Вариант "Новгород-1470" (СИ) - Городков Станислав Евгеньевич (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
… Попав в Новгород, Дан, вначале очень удивлялся тому, что новгородцы поголовно, во всяком случае те, с кем сталкивался Дан, не умели обманывать. Хитрить могли, «наезжать», требовать, но нагло обманывать… И в делах, коль ударили по рукам, договор выполняли свято, даже если их «надули». И это в отличие от бывших современников Дана, от которых в любом деле приходилось ждать пакости…
— Во-первых, я ничего старостам Ганзейского двора обещать не собираюсь, — парировал вопрос воеводы Дан. — А, во-вторых — Юрьев или, как называют его немцы — Дерпт, хоть и участвует в ганзейской торговле, в Ганзу не входит, кстати, как и Кокнессе. Это ливонские города. А каким боком тут Ливония..? — Дан пожал плечами. — Помощь-то новгородцам окажет Ганза, а не ливонский орден.
— Однако, — крякнул тысяцкий, напомнив этим своим «однако» анекдоты про чукчей, во множестве ходившие в далеком будущем-прошлом Дана, — хитер ты, мастер Дан, хитер. На хромой кобыле не подъедешь.
— А на хромой и не надо, — улыбнувшись самым краешком губ, произнес Дан. — Но, в общем-то, я все, что хотел, сказал. Теперь важно, чтобы вы, бояре новгородские, «оспода» новгородская, поняли, что война с Москвой не за далекими лесами и, вероятнее всего, будет уже следующим летом, — Дан точно знал, что она начнется именно следующим летом, но не говорить же об этом воеводе. Поэтому он просто продолжил: — Новгород богат, но слаб, а Москва бедна, однако имеет сильное войско. И Москве нужен Новгород, нужны богатства Новгорода, все богатства, — с нажимом сказал Дан. И добавил: — Это я о том, что откупиться уже не получится. Ведь, Москве не только Новгород нужен, но и земли новгородские нужны… — Дан сделал паузу, а потом произнес: — На торгу я слышал, что Москва ни с кем сейчас не ратиться и с братьями великого князя и татарами вопросы, вроде как, улажены. — Дан повертел в руках прутик, которым чертил, и резюмировал: — То есть, войско московского князя ничем не занято. А, учитывая, — добавил Дан, — что Москва отправила в Тверь, лежащую между Москвой и Новгородом, бояр для заключения союза, можно смело предположить, что Иван lll готовится к войне с Новгородом. И тянуть с нападением не будет, а то или татары набегом пойдут или братьям дурь в голову ударит, и они либо заговор организуют, либо с татарами уговорятся против старшенького… Да, и еще. Напоследок хочу сказать боярам новгородским, «осподе» Господина Великого Новгорода, что Новгород — это не только боярские дворы, но и «малодшие» люди новгородские, и житные люди, и своеземцы на своих наделах, и смерды в селах и пятинах, воины в крепостях и отдаленных градах. И, как бы вы не делили друг друга по богатству и происхождению, доля у вас одна, общая — или победить или погибнуть. Но, — сделал неожиданный выверт Дан, — можно и отдаться Москве. Только, боюсь, в этом случае я бы за жизнь «осподы» новгородской не дал бы и рубля ломаного. Бывшие правители мало кому нужны, тем более имеющие большую казну… А, мертвым уже ни казна, ни земли, ни холопы не нужны. Как я и говорил — к домовине сундук не приделаешь и злато с собой туда не увезешь… — Дан, конечно, сильно сгущал краски. Как он помнил из той истории, истории, преподаваемой в 21 веке, московско-новгородская война 1471 года закончилась для многих бояр новгородских довольно безобидно. Кое-кто, естественно, погиб или был казнен, кто-то полностью лишился своего добра, но большинство остались и при холопах, и при земле, и даже казну частично сохранили. Страшная картина разорения боярского и массовых казней бояр новгородских будет позже, в 1477 и при Иване 4 Грозном. Но об этом он говорить не стал. Выбор Новгороду необходимо было делать сейчас. И в той истории, поворотный момент тоже был в 1471 году, остальное являлось лишь агонией. Поэтому он тоже сказал: — «Осподе» пришло время сделать выбор — или перестать кичиться своим родом и богатством, и потратить часть гривен на оружие для ополчения, хорошее оружие, — подчеркнул Дан, — и на черных людей новгородских, которые будут держать это оружие, а также на создание новых отрядов новагородских ратников. А заодно и сделать послабления малодшему люду новгородскому, чтобы не смотрели в сторону Москвы. Либо… Как я уже говорил — откупиться не выйдет, а мертвые сраму не имут! Вы просто умрете вместе со своим городом.
— Ну, напужал, — задумчиво, как на первой встрече у боярыни Борецкой, произнес воевода, но в голосе его Дану послышалось некоторая растерянность. И, вдруг, воевода, придерживая ножны с мечом, резко встал с бревна. Встал с бревна и Дан. Тысяцкий вплотную приблизился к Дану.
— Ты уверен? Уверен, что так и будет? — спросил он, смотря с высоты своего роста на Дана. В глазах воеводы была некая решимость.
— Уверен, — ни на секунду не задумавшись, ответил Дан. Пусть, в действительности все случилось и не так, но теперь, ни воевода, ни Марфа-Посадница, ни ее сын Дмитрий никогда не узнают, как оно было на самом деле… Могло было быть, если бы в историю не вмешался чужак, рожденный в ином мире. Теперь уже, реально, в ином, параллельном, мире, ибо, чтобы не произошло дальше, отныне этот мир пошел своей, только своей, дорогой. История, в этом мире, как надеялся Дан, сделала поворот…
— Хорошо, — сказал тысяцкий и, слегка повернувшись, позвал: — Иван, Гостила… Пришедшие вместе с ним крепкие мужички с волчьими взглядами синхронно встали с бревна, на котором сидели — в стороне от воеводы с Даном — и практически одновременно поставили кружки с березовицей, что им принес Вавула, на поленницу.
— Здрав будь дом, хозяин дома и люди его, — чуть наклонившись-поклонившись в сторону, стоявшего отдельно от сарая и прочих хозяйственных и бытовых построек, жилья Домаша, попрощался с Даном и остальными обитателями двора тысяцкий. Уважительно попрощался, как не с простыми людьми. Тоже сделали и его «телохранители». — Думаю, — выпрямившись и повернувшись опять к Дану, произнес тысяцкий, — мы еще встретимся. Твои слова меня убедили!
Часть третья
Глава 10
Завидев вихрастую, только что не с рожками, тёмно-рыжую голову, прячущегося за дровами Зиньки, Дан мгновенно шагнул за стену сарая. Оттуда, быстро, за расширенное большое помещение, где уже стояла, кроме старой, еще одна, новая, печь для обжига керамики, дальше за кладку бревен-дров, и, в итоге, оказался за спиной у Зиньки. Затем максимально бесшумно, как когда-то его учили в армии, подобрался к пацану и, нехорошо улыбнувшись, положил ему руку на плечо. Похожий на юного чертенка своим задранным кверху носом и круглыми, опушенными огроменными ресницами, глазищами, подросток аж подскочил от неожиданности. И сразу попытался сбежать. Однако, не тут-то было. Дан держал его крепко.
— Д-д-дан, — запинаясь, выговорил Зинька, — пусти!
— Говори, что натворил, — спросил Дан, продолжая держать младого новгородца за плечо. — Вавуле сверчка подложил или Домажиру что сделал?
— Домажу, — признался, нехотя, Зинька.
— Эх, — мечтательно сказал Дан, — надрать бы тебе уши, да только бесполезно… — Хоть и был 13-летний Зинька, Зенон, уже настоящим художником, но, все равно, еще оставался ребенком.
Боярин Василий Казимер, новгородский тысяцкий, свое обещание сдержал. Дан, за последний или иначе третий месяц своего пребывания в Новгороде, уже дважды посетил известный в Новгороде дом в самом начале Неревского конца — «избушку» боярыни Борецкой. И «оспода» новгородская, во многом с подачи Василия — и это была большая заслуга тысяцкого, тоже сделала определенные шаги по укреплению обороноспособности Новгорода. Как узнал Дан — частично от самого тысяцкого, частично из разговоров на Торжище — в первую очередь был наведен порядок в новгородском арсенале и наказан староста, не следивший за оружием. Арсенал привели в порядок, оружие проверили, что было негодным — продали на металлолом кузнецам, а что продать было невозможно — выкинули. Остальное очистили от ржавчины, подремонтировали, наточили… а затем даже слегка пополнили запасы арсенала. За счет конфискации и последующей продажи товаров и имущества 3 вольных купцов, прибывших на торг в Новгород, но опознанных ганзейцами, как ливонские разбойники. Кроме того, в недавно построенной Грановитой палате, что на Владычьем дворе Софиевского собора, состоялось внеочередное малое новгородское вече, иначе называемая «оспода». На этой «осподе» тысяцкий, при поддержке дружественных Борецким боярских родов, продавил решение начать ремонт городских стен и выделить для этого часть новгородской казны. Сумма, выданная управителем архиепископа Ионы Пименом, отвечающем за сохранность казны, находящейся в Детинце, едва покрыла треть необходимых расходов — оставшиеся две трети, по решению малого новгородского веча, или совета боярской «осподы», должны были собрать сами горожане. То есть, предполагалось, что новгородцы будут жертвовать в церквях, в отдельную кружку, на восстановление стен родного города. Дана улыбнуло это решение новгородской администрации — как обычно, независимо от того какой век «на дворе» — 21 или 15, богатые стараются переложить решение всех проблем на плечи бедных. Дан сильно сомневался, что денег, собранных подобным путем, хватит для ремонта укреплений. Но с мертвой точки, так или иначе, дело сдвинулось. Новгород стал готовиться к войне с Москвой. Курировать восстановление, а фактически строить по-новому городские стены и копать, тоже, фактически, по-новому, ров вокруг города, должен был сам воевода, ибо, как говорили в далеком будущем, а делали еще в далеком прошлом — «Инициатива наказуема!». Воевода требовал? Воевода, пусть, и отдувается!
