Стальная сеть (СИ) - Темень Натан (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt, .fb2) 📗
— Мне сейчас узнать надо, кто динамит украл. Кто его в поезд подложил. Мне бы средство такое…
Хотел я сказать — прибор такой, вроде волшебной палочки или детектора лжи. Чтобы наверняка. Побегал, всех просветил, как рентгеном, и опа — разгадка! Но слов никак не подберу подходящих.
Она помогла:
— Вы думаете, как бы найти такое средство, которое за вас всё сделает? — эльвийка покачала головой. — Хорошо. Это я могу.
Что? Как это? Не успел я удивиться, эльвийка нос сморщила, приказала:
— Ведите сюда вашего гоблина. Которого вы с собой притащили. Да побыстрее. Пока я не передумала.
Глава 20
Мелкий гоблин Микки оказался храбрым парнем. Испугался сначала, когда я его в дом эльвийский затащил. На лице написано: «погибель моя пришла». Но подрожал малец, подрожал, потом выпрямился во весь свой рост метр без кепки. Встал ровно, кулачки зелёные сжал, типа — нате, подавитесь!
Эльвийка подошла к нему, ладонью по голове провела. Говорит:
— Ты хочешь помочь своему хозяину, маленький гоб?
Микки закивал. Пищит:
— Кушайте меня, госпожа! Мой хозяин Дмитрий невкусный. Микки вкуснее!
Она засмеялась. Говорит:
— Верный маленький гоб. Молодец.
Повернулась ко мне:
— Дмитрий, у вас на руке под рубашкой есть амулет. Достаньте его.
Ничего себе. Как она узнала? Рентген в глазах, что ли?
Вытащил я из рукава амулет, что подарила Альвиния. Цепочка золотая, камешек — кошачий глаз. Эх, Альвиния…
Прекрасная эльвийка взяла амулет, покачала в воздухе:
— Да, это подойдёт.
Наклонилась к Микки, повесила амулет ему на шею, застегнула цепочку. Положила ладонь гоблину на лоб. Велела:
— Закрой глаза.
Микки послушно зажмурился.
Да, это тебе не стряпчий, пускай даже мэтр. Колданула эльвийка так быстро, что я даже не заметил. Никаких бумажек, договоров, даже заклинаний никаких. Раз — и всё. Я глазом моргнуть не успел. Смотрю: только что был гоблин мелкий, а уже нет его. Исчез. На полу сидит птица. Крупная, размером больше ворона. Или грача. Только не ворон и не грач. Попугай! Красивый такой, перья тёмно-синие, живот красный. На голове полоска белая, клюв чёрный, лапы когтистые, тоже чёрные.
Я глаза вытаращил, слова сказать не могу, так удивился.
А эльвийка присела, провела пальцем птице по голове, пёрышки пригладила. Говорит:
— Вот, Дмитрий, ваше устройство. Мой вам подарок.
— В смысле? — говорю. — Вы мне гоблина испортили!
Она засмеялась. Покачала головой:
— Я заметила — у вашего гоблина есть дар. Ещё в машине заметила. Он умеет видеть скрытое. Ещё я знаю, что вы его прячете от людских глаз. Теперь его никто не узнает.
Ёлки зелёные! Ну да, теперь уж точно никто не узнает. Был гоблин, стал попугай… И что мне с ним делать?
Я протянул руку. Позвал:
— Микки, Микки. Иди сюда.
Попугай повертел головой. Затрепыхался, запрыгал. Перьями по полу чиркает, коготками скребёт. Видно, неудобно ему в новом теле.
Потом как-то собрался, крыльями взмахнул, вжих — и на руку мне запрыгнул. Смотрит на меня, глазами блестит — боится.
Прекрасная эльвийка говорит:
— Собаки или кошки из него не вышло. Змею или ящерицу вы носить при себе не станете, неудобно. Попугай лучше всего. Забирайте и уходите, Дмитрий. Я сделала всё, что могла.
— Погодите, он хотя бы разговаривает?
— Прощайте, Дмитрий! — и на дверь показывает.
Вижу, всё — приём окончен. Пришлось уйти.
***
Вышел я из ворот, поймал извозчика — они тут всё время пасутся, место рыбное. Поехал в участок. Когда мимо дома чокнутого эльва проезжали, глянул, что там. Ничего, двор пустой. Коляски и кареты все разъехались. Всё тихо, спокойно. Как эльвийка и сказала.
Надо было бы в дом зайти, убедиться. Но страшно стало. Как представил, что там голодный брат Левикус сидит, зубы точит… Не-не-не.
Еду, и думаю: что сказать-то? Начальство спросит: чем ты занимался, офицер Найдёнов? Кого поймал, какие улики нашёл, докладывай! Узнал, кто динамит в паровоз бросил, на лучших людей города покушался? Кто графа Бобруйского на кусочки разметал? Кто высшего эльва по ветру развеял, даже клочка не осталось?
Не говорить же, что я теперь на крючке у папика своей любовницы бегаю, как пёс розыскной. Что по театрам рассекаю, с мажорами стреляюсь на дуэли. Во фраке, весь такой красивый.
А что крючок на мне только для вида, не докажешь ничем. Об этом только я знаю, да котик Талисман, что внутри меня живёт. Что я скажу? Что печать мне поставили при рождении — магическую, потому что я полукровка. Чтобы магией не занимался. Да вот блин — занимаюсь! Заклятья гашу, кота призрачного использую как хочу. Да, ещё сказать забыл: внутри меня эльв живёт, котом прикидывается. Он из прошлого дела взялся, за которое невинных людей повязали. Одного в дурку, другого — на каторгу. Эльв этот от зверски убитой эльвийки благородных кровей не родился. Ну, той, что в морге лежит, вся раскромсанная…
Ага. Как только я такое скажу, тут же и конец Димке Найдёнову. В лучшем случае в дурку отправят, за компанию с чокнутой женой Филинова.
Вот и думай, как отчёт писать. Что начальству докладывать.
Прикатили в участок. Я попугая Микки на плечо посадил, и на крыльцо. Полицейский у входа на попугая глаза вытаращил, но не сказал ничего. Может, решил, что я конфисковал птичку.
Прошёл я к себе в кабинет, Микки посадил на спинку стула. Стал в ящике рыться, карандаш на стол бросил, листок ищу.
Тут Микки как каркнет. Я аж подпрыгнул. Смотрю, тот клюв свой попугайский разевает, сказать что-то хочет. А не получается. Кар-кар — и всё.
— Микки, — говорю. — Ты же попугай. Ты говорящий должен быть.
Мой бывший гоблин башкой покрутил, крыльями замахал. На стол перепрыгнул. Карандаш клювом подцепил.
— Ты что, грамотный? — спрашиваю. Сейчас, думаю, он мне напишет…
Он клювом щёлкнул — тресь! Карандаш пополам.
Да, грамотный — неграмотный, толку нету. Обманула меня эльвийка. Посмеялась надо мной. Был гоблин, стала птица дурацкая. Микки можно было хотя бы в мешке носить, потихоньку выпускать. А это что? Красивая вещь. Только бесполезная.
Нашёл я листок, задумался. Ёлки, как лучше соврать-то? Ладно, что-нибудь придумаю.
Сунул я листок с карандашом в карман, попугая Микки взял под брюхо, подмышку себе сунул.
— Пойдём, — говорю. — Ты мне пригодишься.
Иду мимо буфетной, там никого, только старичок-буфетчик стаканы протирает. Меня увидел, окликнул.
— Ваше благородие, чайку не желаете? Самовар горячий, булки свежие!
— Некогда мне, — отвечаю, — спасибо.
— Ваше благородие, присядьте. У вас вид такой, словно всю ночь воров ловили. Нехорошо это, без крошки во рту ходить.
И то правда. Забегался я что-то.
Подошёл, плюхнулся на табурет. Попугая Микки на стол посадил.
Буфетчик крантик у самовара повернул, кипяток наливает, а сам на попугая моего смотрит.
— Экая птица у вас знатная. Никогда таких не видал. Заморская, небось?
— Это подарок, — говорю. — От дамы.
Старичок-буфетчик покивал:
— Ох уж эти дамы. Им бы всё дарить. Ну да вы, ваше благородие, юноша видный, вот дамочки и млеют.
— Им виднее, — говорю. Взял чаю, отхлебнул. Хорошо!
А буфетчик моему Микки кусок булки протянул. Тот клювом щёлкнул, попятился.
— Он булок не ест, — говорю. Сам булку взял, откусил как следует. Вкусно. — Ему орешки надо, семечки всякие.
— Есть такие! — старичок в кармане порылся, достал горсть. — Вот, для детишек припас. На-ко, птичка. Полакомись.
Микки ещё попятился, чуть со стола задом не свалился, крыльями замахал. Каркнул.
— Да он как ворон у вас — каркает. В кондитерской у Саввы такой птиц был, только зелёный. Так он говорить мог. Всё кричал: Попка-дурак, Попка-дурак!
— Не научился ещё, — говорю, а сам булку жую и чаем запиваю. — Микешка, возьми орех. Разрешаю.
Микки на меня глазом круглым блеснул. К старичку повернулся, цапнул орех с ладони. Только хруст пошёл, да скорлупа полетела.
