Черное и белое (СИ) - Ромов Дмитрий (книги онлайн .txt, .fb2) 📗
— Ты уверен, вообще, что нас туда пустят? — сомневается Роман. — Посмотри там артист стоит, этот, как его, он в «Мушкетёрах» снимался.
— Думаете, я просто так сказал, чтобы вы Мариночку с собой взяли. Сейчас на неё только взглянут и нас сразу пропустят.
— Куда, молодые люди!
— У нас бронь!
— У нас у всех здесь бронь!
Сюда, вообще-то, и за четвертной не пройдёшь, насколько мне известно…
Мы пробираемся к швейцару, преодолевая волну негодования, идущую от сограждан, которые вряд ли сегодня окажутся внутри.
— Я Егор, от… — начинаю говорить я, но швейцар, не дослушав, отступает и делает гостеприимный жест.
— Я вас помню, — склоняется он в небольшом поклоне. — Прошу.
Я даю ему денежку и мы проходим в царство плова и других чудесных кушаний.
Вечер получается приятным. Марина, оценив эксклюзивность своего положения и заметив знакомые по телевизору лица, приходит в благодатно-умиротворённое состояние, от чего делается очень славной и не лишённой юмора собеседницей. И даже наш с Наташкой смешной возраст не особо её смущает.
О делах мы почти не говорим. Вернее, не обсуждаем никаких подробностей. Собственно, пока и нечего обсуждать. Но о том, что в ближайшее время нужно ехать, уговариваемся.
— Ваш товарищ в Риге, насколько я понимаю, перешёл на новый уровень, вместе со своим шефом.
— Ты про Пуго? — уточняет Куренков.
— Ну да…
— Так его ещё в прошлом году председателем республиканского КГБ поставили, — с видом вершителя судеб заявляет он.
— Но я-то когда там был он ещё только готовился.
— Да-да.
— Ну, хорошо, Роман Александрович, — говорю я. — Давайте организуем в Риге выездное совещание со всеми заинтересованными лицами. Можно было бы даже артподготовку забабахать, что думаете? Прямо конкретную поставку провести и сразу всё настроить и подогнать, подтянуть.
— Нет, мне кажется, надо сначала всё обговорить, проверить и утрясти, — возражает он, — а потом уже пристреливать.
— Ну хорошо, как скажете. Отработаем в Риге и по той же схеме пойдём в Москву и Сочи.
— Для начала, — усмехается Куренков, поднимая бокал. — А то я уже устал бездействовать.
— Ну как, вы совсем не бездействовали, огромный объём работы сделали, я просто восхищаюсь вами. Была бы возможность, пошёл под ваше начало работать.
— Ну так давай, — улыбается он. — Найдём такую возможность.
— Так я уже набрал обязательств, с «Факелом» опять же, знаете сколько дел. На пятилетку, минимум. Мы, конечно, стахановцы, но выше головы-то не прыгнуть.
— Значит, прыгай с шестом, — усмехается он.
Подробности мы не обсуждаем, но за время работы в таможне, ему пришлось всё тщательно изучить, помотаться по таможенным пунктам, найти нужных сотрудников, разработать схемы работы и вообще наметить пути в светлое будущее. В общем, молодец, товарищ Куренков. Не зря тебя на этот фронт командировали. А чья идея была?
— Как там у Вали дела? — спрашиваю я, налегая на плов.
— Всё хорошо. Велела тебе привет передать, спрашивала, когда собираешься родные края посетить.
— Вы тоже от меня привет передавайте. Секретарь горкома приезжает ведь в столицу время от времени? А когда мы поедем не знаю пока, съездим как-нибудь, да, Наташ? Мы, кстати, решили завтра заявление в ЗАГС подать.
— Да вы что! Поздравляем! Какие молодцы!
Мы-то? Это да…
— Хотите покажу, как нужно руками есть? — спрашиваю я.
— Ну, давай, — усмехается Куренков. — Показывай…
В общем, хорошо посидев и договорившись собираться в Ригу, мы с Наташкой возвращаемся домой. Приезжаем, выходим из машины и вместе с Алексеем идём к лифту. Достали, конечно, все эти провожания и встречи, но что делать.
Поднимаемся наверх. Двери лифта открываются, и мы идём к своей квартире.
— Телефон звонит, — говорит, прислушиваясь, Наташка. — У нас.
Она наклоняется над своей сумочкой и торопливо достаёт ключи. Начинает вставлять ключ в скважину, но дверь от лёгкого толчка чуть отодвигается… Опаньки…
— Ну-ка… — говорю я и, отстраняя Наташку, несильно толкаю дверь рукой.
Она тихонько скрипнув, отворяется. Твою дивизию…
— Стойте здесь! — командует Алексей и осторожно входит внутрь.
Я слышу его шаги, потом он включает свет и…удивлённо присвистывает.
— Что там такое⁈
Я заскакиваю вслед за ним, держа Наташку за руку и… Мама дорогая! Всё перевёрнуто вверх дном. Твою дивизию! Мы входим в гостиную и несколько секунд совершенно обалдело смотрим на учинённый здесь разгром.
— Охренеть! — выдыхает Лёха. — Охренеть!
И в тот же момент в коридоре раздаются торопливые шаги. Твою дивизию! Он ещё здесь!
10. Вспышки в летнем небе
Шаги у него мягкие, кошачьи. Не топот кирзачей, а тихие звуки кроссовок. Тёмно-синие замшевые «адики», чёрный хлопковый комбез, чёрная шапка с прорезями для глаз. Ниндзя. Он пролетает стрелой, как в песне про оленя, того что рыжим лесом пущенной стрелой.
Пробуксовывает в прихожей, как мультяшный кот Джерри или дятел Вуди Вудпекер и вылетает в открытую дверь. Я естественно мгновенно срываюсь за ним, но запнувшись о ботинки и запутавшись в джинсах, валяющихся на полу, теряю мгновенья на сохранение равновесия.
— Лёха, будь здесь! — бросаю я и вылетаю на лестничную площадку.
Ноги ниндзи мягко, но быстро несутся по лестнице вверх. На чердак бежит, гад. Да и куда же ещё? Проскочить мимо дозорных на посту такой чувак вряд ли бы смог. Впрочем, переоделся он наверное уже здесь на месте.
Я бегу за ним и вдруг понимаю, что это нихрена не он. Твою дивизию, ну конечно, это не он, а она. Округлая задница и мягкость фигуры. Естественно, это баба. И я даже догадываюсь, какая именно. Ну, а если это действительно Марина, значит ей проходить мимо поста и не надо было, просто вышла из своей квартиры и проникла ко мне, как некоторое время назад я проник к ней. Правда, теперь нужно куда-то деться, чтобы у преследователей не возникло вопросов, куда она делась.
Сучка, ты Маринка. Я вот тебе такого бардака не делал. А ты что учинила? Зачем, главное? Типа это мне послание? И что оно должно означать? Замучаешься порядок наводить или что? Да, точно, век порядка не видать. Всю жизнь на уборку горбатиться будешь! И как тут не вспомнить, знаменитое « уборка, уборка, перейди на Егорку»…
Так… ну, а если это действительно Марина, то мне её догонять не стоит. А то догоню и что тогда? Игре конец, кто-то кого-то грохнет и на этом всё. Не пойдёт. Мы же хотим поиграть? Хотим. Ну, беги, тогда, лесной олень…
Я чуть сбавляю скорость, давая ей больший простор для манёвра.
Умчи меня олень, в свою страну оленью…
Сейчас бы ворваться к тебе и надиктовать хороших, добрых и душевных слов на магнитофон. Послать бы вас всех в одно… нет, в разные, разнообразные места…
В общем, она уходит от моей погони. Заскакивает на чердак и запирает дверь, а я не очень быстро мчусь вниз в дежурку и посылаю ребят контролировать выходы из других подъездов, заранее догадываясь о результате.
Дежурные менты вызывают милицию, и мы с Наташкой долго и невесело отвечаем на какие-то дурацкие вопросы и заявляем о пропаже трёхсот рублей, хотя пропало три тысячи. Алчная тварь. Они наконец-то убираются, а мы остаёмся.
Наташка без сил опускается на пол, обнимает себя за ноги и кладёт подбородок на коленки. Вокруг неё разбросаны книги, новая, только что купленная и не очень новая одежда, что-то ещё, пластинки и даже тарелки. Шкафы пустые. Из них просто всё выгребли на пол. Бумажки, дурацкие безделушки, документы и столовое серебро. Спасибо не вспороли десять стульев из дворца… Впрочем, их у нас всего шесть. К новоселью нужно приобрести ещё. Или взять напрокат у соседки, хо-хо…
Наташка сидит посреди всего этого Армагеддона и горько плачет, как маленькая девочка.
— Знаешь, — говорит она сквозь слёзы, — ну и ладно! Ну и пусть подавятся! А я нисколько даже не расстраиваюсь… Подумаешь, всё нам разгромили… Зато, это наша с тобой общая история и мы через это пройдём вместе… Я вообще, на всё согласна, если только вместе с тобой…
