Физрук-4: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT, .FB2) 📗
— Я вот, это самое… в магазин собрался, — будто оправдывался я. — А то дома ничего нет… А ты куда?
— А я просто так, гуляю, — откликнулась она. — Дышу воздухом… Мне завтра на сутки…
— А хочешь ко мне в гости? — спросил я.
— Хочу! — не стала ломаться медсестра. — Да только, что скажет ваша жена?
— Она меня бросила, — ответил я. — Собрала вчера вещички и ушла.
— Поссорились? — спросила Наташа. — Ничего, помиритесь!
— Ну так пойдешь ко мне в гости? — нетерпеливо уточнил я.
— Пойду! — просто ответила она.
— Тогда пойдем, посмотрим, что можно купить.
Наташа кивнула. Не стесняясь, взяла меня под локоток, и мы потопали к «Гастроному». Меня в нем еще помнили, как «блатного», поэтому вынесли из подсобки балык, сырокопченую колбасу, яблоки, две бутылки грузинского вина «Киндзмараули», торт «Ленинградский» и коробку конфет «Рот Фронт». Медсестричка смотрела на меня, как на волшебника. Ведь для нее эти деликатесы были недоступны. И мне был приятен ее восхищенный взгляд. Невольно напрашивалось сравнение с Илгой, которая все знаки внимания и подарки воспринимала почти равнодушно.
А ведь нам, мужикам, что от баб надо? Ну помимо бытовухи… Чтобы они нами восхищались, радовались тем мелким презентам, которые мы им делаем, не часто страдали головной болью — и все. И ради этого мы готовы на многое. Нагруженные покупками, мы с Наташей пошли ко мне домой. Когда я открывал калитку, из своей будки высунулся Сидорыч. Нос у него алел, как переспевший помидор. Увидев Наташу, он одобрительно крякнул и незаметно показал мне большой палец вверх. В подъезде я открыл дверь и впустил медсестричку в прихожую. Скинув валенки и пальтишко, она немного покраснела. Не то с морозца, не то с еще чего…
В первый раз я увидел ее в платье, а не в белом халате. Платье было простенькое, но оно хорошо сидело на ее ладной, очень женственной фигуре. Я почувствовал, что настроение мое почти совсем наладилось. Надо было немного отвлечься. И пока гостья разматывала пуховый, но несколько траченый молью платок, я утащил на кухню покупки. Разгрузил пакеты. Что-то сунул в холодильник, что-то оставил на единственном в квартире столе. Когда я снова вышел в прихожую, то увидел, что Наташа по-прежнему топчется там. Вся такая разбитная и задорная на улице, здесь она вдруг сконфузилась.
— Ну чего ты здесь торчишь? — поинтересовался я. — Проходи в комнату!
— Ой, а можно я у тебя тут приберу? — спросила она.
— Ну прибери! — не стал отказываться я.
— Ты мне только фартук дай и тапочки какие-нибудь!
Тапочки я ей дал свои. Других все равно не было. Сбежавшая супруга свои забрала. А вот фартук оставила. Было забавно наблюдать, как бродит медсестричка с веником и совком по квартире. И не только забавно, но и очень эротично. Особенно, когда она наклонялась и подол коротенького платья задирался на попе.
Я перетащил из кухни в большую комнату стол, открыл бутылку вина, нарезал колбасы и прочего. И начал размышлять, какой фильм поставить, чтобы настроить гостью на новый лад. Вон она какая стеснительная.
— Да хватит тебе уже возюкаться! — не выдержал я. — Иди мой руки и за стол!
— Я сейчас! — пискнула она и шмыгнула в санузел.
Вскоре появилась в комнате, сияющая.
— Кино хочешь посмотреть? — спросил я.
— Кино? — удивилась Наташа. — По телевизору?
— Ну почти…
— А разве сегодня есть что-то хорошее?
— У меня есть, — ответил я. — И сегодня и всегда… Ты про любовь любишь смотреть?
— Ну еще бы!
— Вот сейчас про нее и поставим.
Я покопался в кассетах и решил, что лучше всего подойдет «Греческая смоковница». Включил видик и телек. Фильм начинался вполне невинно и моя гостья, ни о чем не подозревая, уставилась на экран, а я — на нее. И когда щеки медсестрички залились румянцем, я понял: она не ожидала, что кино будет про ТАКУЮ любовь! В СССР таких фильмов не показывали.
Я налил нам вина, Наташа выпила его залпом, наугад ткнула вилкой в тарелку, не глядя подцепила кусочек балыка, сжевала его, не отрываясь от созерцания плотских похождений главной героини. Я по-прежнему искоса и с любопытством наблюдал за девушкой. Видел, как учащается ее дыхание, а язык непроизвольно облизывает губы.
В конце концов, терпение мое лопнуло. Я и так воздерживался уже больше недели. Сколько же можно. Я решительно встал, и мягко подхватив гостью на руки, перенес ее со стула на диван. Она не сопротивлялась, только сказала, что надо снять платье, а то помнется. Я не возражал. Наоборот — помог раздеться. Ну и сам скинул с себя шмотки. Наташа оказалась вовсе не столь стеснительной, когда дошло до дела. Да и девочкой она явно не была. Так что сексуальным ликбезом заниматься не пришлось. Полчаса пролетели как один миг.
— Мне пора в общагу! — сообщила она, когда мы лежади в обнимку и досматривали фильм. — После одиннадцати туда не пускают.
— Ну так ночуй у меня, — зевая, сказал я.
— Не могу. Мне еще халат и шапочку надо накрахмалить. И вообще, комендантша, если я не приду ночевать, устроит допрос — где была и с кем?
— Что за казарма! — удивился я. — Ты же не в школе учишься…
— В школе я тоже учусь, — хихикнула она.
— То есть?
— В школе рабочей молодежи… У меня же только восемь классов и курсы медсестер. Я хочу в мединститут поступать, а для этого надо иметь аттестат зрелости.
— Ясно, умничка. На счет института правильно, — кивнул я.
Наташа встала и нагишом убежала в ванную. Через десять минут вернулась и принялась одеваться. Глядя на то, как она натягивает чулки и цепляет их к поясу специальными прищепками, я снова взбодрился. Пришлось медсестре отложить возвращение в общежитие еще на некоторое время. Пока она снова принимала душ и одевалась, я вызвал такси. Оно приехало на удивление быстро. Напоследок мне хотелось как-то отблагодарить девушку. Не деньги же ей совать. Обидится еще. А! Вот! Я достал из чемодана набор польской косметики, который хотел подарить Илге. И, вместе с коробкой конфет, протянул Наташе.
— Ну зачем это, Саша? — смутилась она. — Я же не за подарки…
— Ты что надумала? Это тебе за уколы, которые ты делала не в больнице, — нашелся я. — И вот возьми еще на такси.
— Неудобно как-то…
— Бери, бери.
Из двух пятерок, которые я ей протянул, она взяла только одну. Я проводил ее до такси и вернулся в квартиру, которая начала превращаться из семейного гнездышка в берлогу холостяка, которому, кстати, завтра тоже на работу. Наскоро убрав остатки пиршества, я тоже принял душ и завалился спать.
Утром я понял, что все-таки привык к иному образу жизни. К готовому завтраку, например. А теперь надо вставать пораньше, чтобы вскипятить воду для чая или кофе и разогреть позавчерашнее пюре с котлетами. Кое-как перекусив, я отправился в школу.
Здесь все было как обычно, но в нашем маленьком городишке слухи распространяются быстро и вот я уже снова оказался в перекрестье ревнивых взглядов. Ими обменивались преподавательницы биологии и химии, а также — заведующая учебной частью. Это надо понимать так, что охота на меня возобновилась. Хотя она, может быть, и не прекращалась никогда. Просто эти хищницы сидели в засаде и выжидали своего часа. Ну что ж, выбор — это всегда прекрасно. Во всяком случае — лучше, чем его отсутствие. Не успел я подумать об этом, как из приемной вышел наш уважаемый директор-фронтовик и громогласно провозгласил:
— Дорогие коллеги! У меня для вас есть приятный сюрприз!
Глава 14
То, что произошло дальше, никто не ожидал. Из-за широкой директорской спины вышла… Серафима Терентьевна Егорова, собственной персоной. Вся такая скромная, в черной юбочке, чуть ниже колен, в белой блузке, волосы собраны в скромнячий хвостик.
Я переглянулся с военруком. Он скривился, слово разжевал ломтик лимона, а я мысленно присвистнул.
А вот Эвелина Ардалионовна наоборот, торжествующе озирала коллектив, чтобы подчеркнуть — возвращение Симочки в школу — это исключительно ее заслуга. А Пал Палыч тем временем продолжал:
