К повороту стоять! (СИ) - Батыршин Борис (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Когда перед самой Крымской войной в очередной раз перестраивали южные форты Кронштадтской крепости, Северный пролив укреплений не имел вовсе. Считалось, что тамошнее мелководье большой военный корабль преодолеть не сможет, а те, что поменьше, остановят ряжи, мины и канонерки. Но однажды, в туманную ночь, гамбургский парусник, идущий в Петербург, сбился с дороги и оказался севернее острова Котлин. Но вместо того, чтобы налететь на ряжевые заграждения или банально сесть на мель, капитан ухитрился - еле-еле, с непрерывными промерами глубин, - обойти Котлин и выйти к Морскому Каналу восточнее Кронштадта. После этого случая оборону Северного Пролива решено было усилить.
Уже к началу кампании 1853-го года новые батареи были готовы встретить незваных гостей. В начале 1877-го их перестроили и вооружили новыми орудиями, все равно, они в подметки не годились «южным» фортам. За какие-то полтора часа был совершенно разбит форт № 1, «Северный»; британские мониторы, смещаясь к востоку, одну за другой приводили номерные батареи к молчанию.
Последней преградой стала батарея №7, ключ к Северному проливу. Разгромив ее, можно было провести в обход Котлина не только мониторы, но и некоторые броненосцы, предварительно, изрядно их разгрузив. Тогда Балтийскому флоту придется принять сражение где-нибудь на траверзе Ораниенбаума. А мелкосидящие «Циклопы» вообще могли пройти к столице по мелководьям, под финским берегом, где им могли помешать только броненосные суда береговой обороны. Да и то, признаться, с трудом - осадка «Адмиралов» почти на метр больше, чем у «Циклопов», так что основная работа легла бы на башенные броненосные лодки.
Из них, четыре, «Русалка», «Стрелец», «Колдун» и «Единорог», стояли в резерве, на рейде Военной гавани. Остальные были там, где было предписано диспозицией - южнее Котлина, за линиями минных заграждений, стерегли промежутки между фортами «Павел», Александр» и «Милютин». Можно, конечно, их вернуть, но... пока на мониторах получат приказ, пока они обогнут остров, пока доберутся до нещадно избиваемой батареи № 7, все уже закончится. С Балтики тянулись низкие свинцово-серые тучи; под прикрытием дождевого фронта прорвавшиеся «Циклопы» легко уклонятся от встречи и двинутся на Петербург. Ходоки они - не чета русским мониторам, одиннадцать узлов против шести с половиной.
Казалось, план вице-адмирала Эстли Купера вот-вот сработает. Единственное, что могло этому помешать - четыре небольших кораблика, спешно разводящих пары на внешнем рейде Военной гавани. Только они могли вовремя заткнуть собой брешь, готовую возникнуть в морской обороне столицы.
II.«Мы принимаем бой!»
Брякнула цепь подъемника. Из люка, ведущего в башню, свесилась перемазанная копотью физиономия.
Каблуков, узнал Сережа. Артиллерийский кондуктор, правая рука старшего артиллериста, хозяина башни.
-Вашбродие, господин мичман! - надсаживаясь, заорал Каблуков. - - Господина лейтенанта малеха оглоушило, сидят, сомлевши. Говорят - зови, Каблуков, мичмана, он меня, ежели что, сменит!
Из уха у кондуктора сбегала струйка крови – похоже, «малеха оглоушило» не только лейтенанта. Сережа кивнул и торопливо полез вверх.
В башне было не продохнуть от пороховых газов. В сизой мгле мелькали обнаженные по пояс комендоры. Сережу толкнули в спину, он чуть не полетел с ног.
Чьи-то руки подхватили его, раздался густой бас: «Куды прешь, лярва, мичманца чутка не зашиб!
Сережа попятился, сделал два шага и снова чуть не упал, запнувшись о лежащего лицом вниз человека. Он тоже был голым по пояс, спина - сплошной фиолетово-пунцовый кровоподтек.
Над ухом снова залязгало. Снизу, из люка полз подъемник с картузами. Мичман посторонился, пропуская матроса с прибойником, прижался спиной к стенке башни.
- Вы, вашбродие, от железа-то отсуньтесь! - снова заорал Каблуков. - Ежели, не дай Бог, счас попадет, вас как Олябьева...
Сережа склонился к лежащему. Все ясно - когда снаряд угодил в башню, несчастный прижимался спиной к броне. Страшным сотрясением ему переломало кости, не вызвав при этом видимых повреждений, кроме вот этого жуткого кровоподтека. Сережу передернуло - наверное, под кожей сплошное месиво из мяса и осколков костей...
- Голубчик, Сергей Ильич! - раздался знакомый голос. Сережа обернулся. Лейтенант Онуфриев, сидел, опершись на опору подъемного механизма.
- Вы целы, голубчик? - прохрипел тот. – А вот меня контузило, ни пса не вижу, и голова раскалывается!
Слова старшего артиллериста заглушил грохот - снаряд разорвался на броневой палубе. Лейтенант, попытавшийся было подняться, снова повалился лицом вниз, неловко вывернув правую руку за спину.
В переговорной трубке, свисающей с подволока, захрипело.
- Леонид Андреич! Сейчас будем поворачивать вправо, на семь румбов, - раздался их раструба амбушюра голос командира «Стрельца». – Что-то по нам «Глэттон" пристрелялся, будь он неладен. Вы уж не дожидайтесь, ворочайте сразу башню на левый борт!
Сережа обеими руками схватился за трубу.
- Иван Федорыч... простите, господин капитан второго ранга! – Лейтенант конту….-
-...не слышу, Леонид Андреич! - отозвалась трубка. - Громче, а то мы все тут оглохли...
Сережа собрался, было заорать, как Каблуков, но вовремя сообразил, в чем дело. Оглянувшись на комендоров - не видят ли? - выдернул из амбушюра кожаную затычку, и та повисла, раскачиваясь, на цепочке.
- Здесь мичман Казанков! Старший артиллерист контужен!
В трубке снова захрипело. Сережа склонился поближе, но больше ничего не услышал. Палуба под ногами дрогнула - монитор покатился влево, закладывая циркуляцию, и мичман вспомнил о полученном приказе.
- Каблуков, ворочаем влево на... - он запнулся, ища глазами указатель поворота башни. - ...на девять!
Сильнейший удар сотряс «Стрельца». Все, кто был в башне, полетели с ног. На этот раз снаряд угодил в саму башню, но броня выдержала. Сережа вскочил первым и принялся помогать контуженному Онуфриеву. Но тот и сам поднимался, цепляясь за станину орудия.
- Все целы?
Сережа принялся пересчитывать матросов орудийной прислуги. Так, семь... десять... а вон и Каблуков, возится у рычага поворотного механизма. В низах залязгало, но опорная колонна, на которой должна подниматься башня, не дрогнула.
Каблуков, посинев от натуги, навалился на рычаг. На помощь ему кинулись два матроса. Снова лязгнуло, протяжно заскрежетало; палуба под ногами слегка дрогнула - подъемный механизм попытался толкнуть стальную махину вверх, оторвать от опорного кольца и провернуть.
Бесполезно. Броневой бочонок даже не шелохнулся.
- Заклинило! - плачуще проорал Каблуков. - Как есть, заклинило, вашбродие, никак не идет!
Все было ясно. Механизм эриксоновской башни не выдержал сотрясения при попадании снаряда и вышел из строя.
Каблуков свесился в люк и проорал что-то. Из подбашенного ответили замысловатой матерной тирадой.
- Так что, вашбродие, говорят - привод в порядке, это у нас, наверху что-то! - доложил Каблуков. - А у нас-то все целехонько, я ужо глянул. Снаружи заклинило, видать осколок под мамеринец [30] залетел! Спозвольте, вашбродие, я выйду, гляну?
Сережа торопливо закивал - «Стрелец» заканчивал поворот, и теперь его орудия были развернуты в противоположную от неприятеля сторону. Скрипнув, броневая дверца открылась, пропуская кондуктора, и мичман бросил взгляд на Онуфриева. Лейтенант махнул рукой, и юноша, подхватив лом, полез за Каблуковым.
Оказавшись снаружи, Сережа с наслаждением вдохнул стылый, сырой воздух. Да, в нем хватало пороховой гари и дыма от сгоревших кардифов, но куда там до душегубки, в которую превратились низы «Стрельца»! Раструбы вентиляторов были сбиты первыми же попаданиями, воздуходувка не справлялась, кочегары, машинисты и обслуга бомбового погреба задыхались в угольном чаду. К тому же после каждого залпа немалая часть продуктов сгорания пороха оказывалась внутри башни, слепя глаза наводчикам, разрывая легкие приступами кашля.
