Стратегия обмана. Политические хроники (СИ) - Ванина Антонина (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
В другой газете под всё той же новостью об отравлении Синдоны была сделана приписка из нотариально заверенного документа двухлетней давности. И написал его никто иной, как старый знакомый Сарваша Франческо Пацьенца, перед тем как попасть в тюрьму за излишнюю активность в рядах СИСМИ. Оказывается ещё два года назад Пацьенца на пророчествовал, вернее, логически предвидел следующее: «Если Синдона окажется в любой итальянской тюрьме, пусть даже сверх охраняемой, он будет убит. Следствие не даст никаких результатов. Речь пойдет максимум о самоубийстве». Что ж, так оно и вышло. Самоубийство, замаскированное под убийство — вот такой новый вид рукоприкладства, наверное, единственный в своём роде, и он навеки будет связан с именем дона Микеле.
Стоило Сарвашу добраться до своей лондонской квартиры, как тут же раздался телефонный звонок. Подняв трубку, он услышал голос полковника Кристиана.
— Сарваш, — судя по интонации, тот был чем-то крайне недоволен. — Вы действительно, в Лондоне?
— Да. Что-то случилось?
— Случилось. Приезжайте в Фортвудс и побыстрее. Или мы сами за вами приедем.
Услышав это, Сарваш понял, что поспешил беспокоиться об отце Матео и его свободе, ибо, судя по голосу полковника, сейчас он сам на волоске от заточения. Только бы понять, за что.
— Может, всё-таки скажете, к чему мне готовиться?
— К нескончаемой головной боли, — сурово ответил тот. — Забирайте эту бестолочь Гольдхаген, пока она морально не разложила весь Фортвудс.
При упоминании имени Александры, сердце забилось быстрее:
— Так она у вас?
— Вот именно, — всё так же сурово отвечал полковник. — Забирайте её завтра же утром. Весь оперативный отдел будет вам только благодарен.
— Конечно. Но что произошло?
— Это не телефонный разговор. Вы сами заказали её поимку, так что не вздумайте теперь от всего отказываться.
— Я и не думал.
— Вот и не надо. Предложение действует в течение двадцати четырёх часов. Советую поторопиться.
После этого разговора Сарваш понял, что задержаться в Лондоне надолго ему не суждено. Судя по голосу полковника Кристиана, забрать Александру он предлагал не только из Фортвудса, но и из Британии, не меньше.
Глава девятая
1985–1986, Фортвудс
Когда в оперативный отдел Фортвудса поступила информация, что в женскую тюрьму города Глазго попала альваресса, которая покусала смотрительницу, полковник Кристиан ничего хорошего от этого происшествия не ждал. Когда мобильный отряд забрал кровопийцу, а вслед за ней и травмированную, но живую смотрительницу, он надеялся, что всё обойдется профилактической беседой с альварессой о недопустимости насильственного кровопийства и слезливыми заверениями в ответ, что иного выхода у неё не было.
Но когда в солнечный день полковник увидел, как вдоль лужайки к новому корпусу ведут женщину с подозрительно знакомыми светлыми кудрями, он пошёл следом. Когда в медлаборатории он смог посмотреть в её изуродованное от истощения лицо, через хлопья отставшей кожи он смог разглядеть знакомое выражение глаз. Сомнений не было, что это Александра Гольдхаген, особенно после того как она сама скрипучим голосом назвала своё имя.
Пока три недели шла реабилитация, пока шёл сбор информации, как и за что Гольдхаген оказалась в шотландской тюрьме, полковник начал отчетливо понимать, что в ближайшее время Фортвудс она точно не покинет. Своё обещание Сарвашу десятилетней давности он не забыл. Но обстоятельства складывались не лучшим образом для исполнения договора, и виновата в этом была, прежде всего, сама Гольдхаген. Но не последнюю роль в набирающем обороты скандале играл относительно молодой и не в меру амбициозный Ричард Темпл — глава международного отдела, пришедший на смену Джорджу Сессилу.
— Её обвиняют в терроризме, — настойчиво повторял Темпл, когда полковник пришёл в его кабинет для доверительной беседы, которая, к слову, не получалась. — Покушение на премьер-министра Тэтчер, это куда серьёзнее, чем укушенная в загривок тюремщица.
— Я читал протоколы допросов, — настаивал полковник, — Гольдхаген за собой вину не признала.
— Зато она признала принадлежность к ИРА. Это уже о многом говорит.
— А вы читали тот самый протокол, где она обвиняет службу безопасности премьер-министра в сговоре с ВИРА в организации теракта в Брайтоне?
— Это бред и отговорки, — тут же заключил Темпл.
— Да? А, по-моему, это прелюбопытная версия. Интереснее той, что в ИРА засланы альвары, которые самоотверженно борются за отделение Северной Ирландии от Британии, исключительно из чувства мести Фортвудсу.
— Вы забываетесь, полковник, — с каменным лицом изрёк глава международного отдела. — Вы британский подданный и служите королеве уже 123 года.
— Я может и британский подданный, — так же с неудовольствием отвечал полковник, — однако и вы не забывайте, что Фортвудс наднационален и занимается вопросами альваризма, а не европейской политикой.
— Мы служим королеве, а ИРА шесть лет назад, если не помните, убила её родственника лорда Маунтбаттена.
— И при чём тут Гольдхаген?
— Когда придёт в себя, допросим и узнаем. Но это не отменяет её былых подвигов.
— О чём вы?
— Я нашел досье, которое завели на Гольдхаген во время Второй мировой, — с нажимом произнёс Ричард Темпл. — Между прочим, вы его и заводили, и не надо говорить, что уже не помните об этом.
— Разумеется, я ничего не забываю, — уже с еле скрываемым раздражением произнёс половник. — И что вам не понравилось в этом досье?
— Гольдхаген же нацистская преступница.
Полковник не сразу нашёлся со словами, чтобы возразить:
— С чего вы это взяли Темпл?
— А разве не в концлагере Берген-Белзен вы тогда нашли Гольдхаген? — и глазах международника блеснули какие-то нехорошие огоньки.
— В лагере. И что это доказывает? Она могла работать там кем угодно. И позволю вам напомнить, мистер Темпл, что все, кто оказался в том лагере в конце войны, будь то заключенные, обслуживающий персонал или охрана, никто не мог покинуть его периметр из-за режима эпидемии.
— Концлагерь — самое лучшее место, чтобы пить кровь бесправных евреев.
— Пресвятая Два Мария, — в бессилии прошептал полковник и изрёк, — не говорите ерунды, Темпл, вы же не едите протухшую еду, так и альвары не пьют кровь больных и умирающих.
— И за счёт кого же она, по-вашему жила в концлагере?
— Какой-нибудь поварихи или охранницы. И не уводите разговор в сторону. Какое отношение Берген-Белзен имеет к ИРА?
— Они прекрасно дополняют друг друга в плане характеристики моральных устоев Гольдхаген, вы не находите?
Поняв, что Темпл ему не союзник, полковник решил поговорить с Лесли Вильерсом, главой медицинской лаборатории, что занимался реабилитацией Гольдхаген.
— Что скажешь, Лесли? — без всякой надежды вопросил полковник.
— Удивительная выдержка, — заключил Вильерс. — Два месяца в одиночной камере, почти полный отказ опорно-двигательной системы, но она держалась до последнего. Я спросил её, почему она так долго ждала. — Тут доктор в растерянности тряхнул головой. — Странно, но Гольдхаген сказала, что ей было очень стыдно и не хотелось до последнего.
— Чего не хотелось?
— Кусать в загривок.
— Больше слушай, — отмахнулся полковник.
— Да, нет, я не думаю, что это кокетство. Она говорила, что родилась в семье медиков, и сама знает сестринское дело, поэтому нацелено кусала с самое безопасное место. Забавно, но она вспомнила, как когда-то её муж предостерегал её кусать человека за горло, чтобы тот не умер от кровопотери. Интересная у них была семья.
При упоминании семьи Гольдхаген, полковник насторожился:
— А про отца она ничего не говорила? Или прадеда?
— Вы о тех фотографиях? — понял доктор Вильерс, — Нет, я ещё не говорил с ней об этом.
— Но хоть какие-нибудь биологические пробы ты у неё брал?
