Русская война. 1854 (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич (книги регистрация онлайн .TXT, .FB2) 📗
— А если нам тоже отправить пароход? — спросил еще один голос со стороны.
— Тогда придется забыть про автономность, — тут уже я знал ответ. — Если новые пароходофрегаты могут брать с собой запас угля на пару недель, то переделанные старые порой способны плыть без поддержки всего два дня. Это я про «Ройял Джордж», один из линкоров, что недавно ходил к Санкт-Петербургу… Так что для рейдерства нам нужен парус и только парус.
— Интересная информация, — задумался Корнилов. — Кто бы знал, что «Ройял Джордж» так слаб. Сто двадцать пушек, и в то же время не может уйти дальше, чем на сутки, от базы или кораблей поддержки. На этом можно было бы играть.
— Здесь у нас столь явно слабых кораблей нет, — я покачал головой. — Но… Я понял, что без ветра нас догонят, и поэтому Меншиков никогда не даст разрешение на большое сражение, чтобы не потерять просто так весь флот. Вы тоже так думаете в глубине души, но одним кораблем рискнуть готовы.
— Не рискнуть кораблем… Рискнуть вместе с ним, — Нахимов сверкнул глазами. — В такой рейд в один конец я бы отправил корабль только с собой на мостике.
Мне захотелось выругаться. И как моя идея безопасно пощипать англичан превратилась в самоубийственную миссию? Причем миссию, которую все собравшиеся считают моей идеей.
— А следить за морем? Уходить, если увидите врага? Менять курс ночью?
— Если уходить с обычных маршрутов, можно попробовать, но это агония… Море только кажется огромным. На самом деле здесь всюду глаза, а парус достаточно возвышается над горизонтом, чтобы нас заметили издалека.
— Дым из труб видно еще дальше… — начал я, но сразу понял, что подобные мелочи никого не убедят. Эти люди решили, что готовы рискнуть жизнью, чтобы облегчить судьбу тех, кто примет бой в городе. Решили и не собирались менять свое решение просто так.
— Не надо нервничать, Григорий Дмитриевич, — Тотлебен ухватил меня за руку. — Давайте оставим море тем, кто в нем понимает гораздо лучше нас, и вернемся в большой зал. Дамы уже, наверно, начали скучать.
Меня осенило.
— А вы правильно сказали, Эдуард Иванович, — закивал я. — Каждому нужно оставить то, что он делает лучше других. Вот только пехота лучше нас стреляет и колет штыком, но разве ей будет легче без ваших укреплений?
— Что вы имеете в виду? Можно сделать укрепления для флота? — удивился Тотлебен.
— Не укрепления, но что вы скажете на возможность всегда замечать врага раньше, чем это сделает он? — я постарался найти взглядом отошедшего было Корнилова.
Слова сейчас никого ни в чем не убедят. На слово можно поверить, когда тебе рассказывают о том, что ты считаешь реальным изначально. А вот когда речь идет о совсем новом, о неведомом, тогда раздвинуть границы реальности можно только силой, только самым главным аргументом науки — экспериментом.
Я подбежал к подсвечнику и вытащил горящую свечу, потом схватил сервировочный нож и… Взгляд прошелся по скатерти — не то, слишком тяжелая. Рядом раздался громкий трубный звук — один из моряков высморкался в огромный, похожий на простыню, платок. Точно, у меня ведь есть такой же, Ефим укладывал с утра. Огромный, легкий, чистый шелк — в общем, то, что нужно.
— Григорий Дмитриевич, вы в порядке? — Корнилов с остальными подошли ко мне.
— Сейчас… — я молился, чтобы у меня получилось.
Нужна нитка! Я вспомнил про золотое шитье на мундире и распустил одно из плетений. Теперь сделать три петли. Две больших, чтобы охватить платок сверху и придать ему форму шара, и одна маленькая снизу, чтобы собрать края вокруг небольшого отверстия. Пальцы ловко плели узлы, и, кажется, все остальные тоже заразились моим энтузиазмом.
Я связал остатки нити в паре сантиметров от платка и поставил на них обрезок свечи. Небольшой, чтобы он почти ничего не весил, но в то же время чтобы его хватило для поддержания пламени. Ну же!
— Эдуард Иванович, — я попросил Тотлебена, — вы не могли бы помочь придержать края будущего шара?
— О, так вы решили повторить монгольфьер? — инженер вспомнил французских братьев, по фамилии которых пока и называли все летающие конструкции. — Довольно необычно, но я не думал, что конструкция настолько проста.
— Именно, — кивнул я, а на лице появилась улыбка.
Горячий воздух от свечи начал наполнять импровизированный шар, и я почувствовал, как тот сам стал удерживать форму.
— Что за монгольфьер? — попросил деталей Корнилов, глядя, как созданная мной конструкция оторвалась от наших рук и поднялась на пару сантиметров.
Не под потолок, конечно. Но для изделия из… платка и свечки — сойдет.
— Воздушный шар, — радостно ответил я. — Вот это — простейшая модель. Если вы дадите мне доступ к парусам тех кораблей, что пойдут на дно, мы сделаем из них сразу несколько подобных шаров. Представьте: вы запускаете такого разведчика с корабля, и он поднимается над горизонтом на высоту в сотню метров. Насколько раньше сидящий там наблюдатель сможет заметить любой другой корабль, идущий рядом? От сильного врага можно будет отвернуть в сторону, на слабого напасть! Вы станете невидимым охотником, легендарным Летучим Голландцем!
Я на мгновение замер, задумавшись, а когда появилась легенда о Голландце, но потом местная память подсказала, что эти сказки рассказывали еще в семнадцатом веке. Значит, все нормально.
Я почти поверил, что смог и придумать решение, как уберечь наш рейдер, и убедить адмиралов. В этот самый момент дальняя дверь распахнулась, и ворвавшийся в комнату поток сквозняка качнул шар. Вся конструкция тут же запуталась, платок развернулся, и все рухнуло, словно и не было тут никакого летающего шара.
— Господа офицеры, мы вас заждались, — в дверях стояла та самая девица, которую я уже один раз видел. На шее у генерала Горчакова перед палаткой Меншикова. Она тоже как раз заметила меня, нахмурилась и поджала губы. Кажется, наши чувства друг к другу взаимны, вот только сейчас важно совсем не это…
— Владимир Алексеевич, — я посмотрел на Корнилова, — так что вы скажете?
— Два дня, даю вам два дня, чтобы сделать нормальный шар. Потом покажете мне, и, надеюсь, этот будет уже покрепче, — слова вырывались из адмирала тяжело, медленно, словно каждое из них что-то меняло в окружающем нас мире. А потом Корнилов повернулся к Нахимову. — А вы, Павел Степанович, учтите: если шары Щербачева полетят, то я вас никуда не отпущу. С подобной миссией справится и один из ваших капитан-лейтенантов, так что начинайте думать, кому доверите это дело.
С этими словами Корнилов повернулся ко все еще торчащей в дверях девице и махнул всем рукой, предлагая заканчивать с табаком и делами. Нахимов недовольно нахмурился — кажется, он уже представлял, что мог бы натворить на море под прикрытием летающего разведчика. Возможно, не с одним кораблем, а сразу с несколькими. Я же улыбался. Слова Корнилова прямо говорили о том, что он поверил. Сначала в мою идею, потом в шар. И то ли еще будет!
Вслед за остальными я вышел в большой светлый зал, где помимо моряков было еще около десятка девушек и почти столько же статских. Видимо, те, кто участвовал в подготовке города к обороне. Взгляд скользнул по выставленным бутылкам шампанского и закускам, перескочил на ведущую наверх широкую лестницу, задержался у двери, где показалось несколько присоединившихся к приему пехотных офицеров, а потом… Милый и нежный голос начал перемывать мои кости.
Та самая любовница Горчакова. Белобрысая бестия!
У Эдуарда Ивановича Тотлебена все никак не получалось поговорить с новым, только что приехавшим из Петербурга, дворянином.
После успеха при штурме Силистрии, которую не взяли не по его вине, а исключительно по политическим причинам, инженер рассчитывал на скорое получение генеральского звания. А тут новичок с яркими и, главное, рабочими идеями по его, Тотлебена, направлению. Причем некоторые из них казались уроженцу герцогства Курляндского продолжением его собственных мыслей. Словно он записал то, что еще только крутится на краю сознания, а кто-то успел это прочитать, обдумать и творчески доработать.
