Зазеркальные близнецы - Ерпылев Андрей Юрьевич (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Модест Петрович Высоковский, сухонький старичок профессорского вида, эксперт губернского отделения по борьбе с нелегальным оборотом наркотических средств, мягко, как у непослушного ребенка, отобрал у штаб-ротмистра замысловатую штуковину и отложил подальше.
– Знаете ли… э-э… князь, я не могу утверждать это со стопроцентной уверенностью, но выработавшаяся годами интуиция… Короче говоря, по ряду признаков, неуловимых для непосвященного, можно, примерно, конечно, весьма примерно, определить место изготовления аппаратуры. Германскую, скажем, или австрийскую… богемскую, например, работу я определю на ощупь. То же можно сказать о французской, шведской…
– А английской или, скажем, американской?
– Ну полноте, батенька! Вы, как всегда, ищете политику там, где ею и не пахнет. Нет, нет и нет! Только российская, и никакая более. Это я могу сказать совершенно определенно!
Владимир прошелся по довольно-таки просторному для подземелья помещению, ярко освещенному неестественным белесым светом ртутных ламп. Заполнявшая подземную лабораторию аппаратура, по большей части изготовленная из стекла, переливавшегося мертвенными бликами, придавала всему какой-то фантастический вид.
– А фирма, изготовившая данное чудо прикладной химии?
– Ну вы даете, сударь! – Старичок разволновался и всплеснул сухонькими ладошками.– Кто же оставит свои визитные карточки в таком,– он широким жестом обвел помещение,– пикантном месте. Впрочем,– он схватил Бекбулатова за рукав и с силой, неожиданной в столь хрупком теле, увлек его за собой в глубь лаборатории,– я обнаружил в одном из труднодоступных мест интересную бирочку! – Владимиру, повинуясь нажиму эксперта, пришлось встать на колени и невозможным образом вытянуть, изогнув при этом, шею, мимолетно простившись со своими позвонками, хрустнувшими при этом довольно красноречиво.– Весьма, я вам доложу, интересную…
Прямо перед глазами штаб-ротмистра оказалась приклепанная к металлическому кожуху какого-то хитрого устройства – не то центрифуги, не то автоклава – алюминиевая на вид табличка с глубоко выбитым номером и совершенно непонятной надписью на черном лаке: «Сделано в СССР».
С трудом выбравшись из узкого закутка, куда его в полном смысле этого слова впрессовал Высоковский, Бекбулатов безнадежно попытался отряхнуть вымазанные теперь еще и в пыли многострадальные, некогда щегольские брюки и вытер руки примерно таким же по чистоте платком.
– И что же это за фирма такая – «СССР»? – поинтересовался он, крутя шеей, издававшей какое-то настораживающее пощелкивание.
Эксперт пожал плечами, всем своим видом демонстрируя полную неосведомленность в данном вопросе:
– Никогда ранее не сталкивался, сударь. Но, скорее всего, это какая-то аббревиатура.
Ладно. С этим можно подождать, никуда не денется. Покопаемся в инфосети…
– А что можно сказать о продукции?
Модест Петрович снова оживился:
– Насколько я могу судить, героин здесь производился отменнейший! Осмелюсь высказать предположение, что этот продукт наиболее чистый из всего произведенного на территории Российской Империи, не исключая промышленного призводства. Боюсь сглазить, но качество – высочайшее! Конечно, нужно будет проделать соответствующие анализы… Но вчерне могу утверждать безапелляционно!
Интересно. Если сопоставить все эти данные с количеством изъятого здесь зелья, то получится… Ничего себе лаборатория! Похоже, господин штаб-ротмистр, скоро вы будете лишены приставки «штаб», весьма скоро!
– А сырье?
«Профессор» прошелся перед Бекбулатовым, заложив руки за спину, как университетский преподаватель перед внимательной аудиторией. Да он, собственно, и был университетским преподавателем – приват-доцентом Челябинского политехнического университета, основанного высочайшим повелением в 1942 году.
– А вот сырья, батенька, по всем моим прикидкам маловато-с. Скромненький, я вам доложу, запас. Особенно для лаборатории такого размаха. Да сами посмотрите…
Он подвел Владимира к стеклянному лотку, в котором лежало несколько лоснящихся, отвратительных на вид красно-бурых комьев опиума-сырца примерно фунтика по два каждый. Где-то восемь-девять фунтов, не больше…
– Восемь фунтов, шесть золотников и три с половиной доли,– подтвердил Высоковский догадку штаб-ротмистра.
– Негусто. А происхождение?
Модест Петрович неопределенно пожал плечами:
– Анализы, конечно, покажут точнее, господин штаб-ротмистр. Но уже сейчас возьму на себя смелость утверждать, что опиум южного происхождения, то есть произведенный либо в Туркестане, либо еще южнее: Афганистан, Индия… Да, и еще вот это…
Эксперт засуетился и, покопавшись, извлек откуда-то прозрачный пакетик, в котором содержался неровно оторванный клочок бурой бумаги с типографским шрифтом.
– Что это?
– Данный обрывок предположительно фрагмент газеты, в которую первоначально был завернут опиум, обнаружен на одном из брусков. Прилип-с.
Владимир с интересом повертел в руках пакетик. На поверхности бумаги отчетливо можно было различить: «…НИНСКОЕ ЗНАМЯ. Газета Хоревского районного комитета КПСС, Хоревского районного Совета народных депутатов. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Газета издается с 16 августа 1931 г. Вторник, 10 февраля 2002, № 29 (9284). Цена 3 коп.», а под всем этим – заголовок: «Дневник съезда». На обороте – фрагмент какой-то мутной фотографии и, видимо, продолжение статьи: «…что большая часть покидает родное хозяйство из-за жилищной неустроенности, негативного отношения к ней во всех вопросах – начина…»
Бекбулатов с недоумением посмотрел на эксперта:
– Что это? Что за «нинское знамя»? Какие такие комитеты КПСС и Советы народных депутатов? Почему вдруг районные?
– Ничего не могу сказать, сударь, это не по моей части. Скажу только, что вся эта лексика навевает мысли об анархистах, социал-революционерах… Одним словом – какая-то нелегальщина.
– Но 16 августа 1931 года!
– Пардон, Владимир Довлатович, повторяю, это не по моей части.
– Значит, все-таки политика, а?
Пора было подводить итоги: секта «Сыны Ашура», вернее ее уральское отделение, разгромлена, как сообщил по напоминальнику Бежецкий, по всей Империи шли аресты и обыски в остальных отделениях, руководители давали показания, был перекрыт крупнейший канал поступления наркотиков в Россию и транзита их в Европу (через Польшу и Финляндию). За все это участникам операции светили награды и новые звезды на погоны. Но при всех успехах, несмотря на исчерпывающие признания покойного Расхвалова, оперативники так и не выяснили одного и самого главного – источника поступления наркотического сырья в Хоревск. Повторный, более детальный обыск в логове секты и в доме «пастыря», расположенном в предместье, принес еще немного опиума-сырца и готового героина. Было арестовано еще несколько человек, жандармы, воодушевленные успехом, рьяно «рыли землю», но… Несмотря на допросы с пристрастием, санкцию на которые скрепя сердце выдал Боровых, канал доставки остался тайной. Промучившись несколько дней, перерыв полгорода и даже пойдя на самую крайнюю меру: допрос основных фигурантов с применением «сыворотки правды» – чудодейственного препарата франкитала, способного развязать язык любому, вплоть до немых от рождения,– Бекбулатов не продвинулся вперед ни на шаг. Только один «ашуровец» из молодняка проговорился, что свежий «товар» не поступал с марта месяца. Срок опять примерно совпадал с пропажей злополучного оперативника, но ничего больше выяснить не удалось.
Одним словом, канал был перекрыт, но он, опять же по словам Бежецкого, с которым Бекбулатов связывался не раз, оказался обрывком цепи, а ее начало вместе с загадочным Колуном и ротмистром Чебриковым мистическим образом кануло в Лету…
Бекбулатов возвращался в Екатеринбург в подавленном состоянии. Надежды потрясти одного из главных фигурантов по делу «хоревского героина» Цыплевича Матвея Иосифовича, известного в определенных кругах под кличкой Химик, провалились в тартарары. Старый наркоман был найден задушенным в камере-одиночке Челябинского централа на следующее утро после этапирования туда всей гоп-компании. Видимо, у неустановленных лиц, весьма заинтересованных в его молчании, оказались очень длинные руки, которым были нипочем высокие стены и крепкие решетки.
