Дорога императора (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT, .FB2) 📗
Судя по мощности взрыва, снаряд рванул рядом с боеукладкой, а боезапас детонировал, вырвав башню с корнем. Немецкую пехоту расшвыряло в разные стороны, и вряд ли кто-то из них останется без серьёзных ранений. Я же это видел мельком, заваливаясь прямо на землю лицом. Только бы башня на меня не свалилась!
Нет, отлетела назад.
Сознание помутилось, видимо, я использовал все свои резервы. И те, что подпитывают разум, и те, что питают мышцы. По крайней мере, я даже пальцем сейчас пошевелить не мог. Поэтому, когда почувствовал, что меня кто-то схватил и оторвал от земли, мог лишь злобно сопеть. И кто же меня так? Гады, я же вам не мешок с картошкой, а император!
Я лишь потом понял, что это гетман и пара тех самых молодых ребят, которых я тренировал последние дни. Но даже не мог наорать на них, чтобы они меня бросили, и занимались эвакуацией.
Меня уронили, потом волоком тащили по земле, потом взвалили на чью-то спину. Я видел, как немцы справились с охватившей их паникой — но не сразу, и снова перешли в атаку. Где-то за спиной рокотали два наших пулемёта, трещали винтовочные выстрелы. Всё-таки, пускай у нас и не самый опытный отряд, но ребята были в укрытиях, в то время как немцы как на ладони. И стрелки, и пулемётчики выкашивали их, будто косарь молодую траву. Нет, это я так считаю, а как было на самом деле, не знаю.
Я нашёл в себе силы открыть рот и скомандовал гетману, чтобы он отзывал ребят, но тот меня не услышал или проигнорировал. По крайней мере, бежать они не перестали, а ребята по-прежнему отстреливались от немцев.
Мы как раз вошли в деревню. Краем глаза я увидел вереницы людей, что спешно покидали деревню. Кто-то успел запрячь поводы, но в основном уходили пешими и угоняли скот.
А затем я услышал характерный свист. Кажется, немцы пришли в себя окончательно после нашей атаки и перешли в наступление. А свистел снаряд, выпущенный из миномёта. Этот звук мне слишком хорошо знаком.
Раздался звон и грохот. Я увидел, как во все стороны летят кирпичи, а медный колокол, выдранный с корнем из колокольни, покатился на землю. Я испугался, что сейчас кого-то придавит, но, благо людей рядом не было.
Но кого-то зацепило обломками кирпича. Тут же закричали женщины и дети. Началась паника, и народ попросту побежал, бросая пожитки.
Меня бросили на деревянный пол телеги. Или это днище? Не знаю. Затем кто-то свистнул кнутом, и телега двинулась. Гетман где-то рядом надрывал глотку, раздавая приказы. Но вскоре склонился надо мной и пошептал в самое ухо:
— Ну всё, пан Александр, теперь ты главный, а я к своим пойду, отход прикрою.
А я только и мог злобно сопеть, да костерить гетмана последними словами. А чего ж греха таить? Себя тоже костерил. Главный я, видите ли. Да мне бы лучше остаться в том окопчике, и прикрывать отход. Авось, что-то бы и сотворил. Если бы силы вернулись.
Я ругал себя, на чём свет стоит, за своё бессилие, за свою неумелость, за то, что не настоял на создании более серьезной линии обороны. Наконец — что я не заставил народ уйти в лес, выкопать там земляники и поселиться.
А самое главное — что в данный момент ничем не могу помочь этим людям. Да, они без меня ничего не сделали бы против этого танка. Но я мог поступить как-то иначе и остаться на ногах. Пока не знаю как, но обязательно что-то придумал бы. А теперь вот, потратил все силы и валяюсь кулём. И совершенно ничего не могу предпринять, никого не могу защитить. И меня попросту куда-то везут, словно безногого инвалида.
Наш пулемёт ещё какое-то время продолжал рокотать. Правда, только один. Но вскоре к нему добавился и второй, видимо, сменился пулемётчик. Надеюсь, это была просто перезарядка, а не пуля, настигшая бойца. Но вскоре, после очередного свиста и взрыва мины, затих один пулемет. Потом и второй… Насовсем.
Надо хоть как-то оценить обстановку. Пытался понять, сколько вокруг людей, есть ли оружие, но всё вокруг мельтешило, считать кого-то было невозможно.
Одно радовало, что в тот момент, когда пулемёты заглохли, мы отошли довольно далеко от деревни и вошли в лес, что подступал к Дрязге. Разглядеть что-то более подробно — где находятся немцы, как далеко мы ушли, я не смог. Хотя и пытался шевелиться и поднимать голову.
Я не знал, спасся ли пан Стась или кто-то из моего воинства, вообще из мужчин, но видел только женщин и детей, слышал их вой и плач.
Надо бы сказать, чтобы они успокоились, а то если немцы двинутся в погоню, они нас по этому плачу и найдут. Впрочем, отыщут и без плача, по следам. Хотя, думаю, у немцев сейчас есть занятие поинтереснее. По крайней мере, вряд ли они бросятся в погоню. Скорее всего добивают наших. От этого становилось только противнее на душе.
Я стиснул зубы и уставился на весеннее небо. Солнце встало, окрашивая небо в тёмно-голубой свет. А небо такое ясное, и день какой поганый начался.
Глава 15
Сожженная деревня
Не знаю, сколько я провалялся без сил, однако медленно, но верно я восстанавливался. Сначала потихоньку стал шевелиться, потом уже смог привстать на локтях и оглядеться. Затем, осторожно повернулся на живот и принялся потихоньку сползать с телеги. Держась за бортик встал на ноги.
Первое, на что обратил внимание, — что моя одежда, тот самый лётный костюм, что я отыскал в самолёте, был порван не менее чем в десяти местах. И сквозь три таких отверстия в одежде просвечивали даже не темно-синие, а чёрные кровоподтёки. Видимо, неуязвимость на каком-то из выстрелов начала ослабевать и давать сбой. Уж не из-за этого ли меня вырубило? Может, и хватило бы сил, если бы я так буйно на танк не пёр? Кто же его теперь разберёт. По крайней мере теперь, когда страсти поулеглись, понимаю, что, удачно подорвав бронемашину, я серьёзно замедлил немцев и заставил их призадуматься. Хочется верить, тем самым выиграл достаточно времени, чтобы спасти хоть кого-то. Иначе не спасся бы попросту никто из деревенских. И сейчас для меня это очевидно. Стало быть, не зря я на танк лез.
Мне бы сейчас себя полечить, а то чувствую, что нога почти не гнётся, да и плечо ноет. Но для этого нужны силы, а их у меня как раз не было. Нет, подлечусь, разумеется, только это будет гораздо медленнее, нежели в обычной обстановке. И поесть бы неплохо. Еда — лучший способ добавить сил.
Из жителей деревни женщины и дети уцелели почти все, а вот из мужчин осталось не более процентов тридцати. Я насчитал человек десять, в то время как до этого было сорок пять душ.
Увидел знакомое лицо и сразу на душе стало светлее.
— Пан Тадеуш, — обрадовался я, позвав старого знакомого.
Хорошо, что старик остался жив, хоть и не совсем здоров. Его правая рука висела на перевязи и была замотана какой-то грязной окровавленной тряпкой. Эх, мне бы сейчас поесть чего-нибудь и я бы занялся лечением не только себя, но и раненых. Словно услышав мои мысли, пан Тадеуш указал на котелок, кипящий над костром.
— Присоединяйся, пан Александр, тебе подкрепиться надо, а то у тебя вид такой, будто неделю не кормили. Беда бедой, а кушать иногда надо, а иначе ноги протянем…
Да уж, несмотря на всё пережитое, люди уже старались обустраиваться, вокруг горели костры, надо было согреться. Детишек кормить.
Я, было, испугался, что немцы придут, а крестьяне сами себя выдают. Не стоит ли отойти поглубже? Еще хотя бы километров на пять, а то и на семь?
Но пан Тадеуш меня успокоил:
— Немцы сейчас в деревне, — он стиснул зубы от злости.
— Грабят? — спросил я.
— Да, — кивнул пан Тадеуш. — Выносят всё подчистую, все мало-мальски ценное. Свиней, которых не успели угнать, постреляли, потом за кур принялись. Кур да свиней никто забрать не успел, коров бы спасти, да коней. И то, не все успели.
— Откуда вы знаете? — спросил я, напрягшись.
— Да у нас там паренёк стоит, наблюдает, глазастый. У него, говорят, даже дар есть — глаз зоркий, словно у орла. Трудновато парнишке с таким даром — не стоит все видеть, но нынче он нужен.
