«Злой город» - Павлищева Наталья Павловна (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
В сотне действительно оказались трое опытных дружинников, много раз ходивших в походы и видевших много боев, в том числе со степняками. Остальные молодежь. Увидев своего десятника, все сначала замерли, но потом пожилой дружинник (как потом оказалось, всего-то пятидесяти лет от роду) согласно кивнул:
– Никола у Евпатия хорошо воевал. А что опыта в походных делах маловато, так мы на что?
Я выжала для своего десятка все, что можно, у нас всех были личины (сказалась личная дружба с кузнецом Микулой), одежда из закромов Анеи, даже мешки меховые почти из соболей. Но это не из-за выпендрежа, а потому, что они легче и места занимали меньше. И овса нашим коням досталось больше, и сбруи были новые, и мечи наточены, как бритвы…
Остановил мои интендантские поползновения Вятич:
– Хватит уже. Или ты собираешься половину Козельска с собой тащить? Используешь личное положение в служебных целях.
– Это плохо?
– Нет, но не перестарайся.
Отец, конечно, был против моего участия в новом походе, но когда увидел, как уважительно со мной разговаривают опытные воины, услышал слова, мол, Никола знатно татар бил, его, кажется, даже слеза прошибла. Во всяком случае, воевода быстро удалился, подозрительно выковыривая что-то, якобы попавшее в глаз.
Он проверил, чтобы я не забыла Анеин оберег, напомнил, что помогает такая защита, только если человек и сам старается уцелеть.
– Я нарочно не буду стараться уцелеть. По дури под стрелы и мечи не полезу, а вот прятаться не буду, иначе и идти незачем.
– Ладно, дочка, коли судьба тебе воевать, воюй. Нет у меня сына, дочь за него, знаю, что имя не опозоришь.
Вятич сделал еще одно очень полезное для меня дело – сменил мне меч на саблю, она куда легче и с коня воевать удобнее. Вообще, мечи на сабли поменяли многие, мы просто опустошили оружейные запасы Козельска. Но никто не жалел и не пенял.
А ведь в городе нашлись те, кто занимался вовсе не подготовкой нашей дружины и даже не Козельска, а спасением собственных пока не шкур, но запасов.
Простой Козельск во главе с воеводой и Анеей собирал в поход дружину князя Романа Ингваревича, а вот Козельск боярский да купеческий собирался сам. Собрались вечером, говорили тихо и тайно, но не об обороне города, а о побеге из него. Конечно, они не посадские, у которых избы так себе, строят не на века, зная, что враги сожгут. Но и бояре свои терема сейчас тоже не жалели, все готовы оставить, только золотишко да серебро увезти.
– Нужно отъехать да пересидеть, пока беда не схлынет. А потом вернемся в город, все новое отстроим. Только куда ехать-то?
– Я слышал, у воеводы дочка, как с кобылы навернулась, странная стала, все про будущее верно говорит. Она про Рязань точно сказала.
– Что нам Рязань, ее вон сожгли.
– Да не про то я. Настасья Анее сказала, мол, людей надо к Смоленску уводить, туда татары не доберутся. Точно не доберутся, там леса непроходимые.
– Чего же непроходимые, коли мы ездим всякий год с товаром? – возразил зажиточный купец Яким Ослядюкович.
– Вы зимой ездите, а татары туда раньше весны не дойдут, вот и завязнут. Али в Новгород надо, туда тоже не принесет, слышно, проклятых.
Новгород совсем не понравился купцам, там и своих торговцев много, они решили двигаться к Смоленску или вообще подальше, к Полоцку. Боярам привлекательнее показался Новгород. Но это не страшно, можно разбежаться кто куда, так даже легче. Главное – успеть.
А еще надо было схоронить свои богатства. Степняки они что, постоят и уйдут, ну, может, пограбят город, пожгут, но ведь сгорят дома, а то, что в землице, останется. Взялись за заступы купцы, причем сами, не доверяя холопам, копали стылую землю, зарывали свои гривны да украшения. Недаром купеческая мудрость гласит, что никому из родни доверять нельзя, ни жене, ни отцу, ни сыну, а только одной земле, коли верно зароешь, сбережет твое богатство.
На двор примчалась запыхавшаяся Лушка. Было раннее утро, но любопытная сестрица давно на ногах, ей нужно знать обо всем, что происходило в Козельске. С ходу бросилась к завтракавшему отцу:
– Бояре удирают!
– Какие бояре, куда?
– У Петра Моисеевича уже и возы уложены.
Отец, хмыкнув, поднялся из-за стола. Анея фыркнула:
– Скатертью дорога!
Я была с теткой совершенно согласна, но воевода решил посмотреть. За ним, конечно, увязалась Лушка.
– Побежали, как тараканы из горящего дома. А пусть бегут, с собой всего не увезут, а нам на прокорм останется. Купцов-то поприжать надо, чтобы хлеб да овес не вывезли. А эти пусть бегут.
Воевода бодрым шагом подошел к растерявшемуся от неожиданности боярину:
– Добрый день, Петр Моисеевич, куда это ты собрался?
– Да вот, решили родичей навестить.
– Где это? У тебя, помню, родичи в Рязани были да в Чернигове. Так Рязань татары пожгли, коли в Чернигов, так подожди чуть, я письмецо князю передам.
– Нет, в Новгород.
– Чего ты там забыл? Опасно ныне по гостям ездить, степняки вольничают, не ровен час попадетесь.
– Тьфу на тебя! Чего говоришь-то?! – взъярился боярин.
– Дело говорю. Сидел бы дома.
– Нет, решено – поеду, – Петру Моисеевичу явно надоело объясняться с воеводой. Но отец решил «добить» боярина.
– А чего в гости со всем скарбом? Куда саней столько?
Вокруг уже, привлеченный шумом, стал собираться народ. Теперь уехать втихаря не получалось, боярин взвился окончательно:
– Да тебе-то что?! Али я твой холоп, что должен ответ держать?
– Да нет, поезжай, я же об тебе забочусь, о твоей безопасности. А то подождал бы, скоро дружина татар бить поедет, так проводят, ты же прямо к ним в лапы торопишься.
– Тьфу! – плюнул боярин, буквально вскакивая в свои сани. Холоп, державший вожжи, получил сильнейший тычок в спину, чтобы поторопился. Вслед боярским саням несся хохот.
– А ты, воевода, не переживай, пусть уезжают. Чем их меньше останется, тем нам легче будет.
Сани с уезжавшими боярами да купцами потянулись, уже не таясь. Но если у бояр их богатство – земля да золото, то купцам труднее, у них многое в товаре. Кое-кто решил не терять времени даром и нажиться на горожанах. Как только начались отъезды, купцы повысили цены на хлеб. Отец созвал вече.
Народ, особенно посадские, чьим трудом и добывалось богатство Козельска, шумел вовсю:
– Вздернуть их на березах – и все тут!
– Мало нам чужих, так свои тати выискались.
Воевода гаркнул, чтоб замолчали. Голос у отца оказался таким, что я невольно вжала голову в плечи. Однако… не ожидала…
– Мыслю так: пусть едут, никто никого держать не станет. И горожанам отъезжать придется тоже, ни к чему свои головы под татар подставлять. Враг больно силен и опасен, Рязань сожгли до кровавого пепла, и нас в случае чего не пожалеют. Но не о том речь. Ехать езжайте, – он повернулся к купцам, настороженно прислушивающимся к его речам, – только без запасу. Злато, серебро, меха, все ценное с собой берите, а вот ни зерно, ни что другое мы вам не дадим.
– Не имеешь права!
– Князю жаловаться будем!
Отец поднял руку:
– Жалуйтесь, придет время – отвечу. Но только нынче лавки все открыть и все раздать. А вам, – теперь он обратился уже к горожанам, – больше надобности не брать. Особо в посад не тащить, все одно, сгорит. На том и порешим. Проводим дружину, начнем город к осаде готовить, людей уводить, ни к чему детям да старикам тут оставаться. Да бабы тоже пойдут. Но это после, а ныне всем, кто уйти желает сам, – дорога открыта. Кто останется, уже самовольничать не будет, поступать станет, как скажут.
Народ поддержал воеводу. Про бояр и купцов словно забыли. Уезжают? Пусть. Всего с собой не увезут, а что останется, будет для городской надобности.
Из Козельска в разные стороны потянулись доверху груженные сани, каждый норовил увезти как можно больше. Дружинники только зорко следили, чтобы не вывозили зерно и овес.
