел и слова сказать против, и даже попросить изменить волю сюзерена! Он лишь глубоко поклонился и послушно ответил, явным волевым усилием заставив голос не дрожать, да подавив горестный стон:
— Слушаюсь, господин…
Капитан с легкой улыбкой посмотрел в спину удаляющего оруженосца — мальчишка, жаждущий славы, не боящийся смерти! Да, молодость не знает этого страха — но тем страшней становится встреча с реальностью, в которой старуха с косой забирает всех подряд, не делая скидок ни на юные годы, ни неопытность…
Глава 10
Рыцари начали сбиваться в ударные кулаки-«конруа» по отрядам-«знаменам», как только первые всадники миновали границу лагеря. И свое «знамя» Белик был вынужден двинуть вперед — чтобы все норманны могли видеть в голове колонны гордо развевающийся штандарт с красным львом Апулии на золотом полотнище!
— Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в бедах…
Кто-то из крестоносцев затянул церковный гимн — и к изумлению капитана его подхватили вначале десятки, а после и сотни голосов! А осмотревшись по сторонам, Даниил Витальевич с легкой оторопью разглядел в глазах своих соратников быстро разгорающиеся фанатичные огоньки…
Признаться, до недавнего времени норманны казались Белику всего лишь разбойным сбродом, отправившимся сражаться с сарацинами с целью пограбить — и если повезет, осесть на доброй землице. Но теперь, смотря на отрешенные, резко посерьезневшие лица окружающих его рыцарей, до недавнего времени не уличенных им в каком-то особенном благочестии или набожности, Даниил впервые осознал, что воинов первого крестового похода вела на восток не только алчность и буйный нрав…
Но если вдуматься — не обремененные каким-то особым образованием, жители средневековья были гораздо ближе к природе, чем современники Белика из двадцать первого века, благодаря чему мистика была частью их жизни. Ведь достаточно заночевать одну ночь в лесу, под открытым небом, вслушиваясь в голоса ночных птиц и шелест листы над головой, побеспокоенной ветром, вглядываясь в неясные ночные тени… Слыша скрип деревьев да хруст веток под лапками юрких, небольших зверьков, невидимых человеческому глазу — одних только этих впечатлений будет вполне достаточно, чтобы проникнуться мистическим духом средневековья, иначе взглянуть на сказки о леших или русалках!
Впрочем, в одиннадцатом веке все эти «дедовские байки» воспринимались вовсе не как сказки…
