Восстание ягда Кропора (СИ) - Демидов Андрей Геннадиевич (список книг txt) 📗
Варяги тут же уселись в бурьяне, показывая безразличие к происходящему, уверенные и спокойные, чуть более говорливые, чем обычно. Их кольчуги на солнце горели, как рыбья чешуя, а оружие вспыхивало молниями.
Князь с Гутбрандтом, Ацуром, Семиком и Жеребило далеко выехал перед рядами своих пеших мечников. Жеребило держал на стремени княжеский стяг с изображением птицы с головой медведя.
Князь улыбался, то и дело поднимался в седле, чтобы лучше видеть происхожящую на поле битву. Он оглядывался на свою пёструю рать, примеряя её мощь к числу врагов, сражающихся сейчас друг с другом.
— Не пойму, где тут кто? — он покосился на советчиков.
— Там, у возов, под дубом, Оря Стреблянин. К дубу пробивается дружина бурундеев. С ними чернокнижник Рагдай, колдун со Звенящих Холмов и Медведь горы. Оре скоро конец, раз в его обозе бабы взялись за топоры, — сказал хрипло Семик.
— А варяги Вишена Стреблянин и Эйнар Счастливчик там? — спросил Гутбранд, снимая шлем с полумаской и подставляя холодному ветру рыжее от веснушек лицо.
Семик некоторое время молчал, пытаясь вникнуть в смысл сказанного по-варяжски, но Гутбранд его опередил с ответом на собственный вопрос:
— Я вижу их! Вон они, ещё живы. Клянусь Одином, сегодня им не уйти от мести! — конунг повернулся к своим воинам и закричал по-варяжски: — Они тут! Гельмольд, сегодня ты сможешь отомстить убийцам за смерть брата! Если их не убьют прежде в бою другие!
Варяги повскакивали со своих мест и линией двинулись сквозь строй мечников Стовова.
Гельмольд зло крикнул:
— Жаль! Если их убьют стребляне до нас, мы не узнаем, куда они спрятали золото конунга Гердрика!
— Куда идут твои воины? — князь подбоченился, — хочешь ударить только своей дружиной?
— Мы пойдём за твоими всадниками, князь, — ответил конунг.
Он оглядел низкие серые облака, сплошной пеленой висящие над полем и ростирасстилающиеся дальше, насколько хватало глаз. От них исходил низкий вибрирующий гул — то ли так отражался гомон битвы, то ли бог грома Один грохотал колёсами своих колесниц. Это было совсем не похоже на любую другую грозу, ранее виданую мореходами, торговцами и воинами из фьорда Вик в Янтарном или Северном море, или в Тёмной земле финнов. Как буд-то за облаками перемещались огромные огненные рыбы или драконы.
Тем временем накал битвы достиг предела.
Там, где в полдень стояла высокая трава, буйствовал лён, благоухал вереск, теперь лежала изрытая копытами и копьями, словно проросшая стрелами и сулицами, земля. Окровавленная, она держала на себе тела мёртвых и умирающих. Тут же, не обращая внимания на бой, бродили женщины и старики, собирая стрелы, и перенося раненых в заросли. Иногда, поднимающегося, женщины не подхватывали с радостными возгласами, а добивали серпом или колом.
Стяг сторонников стреблянского вождя Претича, был уже около обозу врагов, и окружение должно было вот-вот случится. Уже не было видно лиц почти окружённых. Ни бледного из-за ранения Ори Стреблянина, свирепого вирника Швибы, бешеного Вишены. Только спины побеждающих было видно, их ликующие, кровожадные лица, коода они выходили из боя перевести дух, подобрать оружие вместо искорежённого, оставшегося в теле или щите врага.
Под крики «Рысь! Рысь!», рвущиеся из глоток и воинов Ори и воинов Претича, соплеменники резали друг друга.
Князь Стовов Багрянородец радовался удаче. Сребляне, которых предстояло выбивать из окресностей реки Москвы и Протвы несколько лет, сами убивали друг друга при помощи бурундеев. Никто и не думал повернуть щиты, словно его не существовало на поле. Он поглядывал на тёмную кромку облаков на востоке, странные всполохи, отгонял от лица комаров.
— Князь, они уже бегут! — злорадно сказал Семик, указывая на десяток стреблян Ори бегущих в сторону капища.
Настигнутые всадниками-бурундеями, они поворачивались к преследователям, чтобы избежать позора быть убитыми в спину.
— Пора! Клянусь Одином! — привстал в стременах Ацур, — пусть воины хоть раз умоют мечи кровью сегодня, иначе победа будет пресной, как однодневная медовая брага.
— Труби в рог, Карасик, смерть идёт, — махнул рукой князь, — вперёд, убейте всех стреблян и бурундеев!
Но прежде, чем Карасик успел подать сигнал к наступлению, пехотинцы сделать шаг, а всадники ударить коней, Стовов снова крикнул:
— Стоять всем, стоять! — он как хищный зверь, почуявший опасность, оскалился, отчего его борода ощетинилась, а кольчуга, казалось, заблестела ярче.
Он вытянул вперёд руку, сжимающую меч, словно добавляя оружием взгляду пронизывающую силу. Теперь и его соратники увидели как прямо напротив них, через поле, стребляне, бегущие к лесу, останавливаются и бегут вдоль опушки леса, не обращая внимания на угрозу со стороны своих реследователей.
Те тоже поворачивают назад, забыв о врагах. Там есть что-то что устрашает и тех и других.
— Что там? Чего они испугались? — с тревогой спросил Ацур.
Но можно было уже не отвечать. Всё и так стало видно.
Чёрной полосой отделилось от леса неизвестное и многочисленное войско, как если бы вперёд шагнули деревья. Словно по волшебству в этом болотном крае, где каждый человек, а тем более воин, был известен, возникли тысячи воинов огромного роста, рыжеволосых, свирепых как звери. Они несли неизвестные здесь стяги с изображением медведя, стоящего на задних лапах. Они было вооружены кроткими копьями с зазубренными наконечниками, двусторонними секирами на верёвках, привязанных к запястьям, длинными мечами, большими луками.
В центре их строя, укрытые за круглыми окованными щитами, без шлемов и панцирей, в косматых чёрных шкурах, сплоченно двигались пехотинцы.
По бокам от них, на сильных конях, за длинными щитами, сплочённо двигались всадники.
— Что это за войско? Кто они? Откуда они пришли? — прокатились по рядам воинства Ствова вопросы.
— Это франки или саксы, — прокатилось между варягов.
— Когда я ходил с конунгом Инграром по Эмсу и Лабе, я видел таких воинов. Они тогда бросали эти зазубренные ангоны в щит, наступали на его древко, оттягивали щит к земле и поражали врага мечами. Они ловко и смертоносно бросали свои франциски, эти двусторонние топоры.
— Это саксы! — подхватил кто-то, — у них длинные ножи, они делают из кожи убитых людей попоны для своих лошадей!
— Они движутся на стреблян или на нас?
Над полем воцарилась могильная тишина.
Оба стреблянских войска, прекратив сражение, стали строиться вокруг своих стягов лицом к новому врагу. Бурундейская конница, оказавшаяся между ними, тоже развернулась лицом к саксам.
Начался с утра назревающий дождь. Заоблачный гул стих. Тишина над ратями, нарушаемая клацаньем оружия, стонами раненых, плачем женщин, и резкими гортанными криками пришельцев.
И вот, под надрывный звук рога и душераздирающий вой, саксы бросились на стреблян.
Их натиск был страшен. Первый ряд стреблян рухнул под смерчем из копий-агонов и франциск. Всадники ворвались в гущу с реблянской пехоты, топча, сшибая с ног, орудуя длинными мечами как косами.
Стребляне дрогнули, начали пятиться. Их клич захлебнулся, упал стяг, сквозь треск и лязг пробился вопль:
— Оря ранен!
Видение этого эпизода прошлогоднего сражения при попытке захватить хранилища кооаблей, за одно мгновение пронеслось перед Решмой. Он вздохнул, исподлобья уставился на Ждыха, снова приближающегося к нему.
— Чего ещё? — спросил он у вятича.
— Мы просим, хозяин, поклясться в обещаниях своих Ярилом-громовержцем про оплату в два безана на обереге, — Ждых протянул Решме грубо вырезанное из кости изображение птиц, змей, молний и чудовищ.
Придав лицу серьёзное выражение, Решма приложил руку к оберегу и сказал на кумите:
— Натоот!
Ягд Эйдлах прикрыл рот, чтобы не засмеяться.
Ждых побежал к Палеку с криком:
— Он поклялся своим богом! — и тотчас он подступил к Решме в третий раз, уже с подношениями: пшеничный корж с мёдом, фигурка из яшмы, изображающая длиннобородого воина на коне.
