Дикое поле - Прозоров Александр Дмитриевич (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Косуля отбежала шагов на сто и замерла на невысоком взгорке, торжествующе оглядываясь на человека: ага, не поймал! Все правильно – охотничий лук только на сто шагов и стреляет. Но в руках у Юли был боевой. Она задержала дыхание, плавно и ровно оттянула тетиву и разжала пальцы. Упруго тренькнула кевларовая нить, и животное упало на месте, перерубленное широким наконечником едва ли не пополам.
Довольная собой, боярыня устремилась было вперед, как вдруг услышала в стороне угрожающее похрюкивание. Она медленно повернула голову и увидела в полутора сотнях метров, под крайними деревьями дубовой рощи, целое семейство: крупного светло-бурого вепря, за ним пару свиней почти вдвое меньшего размера и не менее десятка полосатых, как зебра, малышей.
В голове моментально промелькнули рассказы о том, что ребра кабана срастаются между собой в прочный монолит, который пулей из охотничьего ружья пробить невозможно. Поэтому она медленно, стараясь не привлечь внимание и не спугнуть, извлекла из колчана длинную березовую стрелу с гусиным оперением и узким граненым наконечником, наложила прорезью на тетиву.
– Х-ха!
Стрела вошла в тело на всю длину немного ниже и позади высокого мохнатого уха. Кабан отступил на пару шагов, развернулся, кинулся прямо на охотницу, промчался метров пятьдесят, но тут передние его ноги подломились, он кувыркнулся в траву, тут же вскочил. Немного постоял, покачиваясь, а потом шумно шмякнулся на бок.
– Нет, родной, к тебе я пока подходить не буду, – покачала головой Юля. – Еще оживешь…
Она подхватила косулю, тщательно обтерла кровь травой, забросила добычу на спину и отправилась к усадьбе.
Там, оказывается, уже вовсю обедали. Мужики угрюмо выгребали из котла постную кашу, молча косясь на подошедшую боярыню, женщины пока ждали своей очереди.
– Да, жадная я, жадная, – в ответ на их взгляды подтвердила Юля. – Ничего, пожуете на обед пустой ячки. А жаркое, – она скинула косулю на землю, – на ужин будет.
В глазах смердов что-то неуловимо изменилось, и ложки замелькали заметно быстрее.
– За леском прогалина имеется, – перевела дух Юля. – Приметная, с кучкой пирамидальных тополей и полоской из ивняка. Там кабан лежит. Мне его не утащить было. Как пообедаете, сходите и принесите.
Двое из мужиков понимающе переглянулись, облизали ложки, спрятали их за пояса и поднялись.
– Вы чего, Павленок? – удивилась Мелитиния. – Ешьте, а то остынет.
– А ну как волки на дичь набредут? – тряхнул головой низкорослый паренек с короткой клочковатой бородой. – Али хорьки попортят? Не, мы счас сходим. А кашу ввечеру, с сальцом доедим.
– Про сало боярыня ничего не говорила! – предупредила кухарка.
– Так все одно тушу разделывать придется, – откровенно ухмыльнулся Павленок. – Как же салу не остаться?
Юля подошла к бабам, заглянула в пустые лукошки, покачала головой:
– Только зря время потеряли. После обеда ступайте ивовые прутья резать. Вечером щиты сплетем, а завтра вершу на реке поставим. Глупо на самом берегу без рыбы сидеть.
– Слушаем, боярыня, – поклонились те.
– Мелитиния, я пойду печи посмотрю, а потом поем.
– Все приготовлю, боярыня.
Юля кивнула и пошла к дому, на ходу снимая колчан. А вроде, и ничего, получается. Жить можно.
За три недели переселенцы успели более-менее освоиться на новом месте. Мясо подстреленного вепря в первый же день хорошенько протушили в глиняных крынках, залили сверху жиром и, за неимением погреба, просто закопали в тенистом месте, обвязав от подземных насекомых промасленной тряпицей и прикрыв досками. Впрочем, оставшегося на костях мяса все равно хватило всем еще на два дня. Рыба в Осколе оказалась то ли непуганая-неловленая, то ли Юля по неопытности поставила ловушку с чересчур большими крыльями – но рыбы в полуметровом садке оказывалось каждый раз куда больше, нежели люди могли съесть, и теперь боярыня была озабочена тем, как ее сохранить. Навялить – соли мало, да и дорога. Накоптить – это уметь надо.
Собственно, этим Юля и занималась, ставя в печи эксперименты: пыталась уложить рыбу на деревянную решетку – металлической в припасах не нашлось – на такую высоту и подобрать такой огонь, чтобы и решетка не загорелась, и рыба прогрелась, да еще и дым требовалось добыть в нужных количествах.
Больше поставить к печи оказалось некого: бабы уже с третьего дня отправились ворошить, а потом сгребать сено, Ероха, поначалу подмогнувший с разделкой дичи, потом с рубкой кольев для верши, потом с ямами, потом с дровами, только-только застелил дранкой крыши навесов, и теперь старательно колол чурбаки для крыши. Мелитиния чистила рыбу, ставшую в последние дни основной пищей, скребла шкуры – недавно боярыня прошлась по лесу и подстрелила еще пару косуль, – ходила за хворостом.
Время от времени Юля вспоминала мужа: ничего себе, медовый месяц устроил! Да еще и сам сбежал, всю усадьбу на нее бросив. С другой стороны, она с гордостью видела, как растет кипа сена под навесом, вспоминала, сколько крынок с тушеным мясом успела закопать впрок и думала о том, как продемонстрирует все это своему непутевому мужику.
– Да, надо, наконец-то, тюфяк сеном набить, – вспомнила она, наблюдая из окна, как бабы скидывают под навес с повозки очередной стог сена.
И снова вернулась к печи. Выложила на стол щуку, поворошила кочергой угли. Рыбина опять получилась не столько закопченной, сколько пропеченной насквозь. Есть, разумеется, можно – но ведь добивалась-то она совсем другого!
Юлю так и подмывало бросить на угли, под решетку с рыбой, охапку сырых веток, после чего дыму появится – хоть святых выноси! Но она точно помнила, что ее знакомые коптили рыбу на березовых опилках. Значит, дым был не сырой, а нормальный, древесный! Ну, не у смердов же совета спрашивать?
С улицы послышался громкий крик, странный шум. Женщина приподнялась на цыпочки, пытаясь от печи разглядеть через окно, что там случилось. Потом еще поворошила угли – надо дров немного подкинуть, а то прогорят все, пока она разбираться ходит.
Хлопнула входная дверь.
«Неужто Варлам вернулся?» – радостно екнуло в груди.
