Идальго (СИ) - Номен Квинтус (бесплатные книги полный формат txt, fb2) 📗

Из толстой меди я изваял с полсотни «больших» игрушек, а из тонкой — то есть их «почти фольги» — я наштамповал маленьких красивых колпачков. И потом их — с помощью той же гальванопластики, только не с серной кислотой, а с соляной — облудил изнутри. Так как у меня в памяти отложилось — еще со времен юношества — что изобретение товарища Ховарда смедью как-то очень нервно взаимодействует.

Хороший, наверное, был мужик этот Ховард, но так он и не узнал, что именно ему удалось изобрести: когда я предложил Ларраньяге Ховарда пригласить профессором в университет Монтевидео, он лих засмеялся и сказал, что британец уже помер лет пятнадцать как. Ну помер — и помер, изобретение-то его «осталось в народной памяти». А еще — в небольшом пузырьке: мне этот апостольский викарий его граммов так пятнадцать схимичил «для опытов». Пятнадцать граммов гремучей ртути…

На то, чтобы научиться запрессовывать гремучую ртуть в капсюли, у меня ушло чуть больше одного дня (и с дюжину взорвавшихся в процессе «изделий»), но в конце концов у меня вышло их сделать полсотни — ровно столько же, столько я изготовил гильз и пуль в медной оболочке. С порохом я вообще не заморачивался — просто попросил у охранников, приставленных к яхте, и получил столько, сколько мне было нужно. А вот пистолет я делал почти две недели — но я особо и не спешил. В Уругвае я заранее сказал, что вернусь примерно через год, в Петербург по льду яхту всяко было не провести, так что я старался все сделать получше, а не побыстрее. И пистодет делал именно «получше». Странный такой пистолет: так как из современного (мне) оружия я был знаком лишь с конструкцией калаша, то и пистолет у меня в чем-то был его «упрощенной копией», то есть с запиранием ствола такой же железякой — но без какой бы то ни было автоматики. Ствол у пистолета получился сантиметров двадцать, пять калибр — восемь миллиметров (просто у меня только такое сверло достаточно длинное нашлось) — но он стрелял неплохо. Очень неплохо — и в конце апреля, перегнав яхту в Петербург, я пригласил Александра Христофоровича на «морскую прогулку».

Скажу честно: Бенкендорф очень был впечатлен демонстрацией нового оружия — я ему это в открытом море продемонстрировал, стреляя по припасенной дубовой доске. Дюймовой дубовой доске, которую пули с расстояния в два десятка шагов навылет пробивали. Но вдохновился он, конечно, не убойной силой, а тем, как легко было оружие перезаряжать и с какой скоростью стрелять из него по врагу. И сначала он задал всего два вопроса: можно ли сделать орудие меньше (для ношения, например, в кармане) и можно ли сделать его больше — чтобы получился уже не пистолет, а ружье. А когда я показал, как эта замечательная игрушка сделана, он задал еще несколько вопросов:

— Вы думаете, что рабочие на заводе такие вот… детали смогут в изрядных количествах выделывать? — спросил он, показывая пальцем на затвор.

— Конечно смогут, просто станки им будут нужны соответствующие. У меня такой станок есть, я вам больше скажу: можно завод выстроить, на котором подобные же станки выделывать будет можно. Пойдемте, я вам станок этот покажу, он в трюме у меня стоит, — разговор наш велся на яхте, которая дрейфовала в открытом море. То есть в Финском заливе, но вокруг до горизонта никого видно не было. — На моем станке один такой затвор можно изготовить часа за два… правда, рабочий, на нем работать способный, должен иметь минимум семь классов школьного образования.

— И где нам подобных рабочих взять прикажете? Впрочем… неважно. А во что вам обошлись вот эти штучки? — он показал рукой на оставшиеся несколько патронов.

— Патроны? Откровенно говоря, я не считал, но думаю, что не дороже рубля. А если их выделывать многими тысячами… в день, то цена получится, скорее всего, копеек в пять.

— Что-то дороговато получается… выходит, мы мне сейчас пистоль ваш показывая, на ветер пустили рублей не меньше тридцати-сорока?

— Опытное производство всегда получается дорогим. Когда мы аспирин придумывали как делать, то у нас одна пилюля вышла как бы не в червонец золотой. А нынче и в пятачок она не обходится…

— Но даже если пятак за выстрел, то солдат, получается, за минуту боя больше рубля потратит?

— Да, но хорошо обученный солдат за эту минуту и пяток врагов в землю положит.

— И опять же: где нам хорошо обученных-то взять?

— Да я вам еще в том году говорил, что учить мужиков надо: хорошо обученный мужик наработает в двадцать два раза больше неграмотного, а средства, в обучение вложенные, за полтора года окупятся. А если про промышленных рабочих говорить, то рабочий, семь лет в школе проучившийся, продукции даст уже в сорок восемь раз больше необученного!

— Так деньги-то нужно будет семь лет тратить, но гарантий вашим словам… Нет, я не говорю, что вам я не верю, однако показать вы такое не можете просто потому, что и в ваших республиках американских самое большое год мужики учились. И тамошние католики вам, насколько я знаю, просто не могут не верить — но в России люди, финансами распоряжающиеся… Я вам, Александр Васильевич, просто скажу: не поверит вам у нас никто. Разве что император склонен думать, что вы все же за слова свои ответить готовы, я… я, скорее, просто склонен вашей уверенности в том, что вы делаете, поверить. Но вот прочие все… Вот вы говорите, что мужик за четыре года в школе станет настолько мудр и умел, что в двадцать… давайте все же скромнее быть, в десять раз больше наработает. Я готов поспособствовать вам в начинаниях ваших, и если вы через четыре года здесь, на земле нашей, покажете, что слова ваши — не пустой звук, то…

— То что?

— Я готов, то есть лично я готов вам в начинаниях ваших помощь оказать. В основном деньгами, конечно, поскольку знаний ваших у меня нет — но некоторую сумму… Республики ваши небогаты, ваш дон Барейро сказал, что в развитие торговли Аргентина готова вложить не более сотни тысяч песо, да и то года за три. А личных средств у вас, насколько мне известно, немного, так что сто тысяч рублей серебром в… как вы говорите, опытное производство всегда дорогим выходит? Так вот, сто тысяч в ваше опытное производство я, пожалуй, вложить готов, причем не ожидая быстрой отдачи. Вам этих средств хватит чтобы за четыре года устроить то, что вы именуете «демонстрацией»?

— Александр Христофорович, я очень ценю ваше доверие, но мне бы желательна была помощь от вас иного рода. Давайте иначе поступим: я уже знаю, что вы тайный завод в Арзамасе строить начали — так попробуйте мне в распоряжение — в демонстрационных целях — и весь Арзамасский уезд передать, как раз на четыре года. Что же до денег — вы мне лучше помогите поменять на звонкую монету кое-какие мелочи, которые мне аргентинские священники на развитие наших отношений отсыпали — это раз. Два — уговорите Николая, чтобы он весь Апшерон объявил государственными землями, ни при каких условиях не подлежащих приватизации.

— Не подлежащих чему?

— Чтобы никакие земли там никому в собственность не продавались и не передавались. Земли там, конечно, совершенно бесплодные — но немного позже, лет, наверное, через пять уже, именно Апшерон будет кормить всю Россию. И все доходы с земли этой должны идти только в Российскую казну.

— Это где такие земли бесплодные, что всю Россию прокормят?

— На Каспии. Там город небольшой сейчас стоит, Баку называется. Сейчас, подождите минутку, я на карте покажу. Дева Мария, покажи на центральном экране кару Апшеронского полуострова… физическую, без городов и дорог, — последнюю фразу я произнес уже по-испански. И Бенкендорф все же испугался, когда железяка своим спокойным голосом ответила:

— Карта Апшеронского полуострова подготовлена, сообщите масштаб демонстрации.

— Во весь экран, а на левом выведи полную карту Каспия, с отметками только Астрахани и Баку.

— Я… я думаю, что вам лучше самому обратиться с этой просьбой к императору, — заметно дрожащим голосом ответил на это Александр Христофорович, — если… вы ведь к пресвятой деве обращались чтобы карту мне показать? — Император вам точно не откажет, увидев сие. А по поводу Арзамасского уезда могу вас уверить, что вы его еще до лета в распоряжение получите. А если вам помощь в людях…