Укрепить престол (СИ) - Старый Денис (книги серии онлайн txt, fb2) 📗
— Не время для таких походов, — вновь высказался Изапович.
— А ты предлагаешь отправиться на войну, в то время, как Сигизмунд нам ничего не пообещал? Он даже не увеличил реестр, чтобы казаки отправились за него умирать. Или нам в этом году дали порох? Серебро? Мы сами купили то, что требуется, и половину у тех же татар, да донских казаков. Предлагай дело, Григорий, а не противься моему слову! — говорил Сагайдачный, чувствуя, что его план большинством казаков принимается благосклонно.
— Реестровые должны уйти на войну с Москвой! Еще две тысячи к тем трем! — сдал заднюю Изапович, тонко чувствуя настроения казаков, собравшихся на Раду.
— На том и порешили! — Сагайдачный подвел итог под вопросом и повелел рассказать собравшимся у дома казакам о принятом решении, но только о том, что реестровые отправляются на войну.
Не будет во всеуслышание говориться, в чем именно план кошевого атамана. Есть татарские глаза и уши и в среде казаков. Не раз уже выявляли предателей, польстившихся на серебро крымское, сам Сагайдачный приказывал четверых таких казнить только за полгода. И вот, что странно, казнят, а шпионы не выводятся. Впрочем, что-то подобное и в Крыму, где шпионят прикормленные казаками видаки.
— Второй вопрос давай, атаман! — ухмылялся Изапович.
Казалось, что Григорий Изапович ждал больше именно второго вопроса, из-за которого первоначально и собиралась Рада. Так-то казачье начальство встречается только два раза в год — в январе и первого октября.
Прибыл человек от донских казаков, но с грамотой от русского царя. Появление брата-казака, да еще и полковника — нормальное явление. Бывало донские приходили в Сечь, чтобы участвовать в казачьих набегах. Запорожцы так же активно участвовали в делах донских. Порой, было невозможно разобрать кто откуда, если только не реестровые королевские казаки.
В этот раз прибыл небезызвестный среди казаков Андрей Тихонович Корела. Этот атаман уже отличался при купировании набегов крымцев у Бахмута. Но вот то, что говорил Корела, не нравилось многим запорожцам.
Мужчина невысокого роста, чуть сгорбленный, стоял перед казачьей Радой. Никто не заблуждался в том, что этот казак умеет воевать и отменный поединщик. Сабля у Корелы была забрана еще раньше, когда его взяли под стражу. Сейчас же его привели даже со связанными руками. И уже этот факт не давал надежды на успешное завершение миссии Андрея Тихоновича.
— Говори, Андрейка! — сказал Сагайдачный, особенно подчеркивая обращением, что никто с донским казаком и посланником царя церемониться не будет.
— Что же вы, казаки, встречаете меня, словно басурманина какого? Али я враг вам? — спрашивал Корела, стараясь, насколько мог из-за своего немного скривленного позвоночника, держаться гордо и прямо.
— А в чем ты друг? Или твой царь друг? Или названный Дмитрием Ивановичем слово держать умеет? Обещал много казакам запорожским и мы его поддержали, поставили на московский престол. Так где та благодарность? — роль главного обвинителя взял на себя все тот же Изапович.
— Али не дал вам, казаки, государь-император серебра, когда взошел на стол московский, али не обласканы вы были бронями и добрыми саблями? А сколь много соболей, да лисьих шкур привезли вы из Москвы? А вы после, часть из вас, пошла войной на моего государя, признала самозванца могилевского, — с вызовом говорил Корела.
— А ты не стращай нас! Казак ли ты, что, словно раб, говоришь? Признал на себе волю государя, охолопился? Донские казаки решили продать волю свою замест чего? Миски кулеша безмясного? — говорил Богдан Олевченко.
— Ты донское казачество не трогай, не по Сеньке шапка, кабы так говорить! Али донцы не приходили на выручку, не привечали сечевых у себя? Может, запорожцы в веревках ходят, когда приезжают на Дон? Или вы не следуете воле карлы Жигимонта? Под Смоленск отправили своих воинов, чтобы они православных резали! Король и не общал ничего, а вы за него руду лить? — Корела шел на обострение [руда — кровь].
Андрей уже не видел для себя спасения. Светлый ум казака говорил, что запорожцы уже не отпустят его. Непонятно только было, почему сечевые так плохо относятся к России. По его сведениям, Дмитрий Иванович выплатил казакам и немало, а еще не отбирал награбленное в русских городах и деревнях.
— А мы и так честь тебе выказали, слушая твои обвинительные речи. Понять же нужно тебе и тем, что так же думает, что это Мы поставили Дмитрия, а он прогнал, ляхам сперва отдавшись, а после и тех обманул. Мы не терпим обмана. Если на Дону обман царствует, то плохо для казачества. Отчего твой царь, словно татарин набегами жить стал? Быхов, Брагин? Вишневецкие не враги нам, они немало пороха дают, да оружием с нами торгуют, — объяснял ситуацию Дмитрий Барабаш.
— А ты отчего, Дмитро, разъясняешь ему? Смерть москальскому холопу! — выкрикнул Изапович.
Сагайдачный не сдержался и проявил эмоцию, зло посмотрев на своего конкурента. Петр Кононович понимал, зачем Изапович так нагнетает. Григорий Изапович является агентом влияния короля среди казачества, и, потом, ему очень важно, чтобы королевские войска получили больше казаков в войско. На самом же деле, запорожцы, посылая лишь три тысячи воинов, отмахивались от королевских дел. Казаки могут прислать и тридцать тысяч воинов, что очень много, и может сильно изменить все расклады на войне, но не сделало это, в том числе и по причине сопротивления подобному Сагайдачного. И смерть Корелы — это поступок, который практически объявляет войну России.
— Чего молчишь, кошевой атаман? Какое решение нам принять? — поддерживал Изаповича его соратник полковник Олевченко.
— Что предлагал царь? — спросил Сагайдачный у Корелы.
Петр Кононович читал письмо-послание, но он давал шанс донскому казаку заявить всем собравшимся о предложении русского государя. Пусть услышат. Да, не примут, это уже ясно, но ситуация может же измениться, и тогда всплывут слова русского царя, в пересказе атамана Корелы.
— Я не желаю это слушать! — выкрикнул Изапович.
— Так я и не держу тебя! — спокойно сказал Сагайдачный, ставя Григория Изоповича в неловкую ситуацию.
Уйдет — слабость и истерика, останется — подчинится и будет принужден слушать. Изопович остался.
— Многое государь предлагает. Помощь вам, совместные походы — то малое, что может быти. Мы уже строим струги на Дону, готовы на следующий год хоть бы и на Константинополь, чтобы пощипать его пригороды, Трапезунд, Кафа, Синоп. Государь хотел сладить соглашение по людям, чтобы покупать у вас православных, да хоть и татар, но за тех меньше по деньгам. Или обмен на пушки. На что вам, казаки, влезать в свару государей? Не говорю, чтобы стали на сторону России, говорю, что не лезьте ссориться с Россией! О чем ином можно говорить уже тогда, как руки мои заживут от пут, что вы навешали, — высказался Корела.
— А пусть все казаки выскажут свое разумение! — предложил Изапович и Сагайдачному ничего не оставалось, как согласиться.
Голоса разделились, но все же казаки были не на стороне Корелы. Были те, кто спрашивал, сколько уже завтра подвод с серебром пришлет русский царь, чтобы купить нейтралитет. И величина стоимости невмешательства казаков была запредельной для России. Пятьсот тысяч и казаки чуть ли не готовы ударить по ляхам с юга.
Не сделали бы этого — те, кто хотел подобного, были в отрядах Северина Наливайко и сложили свои головы во время восстания. Ну или еще не пришло время и для этого поколения казаков сказать свое слово против засилья польского, которое временно ослаблено внутренними и внешними проблемами Речи Посполитой.
Донского атамана увели. Уже было готово помещение — хлев со свиньями, где и будут держать Корелу, для того, чтобы на следующий день, при скоплении казаков казнить.
И вот, подвешенный к потолку Корела, ожидал, когда придут его убивать. Нет, никто не пытал, больше и не спрашивали, но и рассчитывать на то, что отпустят, было нельзя. Да ему прямо сказали о том, что будет и Андрей с достоинством принимал свою участь, до того попытавшись освободиться от пут.
